Удар Молнии - Алексеев Сергей Трофимович (книга жизни TXT) 📗
Он чувствовал, что переигрывает, передерживает, превращая пошлость добычи денег в спектакль, но не мог остановиться, не мог обмануть публику. В толпе появились сначала две милицейские шапки, затем еще две — смотрели, таращились через плечи и при этом что-то передавали по радиостанциям. Один в бронежилете и с автоматом под мышкой протолкнулся вперед — то ли обкладывали, получив команду проверить танцора, то ли на правах власти лезли поближе, в первые ряды… Тогда он сломал почти выстроенный хрустальный дворец ритмов и широко пошел в высокую финальную присядку…
Глава 4
До назначенного с Карханом поединка, за сутки до вечера «вопросов и ответов» в Дубки ворвалась трещащая конница мотоциклистов из девяти человек да еще с пассажирами. Въехали засветло, покружили по деревне, ненадолго спешились возле магазина — покупали водку, что-то спрашивали, затем умчались к станции электрички, покатались там по перрону и лестницам, вызывая восторженный визг девиц на задних сиденьях, и полетели в сторону дачного поселка театралов.
Можно было считать, что операция началась…
Спустя полчаса в ту же сторону промчались две-три пожарные машины со световыми сигналами, а чуть позже — микроавтобус с ОМОНом. Кажется, рокеры что-то там учинили. Дед Мазай хотел забраться на крышу, посмотреть, нет ли дыма за лесом, и в тот миг увидел знакомый «Опель», подворачивающий к его дому. Владелец этой машины никак не мог быть задействованным в операции! Князь Тучков хлопнул дверцей, озираясь по сторонам, закурил, словно демонстрируя себя наблюдателям Кархана.
Так и не выглянув в слуховое окно, генерал спустился вниз и вышел навстречу гостю.
— Тебя какие черти принесли, Князь? — спросил он весело. — Неужто попроведать старика?
Тучков озабоченно поздоровался, отшвырнул сигарету, помня, что дед Мазай не выносит табачного дыма.
— Дело, товарищ генерал. Пошли в дом. Отвлеченный рокерами, генерал никак не мог сообразить, хорошо ли, что Князь заявился вне всякой режиссуры, или плохо? Не насторожит ли Кархана, не заставит ли его принять экстренные меры? Размышляя так, он решил до конца отыгрывать внезапный визит Тучкова и повел его в мансарду, хотя перенес вещи в боковую комнату. Мансарду он называл теперь «студией звукозаписи»: пусть слушают, с чем приехал Князь, и пусть знают о его визите обе стороны и принимают соответствующие меры. Потом можно увести куда-нибудь и, если надо, объяснить ситуацию…
Строители уже заменили в мансарде окна вместе с блоками и теперь забирали стены дорогой декоративной плитой под мореный дуб и готовили пол к настилке паркета. Еще день, и «клопы» Сыча навечно останутся в стенах…
— Тут у меня стройка в полном разгаре, — сообщил генерал. — Решил вот сделать настоящую генеральскую дачу. Хватит нам жить в нищете.
— Ого, — похвалил Тучков. — Не слабо… Дело хреновое, Сергей Федорович. Славка Шут арестован, сидит в Бутырке.
Ему послышалось — убит, сказано было с такой же непоправимой горечью и скорбью. Дед Мазай сдержал дыхание, спросил спокойно:
— За что его в Бутырку-то?
— Через своих знакомых спортсменов он устроился начальником тира в «Динамо». Я был у него, даже пострелял… Что там произошло, совершенно неясно. К его следователю прорвался — молчит как рыба. Суть в том, что из оружейной комнаты исчезло семь стволов — пистолеты Макарова. Пока ему инкриминируют халатность, но я почуял, гнут на кражу. Взлома нет, сигнализация не срабатывала. И стволов нет…
— Погоди, с каких щей «макаровские» пистолеты в спортивном тире? — прервал дед Мазай. — Это же не спортивное оружие!
— О, Сергей Федорович! — зло рассмеялся Князь. — Там у них есть и автоматы, и карабины. Тир сейчас полукоммерческая организация: плати денежки и стреляй из любого вида оружия. Славка еще пошутил, скоро, мол, «стингеры» прибудут, а на будущий год — установки залпового огня «Град». Там теперь все тренируются бок о бок: банкиры и бандиты, киллеры и жертвы. Спортсменов туда на выстрел не подпускают! Только на общих основаниях.
— Чем же я помогу Шутову? Ты же за помощью прилетел?
— Как — чем? — изумился Тучков. — Поехали в Москву! Надо, чтобы Славку перевели на Лубянку в следственный изолятор. И дело передали.
— Значит, мне прикажешь идти на поклон?
— Дедушка Мазай!.. Славку спасать надо! Генерал мгновенно взвинтился: подслушивающая аппаратура в пустых помещениях работала плохо, давала «эхо» и почти не доносила эмоциональных красок.
— А твой Славка что — ребенок? Он думал, куда идет? Видел, какие люди окружают? Если у него крадут оружие — в любом случае виноват! У профессионала из карманов утягивают стволы!! Позор!
Тучков не ожидал крика, смутился:
— Со всяким бывает… его подставили. Кому-то было выгодно…
— Нас с тобой тоже подставили! Всё! Не желаю слушать!.. Иди к Крестинину. Его взяли в «Альфу», он при деле. Пусть выручает товарища.
— Товарищ генерал!.. Что Вася Крестинин, вот твои связи и друзья…
Его надо было глушить! Не дай Бог, начнет называть имена…
— Нет у меня друзей больше в этой конторе! — заорал он прямо в лицо Князю. — Нет и не будет, понял?! Хоть бы один заступился!..
И зажал рот изумленному Тучкову. Тот сообразил, пробежал взглядом по стенам. Генерал указал ему на репродуктор.
— Не ожидал, Сергей Федорович, — после паузы с обидой пробубнил Князь. — Не нужны стали, отдыхать мешаем!
— А ты не имеешь права обижаться! Видали, губы надул!.. Небось пока не припекло — не ездили ко мне. Это я должен обижаться!
Тучков маячил ему — просил «вольного» разговора. Генерал знаком пообещал ему, однако приказал ждать. Следовало до конца отработать на Кархана, косвенным путем дать надежду, что он почти согласен на его предложение.
— Странные вы люди, — подобрев, продолжал дед Мазай. — Беспомощные, как дети. Привыкайте жить в обществе! Учитесь. Сколько можно переживать шок?.. Ты-то устроился на работу? Или болтаешься еще?
— Я женился, — признался Князь. — Очень неудачно, надо сказать…
— Ну вот, даже жениться не можешь толком! А тебе сорок лет! Ты психолог, аналитик… Где же твои глаза были?
— Она мне бумаги показала, родословное дерево — княжна Львова по мужской линии. На деле оказалась внучкой поэта Бориса Давидовича Львова.
— Зачем тебе княжна? — прищурился генерал. — Ты сам-то ведь не князь. А натуральный самозванец.
— Но я столбовой дворянин Тучков!
— Оно и видно, столбовой…
— Неужели ничего нельзя сделать? — затянул Князь.
— Что, настоящую княжну найти?
— Да нет, с Шутовым. Сергей Федорович, подумай… Дед Мазай побродил по мансарде, попинал рассыпанный звонкий паркет.
— Пусть посидит. Наука будет… Возможно, скоро вы мне оба будете нужны. Тогда и поговорим. А пока не дергайся, сиди тихо. Что ко мне ездил — никому. Все! Ты меня притомил! Бывай здоров, Князь.
Они спустились вниз, вышли на улицу. От калитки генерал стал показывать на дом, махал руками — делал вид, что рассказывает о ремонте. Сам же заговорил четко и отрывисто:
— Проверь, есть ли за тобой слежка. Трижды проверь. С соблюдением строгой конспирации встретишься с Головеровым. Предупреди: не соглашаться ни на какие предложения, кто бы их ни делал. Только после конспиративной встречи со мной. От Глеба по цепочке предупредить всех, кого возможно. С условием жесточайшей конспирации.
— Как в тылу противника, — заметил Тучков.
— Похоже, что так и есть. Я под полным контролем. Думаю, что и за вами присматривают.
— Кто?
— Ребята серьезные, профессионалы. События могут развиваться стремительно. Возможны попытки захвата кого-либо из вас в самое ближайшее время. Так что будьте готовы. За Шутова не боюсь, а вот за вас… расслабились на гражданке. В любом случае в руки никому не даваться. Ко мне больше не приезжать. Все понял?
— Так точно…
— Все, езжай. Ты меня притомил!
Генерал постоял у калитки, проводил тучковский «Опель» и не спеша поплелся в дом. Он точно знал, что к Князю сейчас приделают «хвост», проследят, куда он кинется, к кому побежит. До сих пор дед Мазай не мог определиться, хорошо или плохо, что приезжал Тучков. С одной стороны, полезно предупредить всех ушедших из «Молнии», с другой — он опасался, как бы ребята не начали переигрывать и не насторожили бы Кархана и тех, кто стоит за ним. Обстановка была еще хуже, чем в тылу у противника. Здесь срабатывал умиротворяющий психологический эффект родной страны, своего дома, где, кажется, и стены помогают. Но как раз в стенах сидели большие чужие уши…
