Стоящий у Солнца - Алексеев Сергей Трофимович (лучшие книги онлайн .txt) 📗
Удел беспутных изгоев – искать свет, и потому Русинов не отрицал предначертаний рока… Часа полтора машина качалась и прыгала на камнях по волоку, причем все время вниз, с горы, затем выехала на наезженную дорогу, кое-где покрытую бетонными плитами.
Русинов долго боролся с дремотой, однако через час его укачало. Проснулся он от громких голосов: водитель-провожатый с кем-то разговаривал из кабины. Рядом урчала еще одна машина.
– …Объезжай справа, там сверток есть, – услышал он чей-то совет. – А на косом речка загремела, но ты пройдешь.
– Там лес-то возят? – спросил провожатый.
– Нынче не возили, молдаване уехали…
– А-а… Володьку Шишова видишь, нет?
– Давно не видел! Да, говорят, опять поддавать начал. Будто устроился бетонщиком в какую-то фирму. Деньги появились…
– Ну, понятно! Увидишь, привет передавай!
– Добро!.. А чего это у тебя мужик забинтованный сидит? Глаза выбил, что ли?
– Да нет, говорит, загноились… На свет больно смотреть!
– А, знаю! – откликнулся встречный. – У меня было, только забыл, как называется… Крепким чаем мыть надо.
– Ему уже чем-то промыли в больнице… Слушай, а после молдаван там солярки не осталось в бочках?
– Ну! И бочки-то увезли! Сами собирались…
– Понятно!.. Ну, бывай здоров!
Обе машины взревели дизелями, и снова затрясло по проселку. Опять было странно слышать какой-то бытовой житейский разговор. Повязка на глазах как бы отключила его от существующего мира, и создавалось впечатление, что он, Русинов, посторонний в нем человек, подвешенный между небом и землей: не гой и не изгой…
Скоро провожатый свернул на лесовозную дорогу и потянул в гору, часто переключая передачи. Женщина все время молчала и тоже несколько раз начинала засыпать – голова ее стукалась о плечо Русинова. Похоже, ехали они целый день, потому что белый свет, проникающий через повязку, медленно стал сереть, когда машина остановилась. Водитель помог ему спуститься на землю.
– Возвращайся назад, – велела ему женщина.
Провожатый тут же запустил двигатель, развернулся и уехал.
Стало тихо и по-вечернему прохладно.
– Подожди здесь, – приказала она и куда-то ушла. Через несколько минут вернулась с мужчиной, который тут же дал в руки Русинову конец ремня.
– Иди смело, не бойся. Только поднимай выше ноги.
Они двинулись в гору, и снова без всякой дороги. Кругом чувствовался лес, не тронутый вальщиками, но довольно редкий. Под ногами пружинил мох с редкими островками щебня. Новый провожатый на ходу подал Русинову фляжку с отвинченной пробкой, вода была ледяная и напоминала по вкусу березовый сок.
Через час окончательно стемнело, а они все шли и шли на подъем. Наконец, перебравшись через развал камней, Русинов почувствовал, что начинается распадок – впереди чудилось пространство, даже показалось, где-то шумит речка. Провожатый усадил его на камень, а сам спустился ниже. Послышался шорох щебня под его ногами, тихо звякнул металл. Возле Русинова оказалась женщина, потянула ремень.
– Ступай за мной.
Он сделал несколько шагов и вдруг ощутил, что вступает в какой-то проем, – пространство сомкнулось над головой, а сзади снова раздался звон железа, глухой толчок воздуха по барабанным перепонкам, после чего наступила полная пещерная тишина.
– Иди спокойно, во весь рост, – предупредила женщина, и сквозь бинт забрезжил колеблющийся свет фонаря.
Камни с пути были убраны, однако неровности почвы то и дело заставляли спотыкаться либо проваливаться в какие-то ямы. Он ободрал козонки пальцев, ссадил себе голень, но почти не ощущал боли. В двух местах женщина велела ему встать на колени и двигаться на четвереньках. Лазы были настолько тесные, что в одном пришлось ползти метров двадцать. Примерно через час они остановились в зале, и Русинов услышал сначала гулкие шаги впереди, затем увидел пляшущий луч.
– Идем! – сказала женщина. – Осторожно, под ногами камни.
Теперь впереди было два луча: встретивший их неведомый человек даже не подал голоса. Русинов ступал наугад и потому несколько раз упал, прежде чем поступила команда стоять. Встретивший – судя по сильным рукам, мужчина – разрезал бинт на голове.
– Снимай!
Русинов сорвал, сдернул тугую повязку и прищурился. Свет тусклого фонаря показался ослепительно ярким. Луч выхватывал из темноты почти круглую дыру в полу возле камня.
– Лаз видишь? – спросил невидимый мужчина.
– Вижу.
– Садись и спускай ноги, – приказал он. – Там деревянный желоб. Внизу подождешь.
Он сел на край, опустил в дыру ноги и вначале ощутил бездну. Заломило в спинном мозгу… Удерживаясь руками, спустился ниже – ноги нащупали опору. Желоб оказался узким и дощатым, как гроб. Это был так называемый шкуродер – через несколько метров начала гореть кожа на спине и ягодицах. Русинов съехал вниз и попал ногами на что-то мягкое. Ощупал – сложенный во много раз кусок войлока…
В полной тишине время шло медленно, и возбужденная пещерой память о Кошгаре навевала тревожные, искрами проскакивающие мысли – стоит там, наверху, завалить глыбой лаз, и будет самая лучшая в мире тюрьма. Без фонаря в неизвестной пещере никогда не найти другого выхода… Однако в горловине лаза заметался луч, и скоро по шкуродеру съехал встретивший их мужчина. Лица не рассмотреть: за светом фонаря как за ширмой…
– Ступайте за мной, – скомандовал он. – Отдых – через каждые тридцать минут.
И замелькало перед глазами – летающий по стенам свет, ходы, полости, лазы, словно чувала русской печи, высокие залы, узкие дыры со шкуродерами, деревянные лестницы куда-то вверх, резкие повороты и каменные развалы. Пещера была сухая, рубаха и куртка промокли от пота насквозь, хотелось пить, в ушах метрономом стучала кровь. Через четыре остановки на пятиминутный отдых Русинов понял, что без проводника отсюда не выйти и с фонарем, и с запасом продуктов. Лабиринт был потрясающим по сложности. В стенах зияли черные провалы каких-то ответвлений, иногда на пути возникал заваленный до кровли зал и приходилось карабкаться между глыбами и огромными блоками либо пробираться на четвереньках по двум связанным бревнам, висящим над неведомой пропастью. Но вместе с тем эта бесконечная пещера была обжитой, исследованной и исхоженной, ибо идущий впереди человек безошибочно ориентировался во всех хитросплетениях путей и перекрестков.
После девятого «перекура» на пути неожиданно оказалась маленькая, срубленная из тонких бревен избушка всего в метр высотой. Провожатый открыл дверь, осветил внутренность этого строения и приказал:
– Спать!
Русинов вполз на четвереньках и повалился на толстый войлок. Провожатый подал ему большую флягу с водой и, когда Русинов напился до бульканья в желудке, укрыл его одеялом. Сон пришел почти мгновенно и длился, показалось, столько же. Заботливый проводник растряс его, высветил маленький столик, приколоченный к стене, – хлеб, нарезанная пластами копченая свинина и крупные головки лука.
– Ешь! – Выключил фонарь.
Ели в полной темноте, и руки их иногда натыкались друг на друга, когда брали пищу со стола. Запивали из одной фляги, по-братски, хотя были совершенно чужими и разными людьми. Русинов так и не видел лица провожатого, умело скрываемого за лучом света, раза два лишь в отсветах мелькнула небольшая аккуратная бородка.
После еды они выбрались из избушки, провожатый прикрыл дверь, и только сейчас, в косом свете, Русинов рассмотрел знакомый знак, начертанный на досках. Точки были с правой стороны от вертикальной линии – знак жизни…
Он приготовился к новому маршу по бесконечным ходам – после сна болели колени и локти, однако через три остановки провожатый вывел его в круто падающий канал с низкой кровлей, спустился сам и, подстраховав Русинова, велел обождать. Ушел на ощупь, без света, но через четверть часа в приземистом, как угольная лава, зале замелькали два фонаря. Пришедший с проводником человек был медлителен и, наверное, стар. Голос был тихий и бесцветно-вялый.
