«Черная пехота». Штрафник из будущего - Конторович Александр Сергеевич (полные книги TXT) 📗

– Звание? Воинская часть?

– Красноармеец. Восемьдесят вторая отдельная штрафная рота.

Впервые он поднял голову и посмотрел на меня. В его глазах возник интерес.

– За что попали в штрафники?

– Командиру в рыло двинул.

– Хм! – Он сделал какую-то пометку в книге.

– Как попали в плен?

– Не помню. Был контужен разрывом.

– Да? Откуда ранения?

– Да от разрыва от этого, откуда ж еще?

– Повернитесь!

Я повернулся спиной, и он с сомнением осмотрел раны, не прикасаясь ко мне руками.

– Ранения пулевые?

– Нет. Что-то по касательной по спине проехалось. Руку вот обжег…

– Когда в плен попали?

– Восемнадцатого августа. Нас в атаку бросили, тогда меня и контузило.

– Кем были до армии?

Что ему соврать? Что я могу делать такого, что бы не вызвало сомнений у окружающих? Морду могу качественно набить, только дайте! Хотя… тут таких желающих – человек семьсот. Не прокатит. Надо что-то другое придумать.

– Машину водить могу. По плотницкой части умею.

– А чего тогда в пехоте, если шофер?

Вот въедливый какой отыскался!

– Так штрафных шоферских подразделений нет еще.

– Ладно. Проверим!

Интересно, каким образом? Запрос пошлют? Хотел бы я его почитать…

После окончания опроса я отошел к группе тех, кто эту процедуру уже прошел. Перекинулся парой слов. Немцы на этот раз не препятствовали собираться группами более трех человек. Вот народ и спешил обменяться мнениями, используя эту возможность. Надо сказать, что общее настроение несколько повысилось. Появилась хоть какая-то, но перспектива. У людей, приговоренных к смерти, анкетные данные не выясняют.

Закончив перепись, полицаи собрали манатки и удалились. Давешний тип с рупором проорал сверху запрещение стоять толпой, и пленные быстро разошлись по котловине. Кроме очередной кормежки, сегодня более ничего не происходило.

– У аппарата ефрейтор Хашке!

– Это майор Роммер. Начальник станции Веденеево. Мне нужен ваш командир!

– Одну минуту, герр гауптман! Сейчас позову его к телефону.

– Лейтенант Коссовски у аппарата! Слушаю Вас, герр майор!

– Лейтенант, мне нужна ваша помощь. Немедленно!

– Э-э-э, простите, герр майор, но чем я могу помочь Вам?

– На станции пожар. Горит эшелон с боеприпасами. Мне нужно, чтобы вы подняли своих дармоедов. Сколько их там у вас? Пятьсот, шестьсот, больше? Пусть они потушат пожар!

– Но, герр майор, я не имею права. Я не могу выводить пленных из лагеря!

– Я знаю, лейтенант, что вы можете и что нет. Повторяю, мне нужна срочная, вы слышите, срочная помощь!

– Извините меня, герр майор, но…

– Я знаю, лейтенант, что вы мне не подчинены. Знаю. Но я могу позвонить своему начальству, а уже оно в свою очередь позвонит вашему. Не думаю, чтобы ваше руководство высказало вам благодарность. Помимо всего прочего, я ведь могу и пересмотреть нашу договоренность. О снабжении вашего объекта продовольствием. Мне просто неоткуда будет его брать.

– Но, герр майор, у меня всего двадцать восемь солдат! Этого недостаточно, чтобы отконвоировать почти семьсот человек!

– Об этом я подумал. Рядом со станцией расквартирован пехотный батальон. По моей просьбе его командир вышлет в ваше распоряжение роту солдат на бронетранспортерах и взвод мотоциклистов. Они будут у вас уже через полчаса. Не подведите меня, лейтенант!

– Вы можете быть уверены, герр майор, я сделаю все, что в моих силах!

Глава 36

Что-то произошло у немцев. Какой-то гул послышался вдали, почти на пределе слышимости. Гул этот был мне знаком. Разрывы? Может быть… Через некоторое время наверху вдруг возникла суета, забегали солдаты. Послышался рев двигателей, подходила техника. Состояние немцев каким-то образом передалось вниз, и народ вокруг слегка напрягся. И без того негромкие разговоры стихли. На краю обрыва появился полицай с рупором.

– Всем выходить наверх! Быстро! Кто не сможет идти – будет расстрелян!

Так… И что же это у нас сегодня ожидается?

Толпа пленных потянулась наверх по дороге. В ограждении был открыт узкий проход, куда можно было проходить только по одному. Прошедших через него пленных сгоняли в кучку метрах в тридцати от прохода. Как только проходило человек сорок, проход закрывался – полицаи выдвигали в него рогатку. Кучку пленных отгоняли наверх под присмотром автоматчиков. Потом все повторялось. Было видно, что у конвойных есть в этом деле неслабый опыт. Никакой возможности подойти к пулеметам не было, их надежно огораживала колючка. Стоявшие в зоне досягаемости полицаи были безоружны, а немцы менее чем по трое не стояли. И держали оружие на изготовку. Примерно через полчаса я вместе с очередной партией пленных оказался наконец наверху.

Голая степь. Ни ямки, ни кустика. «И вдруг из-за угла выезжает танк…» Выезжать им было без надобности, на невооруженную толпу вполне хватило бы и бронетранспортеров. А они тут присутствовали. В немалом, надо сказать, количестве. Восемь штук. Да еще и десяток мотоциклов с пулеметами. Более чем достаточно. Даже если не считать почти сотни немцев в полном вооружении.

Пленных выстроили вдоль края котловины, напротив бронетранспортеров и мотоциклов. Перед нами появился офицер, сопровождаемый переводчиком. Тот держал в руках рупор.

– Слушать всем! – гаркнул переводчик во все горло.

Толпа затихла.

– В трех километрах отсюда находится станция Веденеево! В настоящий момент там горит эшелон. С боеприпасами. Ваша задача – потушить этот пожар! Все понятно?

Вот так распронихрена ж себе!? Это будет похуже, чем прыжок из окна в обрыв. Тут вообще на атомы распылить может. И что по этому поводу говорит наука? Вернусь ли я назад? И в каком э-э-э… состоянии? А что по этому поводу думают окружающие? Я посмотрел вокруг.

Радужных надежд не было ни у кого. Толпа глухо молчала.

– Еще раз спрашиваю – всем все ясно?

– Не все. – Из толпы выдвинулся коренастый боец с перевязанной головой. – Это же верная смерть! Какая нам разница, где умирать? И зачем?

Переводчик наклонился к уху офицера и что-то ему сказал. Тот ответил, и рупор снова ожил.

– Здесь у вас шансов нет! Совсем никаких. А тот, кто выживет на станции, будет переведен в другой лагерь. Там есть условия, чтобы жить. Есть горячая еда и медицинское обслуживание. Кроме того, мы, немцы, – полицай покосился на офицера, – умеем быть благодарными. И ценим храбрость! Того, кто проявит доблесть при тушении пожара, можем даже отпустить!

– Врете вы все, – устало проговорил коренастый. – Назад сюда же загоните.

– Вы не хотите идти? Вы не верите слову немецкого офицера?

– Нет. Не верю и никуда не пойду. И другим не советую.

Полицай что-то сказал офицеру. Выслушал ответ.

– Вы отдаете себе отчет в своих словах?

– Да. Хуже уже не будет, некуда…

Переводчик снова наклонился к офицеру. Тот выслушал, обернулся и взмахнул рукой. Через минуту около офицера уже стояло трое солдат с пулеметом. Сноровисто установив его, они приготовились к стрельбе. Полицай поднял рупор.

– Вы подумали?

– А иди ты… – Коренастый солдат повернулся и шагнул назад.

– Р-Р-Рах! – будто разорвали плотную ткань. Пулеметная очередь прошлась по ногам коренастого бойца. Заодно и по стоящим позади. Люди с криками попадали на землю.

Я сжал кулаки. Пулеметчик сознательно стрелял по ногам! Специально, чтобы никого не убить. На земле сразу же образовалась каша из кричащих и стонущих людей.