Почему одни страны богатые, а другие бедные - Аджемоглу Дарон (читать полные книги онлайн бесплатно TXT) 📗
Форма, которую приобрела мексиканская банковская система в XIX и XX веках, была прямым следствием работы политических институтов, сформировавшихся в стране после обретения ею независимости. За хаосом времен президента Санта-Анны последовала неудачная попытка французского императора Наполеона III установить в стране колониальный режим под управлением своего ставленника императора Максимилиана (1864–1867). В конце концов французов изгнали, была написана новая конституция, однако правительству, которое возглавил сначала Бенито Хуарес, а после его смерти – Себастьян Лердо де Техада, вскоре бросил вызов молодой военный Порфирио Диас. Диас был победоносным генералом, участником войны с Францией, у которого теперь появились политические амбиции. Он собрал армию мятежников и в ноябре 1876 года разбил правительственные войска в битве при Текоаке. В мае следующего года он был избран президентом. Порфирио Диас правил Мексикой практически непрерывно и во все более авторитарном стиле до тех пор, пока не был свергнут в ходе начинавшейся революции тридцать четыре года спустя.
Так же как и его предшественники Итурбиде и Санта-Анна, он начал свою карьеру армейским офицером. Подобные карьеры, разумеется, известны и в США. Первый президент США Джордж Вашингтон был победоносным генералом во время Войны за независимость. Улисс Грант, один из известнейших военачальников армии северян во время гражданской войны, стал президентом в 1869 году. Дуайт Эйзенхауэр, верховный главнокомандующий объединенными силами антигитлеровской коалиции в Европе, занимал пост президента США в 1953–1961 годах. Однако в отличие от Итурбиде, Санта-Анны и Диаса, никто из них троих не использовал военную силу для того, чтобы самому прийти к власти. Более того, они не использовали военную силу и для того, чтобы избежать передачи власти следующему президенту. Они соблюдали Конституцию. И хотя в Мексике XIX века тоже действовали конституции, они мало ограничивали действия Итурбиде, Санта-Анны и Диаса. Эти трое могли быть отстранены от власти только тем же способом, которым они ее взяли, – военной силой.
Президент Порфирио Диас нарушал права собственности, экспроприировал большие участки земли, раздавал монополии и оказывал другие услуги своим сторонникам, имевшимся во всех отраслях экономики, включая банковскую сферу. В таком поведении не было ничего нового: это именно то, что делали испанские конкистадоры и следовавший их примеру Санта-Анна.
Причина того, что в Соединенных Штатах банковская система гораздо больше способствовала экономическому процветанию, чем в Мексике, никак не связана с разницей в мотивации банкиров. Погоня за прибылью, которая способствовала монополизации банковской системы Испании, имела место и в США. Но жажда наживы в США была направлена в другое русло экономическими институтами, с которыми сталкивались американские банкиры и которые поддерживали острую конкуренцию между участниками рынка. А это положение дел, в свою очередь, было следствием принципиально отличных от мексиканской ситуации стимулов, которые американские политические институты создавали для политиков. На самом деле в конце XVIII века, когда вскоре после принятия конституции в США стала складываться банковская система, она была очень похожа на ту, что со временем утвердится в Мексике. Политики пытались учредить банковские монополии в каждом штате и передать их в руки друзей и сторонников в обмен на долю в монопольной прибыли. Банки быстро начали ссужать деньги политикам, которые отвечали за регулирование банковской системы, – все точно так же, как Мексике. Однако в США такая ситуация не могла продолжаться долго, поскольку политики, которые пытались создать банковские монополии, должны были участвовать в выборах и перевыборах. Монополизация банковской системы с последующим предоставлением кредитов политикам, которые ее защищают, – отличный бизнес, но только до тех пор, пока это сходит политикам с рук. Для обычных же граждан такая ситуация совсем не выгодна. В отличие от Мексики, граждане США могут держать политиков под контролем и избавляться от тех из них, кто использует служебное положение для личного обогащения или передачи монополий своим ближайшим друзьям. Широкие, особенно если сравнить с Мексикой, политические права граждан США гарантировали им равный доступ к кредиту. А это, в свою очередь, обеспечило возможность изобретателям и инноваторам зарабатывать на своих идеях.
Не сходя с привычной колеи
В 1870-е–1880-е годы мир быстро менялся, и Латинская Америка не была исключением. Институты, которые создал Порфирио Диас, не были точно такими же, как те, что были создан Санта-Анной или испанской колониальной администрацией. Мировая экономика во второй воловине XIX века переживала бум, а новые изобретения в сфере транспорта, такие как пароходы и железные дороги, привели к колоссальному росту объема мировой торговли. Эта волна глобализации привела к тому, что богатые ресурсами страны, такие как Мексика, – или, если быть точным, элиты этих стран – могли обогатиться за счет экспорта сырья и полезных ископаемых в Северную Америку и Западную Европу, которые как раз проходили новый этап индустриализации. В результате Диас и его окружение однажды обнаружили, что мир вокруг быстро меняется, и поняли, что придется меняться и Мексике. Но для них это совсем не означало, что следует избавиться от колониальных институтов и заменить их на какую-то вариацию американских. Напротив, реформы в Мексике были изменениями, так сказать, «не сходя с привычной колеи» (path-dependent changes) и привели к утверждению новой инкарнации тех же институтов, которые сделали бо́льшую часть Латинской Америки бедной и страдающей от высокого уровня неравенства.
Глобализация сделала огромные незанятые пространства обеих Америк вдоль линии фронтира ценным ресурсом. Зачастую, конечно, эти «свободные» пространства были незанятыми только на карте, на самом же деле они были заселены коренными жителями, которые изгонялись с большой жестокостью. Тем не менее схватка за этот новый и ценный ресурс стала во многом определяющей в судьбе обеих Америк второй половины XIX века. Однако эти новые возможности не привели к одному и тому же результату в Соединенных Штатах и Латинской Америке, а, наоборот, усилили дивергенцию, вызванную уже существовавшими на тот момент институциональными различиями, особенно в вопросе о праве владения землей. В США длинная серия законодательных актов – начиная с Ордонанса о земле, принятого в 1785 году, и вплоть до Закона о гомстедах (1862) – обеспечила гражданам широкий доступ к землям на фронтире. За исключением вытесненных коренных жителей, остальные американцы пользовались равными правами доступа к земле, что обеспечило быстрое экономическое развитие территории. В большинстве же латиноамериканских стран политические институты привели к совершенно другому результату. Земли фронтира были распределены между теми, кто обладал политическим влиянием или богатством и нужными связями, что привело к дальнейшему их обогащению и росту влиятельности.
Президент Диас также приступил к упразднению мешающих международной торговле колониальных институтов – он ожидал, что это даст ему и его сторонникам невиданные возможности обогащения. Однако его модель развития была совсем не такой, какую он наблюдал к северу от Рио-Гранде; его политика наследовала Кортесу, Писарро и Толедо и предполагала, что огромные прибыли будет получать элита, в то время как остальное населения будет отрезано от выгод, которые сулит экономический бум. Когда инвестиции делает только элита, экономика немного вырастает, но такой экономический рост всегда обогащает только элиту и разочаровывает большинство населения. К тому же этот рост происходит за счет тех, кто лишен прав, например племени яки, живущего в штате Сонора неподалеку от Ногалеса. В 1900–1910 годах до 30 000 яки были депортированы, по существу, превращены в рабов и отправлены на плантации генекена на Юкатане (волокна генекена были ценным продуктом экспорта, поскольку из них делались веревки и канаты).
