Всемирная прачечная: Террор, преступления и грязные деньги в офшорном мире - Робинсон Джеффри (Джефри)

Джеффри Робинсон

ВСЕМИРНАЯ ПРАЧЕЧНАЯ

Террор, преступления и грязные деньги в офшорном мире

ПРЕДИСЛОВИЕ

Всемирная прачечная

Офшорная лицензия, которую правительство Антигуа выдало банку Hanover Bank Ltd, была совершенно обычной и предельно красноречивой. Она разрешала банку действовать где угодно, кроме Антигуа.

Правительство этого островного государства давным-давно решило для себя: уж если лицензированный им банк кого и надует, то только не жителя Антигуа. Такой подход вполне устраивал владельца Hanover, совершенно несведущего в банковском деле ирландца, ибо он не имел ни малейшего намерения обманывать кого-то на Антигуа. Этот бывший советник по связям с общественностью ирландского премьер-министра Чарльза Хоги не собирался даже открывать офис на Антигуа. Банк был зарегистрирован на острове по одной причине — там никого не интересовало, какими делами он занимается, покуда они проворачиваются за пределами Антигуа.

Не мог похвастаться Hanover физическим присутствием и в других местах. У него не было ни зданий, ни кассиров, ни уличных банкоматов для автомобилистов. Все видимые свидетельства существования банка заключались лишь в табличке на стене офиса агента по регистрации компаний на Карибах и нескольких досье в приемной в Ирландии. У него было лишь два клиента: международный мошенник и проживающий в США специалист по отмыванию денег, уже имевший судимость. Никто на Антигуа не проверял бухгалтерию Hanover. Не делал этого никто и в Ирландии, Центральный банк которой даже не подозревал о существовании такой организации.

Тем не менее Hanover имел корреспондентские отношения с банком на Нормандских островах, который, в свою очередь, поддерживал отношения с нью-йоркским отделением одного из чикагских банков. Вот так офшорный мир позволяет несуществующему банку вести дела в Соединенных Штатах.

Перенесемся теперь на пять тысяч миль к северо-востоку от Антигуа, в Москву. От Советского Союза ныне остались лишь воспоминания. Во времена безраздельного господства коммунистической партии там был всего один банк — Госбанк. После падения железного занавеса банки стали расти как грибы. В конце 90-х годов в одной лишь Москве насчитывалось около 2000 банков, причем 85–90% из них либо принадлежали организованным преступным группировкам, либо управлялись или каким-то образом контролировались ими.

Один из этих новых банков был подконтролен спекулянтам, которые систематически грабили российскую экономику, выкачивая средства из отраслей промышленности бывшего Советского Союза. Деньги переводились из страны в подставные компании, имевшие банковские счета на Нормандских островах. Оттуда они перемещались в Нью-Йорк. В течение полугода лишь по одному из счетов было проведено не менее 10 тыс. операций на общую сумму 4,2 млрд. долларов. В итоге через этот канал из России было изъято, отмыто и сброшено в Bank of New York 7 млрд. долларов.

Главный урок российского капитализма очевиден. В глобальной экономической среде, где столь легок доступ в офшорный мир, преступникам не нужно грабить банки, они могут покупать их.

В 2800 милях к югу от Москвы, в Судане, некое финансовое учреждение вело дела в строгом соответствии с законами ислама. Банк Al-Shamal со штаб-квартирой в центре Хартума по меньшей мере до 1998 года поддерживал корреспондентские отношения с American Express, Citibank, Arab American Bank, ING Bank в Индонезии, Commerz Bank в Германии, Credit Lyonnais в Швейцарии и Standard Bank в Южной Африке. Каждый из них имел корреспондентские счета в Соединенных Штатах, Великобритании, Канаде, Австралии, Новой Зеландии и других странах Запада.

Корреспондентские банковские отношения — общепризнанная необходимость для глобальных финансов. Однако они позволяют учреждениям из сомнительных офшорных зон вести дела в странах, где те не имеют лицензий. Al-Shamal был открыт в 1982 году на саудовские деньги. Госдепартамент США считает, что 50 млн. долларов в этот банк инвестировал бен Ладен. Al-Shamal отрицает это. В письменном заявлении банк признает, что Усама бен Ладен открыл в нем три счета в период с 1992 по 1997 год, но при этом утверждает, что тот никогда не был ни основателем, ни акционером банка. Так или иначе, корреспондентские отношения Al-Shamal открыли бен Ладену доступ к западным банковским услугам.

По данным доклада Сената США, практически во всех крупных банках мира, особенно в североамериканских и европейских, имеются счета офшорных банков и/или банков, находящихся в подозрительных юрисдикциях. Хотя недавно принятые законы затрудняют американским банкам ведение счетов таких подставных банков, как Hanover, лазеек в них немало. Об этом позаботилось банковское лобби в Вашингтоне, которое сражается с любыми законопроектами, способными ограничить такие отношения. Кому-то жизненно необходимо, чтобы офшорный мир жил и процветал. В конце концов, бизнес есть бизнес. А бизнес, связанный с перемещением денег в сомнительные юрисдикции и из них, настолько огромен, настолько прибылен для банковской отрасли, что большинство людей за ее пределами всегда видели в нем лишь выгодное дело, по крайней мере до 11 сентября.

* * *

Краеугольный камень глобализации XXI столетия был заложен в последнее десятилетие XX века, когда произошел величайший технологический скачок со времен изобретения колеса. Спутники, факсы, мобильные телефоны, Интернет и электронная почта уменьшили планету до размеров карманного компьютера.

Хотя национальный суверенитет еще не умер, концепция, в соответствии с которой мы жили с XVII века, вот-вот отомрет. Радикальное изменение возможностей транспорта и связи серьезно подрывает способность правительств контролировать перемещение товаров, услуг, людей и идей. И не только на Западе, который нередко с готовностью принимает перемены, но и в наиболее закрытых сообществах Азии и Ближнего Востока, где изменения угрожают основам власти диктаторских режимов. Сила этого процесса настолько велика, что, очевидно, остановить его невозможно. Реки, горные хребты, океаны и воображаемые линии, первоначально определявшие границы, конечно, никуда не денутся, но национальный суверенитет, символом которого являются эти границы, быстро испаряется. Реальная власть больше не находится в Лондоне, Вашингтоне, Франкфурте или Париже. Военная мощь — да. Реальная власть исходит из залов заседаний советов директоров. Реальная власть — это фармацевтические и телекоммуникационные компании, страховые компании и банки, которые уже больше не являются британскими, американскими, немецкими, японскими или французскими. Они даже не мультинациональные. Они — «наднациональные». Они командуют и контролируют. А в глобализованном мире XXI столетия «реал-политик» делается в сфере управления и контроля над корпорациями.

По мере того как корпорации подменяли собой национальные государства, обслуживая рынки, которые эволюционировали, подобно амебам, становясь все более крупными, более мощными и более «разумными», наряду с глобализацией экономики происходила глобализация преступного мира. От территориального контроля освобождались не только глобализованные биржи, но и терроризм и организованная преступность. Движущей силой и того, и другого, и третьего являются деньги, и хотя они были политической силой всегда, никогда ранее людям с преступными замыслами не было так легко управлять их энергией. В неразберихе глобальных потоков товаров, услуг, людей, идей и «мегабайтных баксов», отражающихся лишь на мониторах компьютеров и не зависящих ни от центральных банков, ни от географии, транснациональная организованная преступность и террористические банды типа «Аль-Каиды» обрели возможность действовать далеко за пределами мест своего базирования.