Психокибернетика - Мольц Максуэлл (книги без сокращений .txt) 📗
2. Представление о себе в самом деле можно изменить. Бесчисленные истории свидетельствуют о том, что никогда не поздно переменить образ собственного Я и, следовательно, начать новую жизнь.
Как показала практика, одна из причин трудностей, с которыми сталкивается человек, решивший изменить свои привычки, черты характера, образ жизни, состоит в том, что очень часто все усилия направляются, так сказать, на внешние обстоятельства, на оболочку, а не на сердцевину проблемы. Многие пациенты говорили мне: "Вот вы говорите о позитивном мышлении. Я уже пробовал, и у меня ничего не получилось". Однако в ходе непродолжительного опроса неизменно выясняется, что метод позитивного мышления они применяли или пытались применить к каким-то конкретным внешним обстоятельствам, отдельным негативным привычкам или качествам характера ("Я непременно получу данную работу"; "В будущем я стану вести себя более выдержанно и спокойно"). Hо им никогда не приходило в голову изменить собственное представление о своей Личности, которой, по сути, и предстояло реализовывать все упомянутые пожелания.
Еще Иисус Христос не советовал нам ставить новую заплату на истлевшие одежды и не вливать молодое вино в старые мехи. Точно так же позитивное мышление нельзя использовать эффективно в качестве заплаты или клюки к старому образу собственного Я. Более того, совершенно невозможно позитивно воспринимать какую-либо конкретную ситуацию, если сохранилось негативное представление о самом себе. Многочисленные эксперименты абсолютно четко продемонстрировали, что, как только менялся образ собственного Я, проблемы и задачи, согласующиеся с этим новым образом, решались легко, без чрезмерных усилий.
Hаиболее убедительные эксперименты в данном направлении провел Прескотт Леки, один из первых исследователей психологии образа собственного Я. Личность он считал "системой идей", каждая из которых должна казаться согласованной со всеми остальными. Hе согласующиеся идеи отвергаются, не признаются "истинными", не служат руководством к действию.
Воспринимаются лишь идеи, которые кажутся согласованными с системой. В центре системы идей расположен некий краеугольный камень, базис, на котором воздвигается "идеальное Я" индивида, его образ собственного Я или представление о самом себе. Будучи преподавателем, Леки имел возможность проверить справедливость своей теории на тысячах студентов.
По мнению Леки, если у студента возникали трудности при изучении какого-нибудь предмета, то только потому, что, с точки зрения студента, работа над данным предметом противоречила сложившейся системе идей. Леки полагал, что, изменив Я-концепцию студента, которая лежала в основе упомянутой точки зрения, можно радикально изменить его подход к данному предмету. Таким образом, рассуждал Леки, если побудить студента скорректировать его представление о себе, то произойдет перемена в его способностях к обучению. Практика подтвердила правильность этих рассуждений. Студент, допускающий орфографические ошибки в 55 словах из 100, через год стал одним из лучших в правописании. Известны и другие аналогичные примеры из практики П. Леки.
Эти студенты не были глупы, им хватало способностей. Hо всем был присущ неадекватный образ собственного Я. ("У меня нет математического мышления"; "Я от природы слаб в правописании"). Они отождествляли себя со своими ошибками и неудачами. Вместо того чтобы сказать: "Меня постигла на экзамене неудача" (что было бы верно со всех точек зрения), - они говорили: "Я - неудачник".
В моей картотеке предостаточно историй не менее убедительных. В них есть запись о человеке, который настолько стеснялся незнакомых людей, что редко отваживаются выходить из дома. Теперь он профессионально выступает перед большими группами людей. Есть и об одном коммивояжере, который уже составил заявление об увольнении по собственному желанию ("Я просто не создан для коммерческой деятельности"), а через шесть месяцев стал лучшим работником среди 100 коллег. А также о священнике, который собрался уйти на пенсию, потому что подготовка к проповедям страшно его утомляла. Hынче в дополнение к еженедельной проповеди он еще проводит три раза в неделю беседы за пределами своего прихода и забыл о стрессах и усталости.
Загадка воображаемого уродства
Когда много лет назад я начал заниматься пластической хирургией, меня изумили радикальные и внезапные перемены в характере и личности людей, которые происходили после избавления их от внешних недостатков, в первую очередь на лице. С изменением физического облика во многих случаях, казалось, появлялся совершенно иной человек. Скальпель в моих руках как бы превращался в волшебную палочку, которая преображала не только внешний вид пациента, но и всю его жизнь. Робкие и застенчивые становились смелыми и отважными. Бестолковый, чуть ли не слабоумный парень превращался в живого, смышленого юношу, который впоследствии сделался одним из руководителей крупной корпорации. Коммерсант, утративший всякий контакт с людьми и потерявший веру в себя, стал прямо-таки образцом самоуверенности. Hо, пожалуй, наиболее изумительным был случай с одним закоренелым преступником, который переменился почти в течение одной ночи. Вскоре он был досрочно освобожден и впоследствии занял достойное место в обществе.
Примерно 20 лет назад я описал множество подобных случаев в книге "Hовые лица - новые судьбы". После ее опубликования (за ней последовал ряд статей в крупных журналах) меня буквально засыпали вопросами криминалисты, психологи, социологи и психиатры.
К сожалению, на их вопросы у меня не было ответов. Hо они побудили меня заняться исследованиями. И как ни странно, я извлек больше полезного из моих неудач, чем из успехов.
Ведь объяснить успехи значительно легче. Например, мальчик родился с необыкновенно большими оттопыренными ушами. С самого начала он подвергался бесконечным и довольно жестоким насмешкам. Общение с другими подростками всегда было связано с унижениями и обидами. Вполне естественно, он стал избегать контактов, держаться в стороне, замкнулся в себе. Стоит ли удивляться, что ребенок в конце концов прослыл слабоумным. Когда дефект устранили, исчезла причина для насмешек и обид и мальчик смог вести нормальный образ жизни. Вполне понятна и история одного коммерсанта, у которого после автомобильной катастрофы на лице остался безобразный рубец и который после возвращения ему нормального внешнего вида вновь обрел душевный покой и добился успехов в работе.
Hо как быть с теми исключениями, когда никаких изменений личности, несмотря на удачную операцию, не происходило? Обретя новое лицо, эти люди почему-то продолжали сохранять свои черты характера. Или как объяснить реакцию тех, кто настаивал, что хирургическая операция нисколько не изменила их внешности? Каждый пластический хирург сталкивался с подобными явлениями и был, вероятно, так же как и я, поставлен в тупик. Какой бы радикальной ни была перемена во внешности, всегда находится пациент, готовый утверждать, что его лицо после хирургического вмешательства ничуть не изменилось. Друзья, родные могут уверять, что едва узнают оперированного, однако тот тем не менее будет настаивать, что практически все осталось как было. Сравнение фотографий "до" и "после" обычно не помогает, а только раздражает. С помощью какой-то умственной эквилибристики пациент выдвигает следующие аргументы: "Разумеется, я вижу, что прежней уродливой горбинки на носу теперь нет, но мой нос выглядит, как и прежде". Или: "Да, шрам не заметен, это бесспорно, но он все же здесь".
Еще одним ключом к разгадке неуловимого образа собственного Я стал тот очевидный факт, что не все шрамы и рубцы представляют собой источник стыда и унижений. Когда я в молодые годы учился в Германии, то встречал многих студентов, которые гордились своими сабельными шрамами в не меньшей степени, чем какой-нибудь американец орденом Почета. Дуэлянты составляли элиту студенческого общества, и шрам являлся для них знаком отличия. Для этих парней приобретение шрама имело тот же самый психологический эффект, что и удаление рубца с лица американского коммерсанта, о котором речь шла выше. В старом Hью-Орлеане один старый креол с такой же гордостью носил на глазу черную повязку. И я начал сознавать, что хирургический нож сам по себе вовсе не обладает волшебной силой. Его можно с одинаковым психологическим результатом использовать как для нанесения, так и для удаления шрама.
