Практический менеджмент. Методы и приемы деятельности руководителя - Сацков Н. Я. (хорошие книги бесплатные полностью .TXT) 📗
8.3.10. Подготовка, исполнение и контроль действия.
К теоретикам борьбы, у которых мы находим ряд праксеологических мыслей, принадлежит поклонник военных талантов Фридриха генерал Карл фон Клаузевиц (1780-1831). Он принимал участие в кампании против Наполеона, служа в российской и прусской армиях, был преподавателем стратегии и тактики во Всеобщем военном училище (академии) в Берлине. Его труд «О войне» относится к классическим работам из области ведения военных действий. Известна его точка зрения о том, что война служит продолжением политических отношений, является политикой, ведущейся другими средствами. Клаузевиц широко трактовал борьбу. Он не считал, что это какой-то специфический вид человеческих действий, видел подобие военных действий играм, торговой конкуренции – даже полагал, что политика напоминает торговлю в большом масштабе. Он был убежден, что оборона – сильнейшая форма ведения войны, так как всегда труднее завоевывать позицию, чем удерживать ее в собственном обладании. Мы не будем здесь представлять стратегические и тактические концепции Клаузевица, а коротко вспомним о его праксиологическом подходе к рассматриваемым проблемам. Так, известно, что человеческие действия, чтобы быть верными, должны содержать подготовительную часть, исполнение и контроль. Именно этому последнему этапу Клаузевиц уделяет особое внимание из-за связи с теорией: «Критическое рассмотрение, а именно оценка средств, приводит к вопросу о том, каковы были результаты примененных средств и отвечали ли они намерениям действовавших лиц. Своеобразность воздействия данных средств приводит к исследованию их природы, т. е. снова в область теории». Если кто-нибудь хочет исследовать какой-то объект, но не имеет для этого достаточно времени, он может воспользоваться теорией того, кто посвятил углубленному изучению объекта много лет. Клаузевиц сравнивает теорию с мудрым воспитателем, который руководит самовоспитанием, облегчает ученику получение соответствующего уровня мышления, а не водит его на поводке. «Если из раздумья над теорией сами собой сложатся принципы и правила, если истина сама собой отольется в их кристаллическую форму, то теория не должна противиться этому естественному закону ума; наоборот, там, где свод завершается таким замком, она его еще более выдвинет на первый план, но сделает она это лишь для того, чтобы удовлетворить философский закон мышления и отчетливо указать на тот пункт, к которому устремлены все линии, а не для того, чтобы построить алгебраическую формулу для пользования на поле сражения; ведь эти принципы и правила также должны скорее определять главные линии внутренней, самостоятельной работы мыслящего ума, чем представлять при выполнении задачи вехи, точно указывающие путь». Заметим, что все, что Клаузевиц пишет об этой теории, помогающей руководителю, относится к праксеологии. И это теория, которая не намерена водить человека на поводке приказов и запретов, не ограничивает запретительными столбиками его линию поведения. Но на «поле битвы», каким является человеческая жизнь, она позволяет спланировать для себя результативные действия.
8.3.11. Замечания об отдаче действия.
Более абстрактно подошел к борьбе шахматный гроссмейстер Эмануэль Ласкер (1868-1941). Он также отдавал себе отчет в разнородности действий, относящихся к одному семейству, но рассматривал их с точки зрения игрока в шахматы. Следует признать, что как шахматист он не имел в свое время равных себе – в течение четверти века он не позволил отобрать у себя титул чемпиона мира (с 1894 г. до 1921 г.). Плодом размышлений Ласкера над шахматной доской были две книги по теории борьбы, которую он назвал махологией (от греческого mache – борьба и logia – наука). Трудности, которые доставляет чтение этих научных трудов, вытекают из витиеватой и странной терминологии: например, stratoi – это борющиеся подразделения, macheides – мастера борьбы; дей– . ствие, поглощающее много сил, называется амахическим, экономическое действие же – эвмахическим и т. д. Если, однако, мы пробьемся сквозь терминологию, окажется, что Ласкер неоднократно провозглашает очевидные истины, опирается самым явным образом на наблюдения, преимущественно ограниченные игрой в шахматы, и при этом убеждает, что он принимает во внимание все правила борьбы. Те же положения, которые мы не находим среди его формулировок, можно из них вывести. Присмотримся к его выводам, которые, несомненно, относятся к частной, а не общей праксеологии, так как основным положением махологии является отдача не всех действий, а только борьбы, и то не любой, а ведущейся по определенным правилам. «Если к малой силе приближается большая, то меньшая сила продвигается в направлении наименьшего натиска. Временами малая сила может атаковать большую, но тогда она должна ударить в центральное звено. В случае, когда противники обладают равными силами, при том, что у одного силы сосредоточены, а у другого рассеяны на определенном пространстве, эффективная тактика располагающего рассеянными силами состоит в рассеянии сил противника. Удар в центральное звено рекомендуется тогда, когда у противников равные силы, но в неодинаковой степени рассеянные; узловое звено атакует сторона, располагающая более сосредоточенными силами. В борьбе сил, равных с любой точки зрения, каждой атаке соответствует адекватная защита. Атака тем полезнее, чем большим перевесом обладает атакующая сторона. Перевес может быть не только количественным; в случае равного количества stratoi, перевес иногда может дать даже неизмеряемое их качество. Слабейшая сторона может быть вынуждена к побегу, но только тогда, когда у нее будет, куда убегать. Очень трудным противником является некто, стоящий на позиции осужденного на казнь, то есть кто-то, у кого нет возможности побега и никакого другого выхода из ситуации». Мы можем припомнить, что подобный тезис провозглашал Рабле, вкладывая его в уста Гаргантюа. А что делать противнику, не имеющему шанса выиграть? Он тоже должен атаковать, – утверждает Ласкер, – если же ему не хватит сил, то по меньшей мере надо упорно обороняться, рассчитывая на какие-то непредвиденные, но благоприятные для него обстоятельства, которые могут возникнуть в будущем. Отказываясь от борьбы, мы перечеркиваем это правдоподобие, которое, хотя и малое, но всегда ведь существует. В случае, когда борьбу между собой ведут macheides, любой их ход принадлежит к определенной тактической системе. Если условия и силы равны, исход борьбы macheides непредсказуем. Ошибочный ход состоит не в том, что в данный момент уменьшает силы, а в том, что в результате ведет к поражению. Поэтому macheides так сильно предопределены ходы, и они считают, что чем больше мастерство, тем меньше свобода. Демонстрацию избранных мыслей Ласкера завершим его афоризмами: «Бизнесмен, который ожидает, что дело принесет ему немедленный выигрыш, когда он умножит вложенные деньги, напоминает агониста, рассчитывающего на слишком большие результаты атаки, на слабые стороны противника». «Человеческая природа отличается рациональностью и неистовством; однако кажется, что центры неистовства в мозгу человека лучше развиты, чем центры рациональности». Ласкер был, несомненно, одним из предшественников позднейшей теории игр, раздела математики, занимающегося областью действий, называемой праксеологами борьбой, а теоретиками игры – конфликтными ситуациями. Основной труд «Теория игр и экономическое поведение», написанный Джоном фон Нейманном (1903-1957) вместе с О. Моргенштерном, появился тогда, когда выкристаллизовался взгляд, что близкими родственниками являются, казалось бы, такие далекие друг от друга действия, как война, игра в шахматы и в карты, торговая конкуренция и т. п. На Ласкере мы закончим обзор мыслей, связанных с интересующей нас темой. Как подобные элементы были использованы Тадеушем Котарбинским в созданной им системе праксеологии, читатель узнает в дальнейших разделах. Пока же пусть он поверит автору на слово, что эти высказывания, производящие на первый взгляд впечатление чего-то хаотического, окажутся позже полезным конструкционным материалом.
