Змей - Касслер Клайв (книги регистрация онлайн бесплатно TXT) 📗

Клайв Касслер, Пол Кемпрекос

Змей

Представляю друга

С большой радостью и энтузиазмом я принял предложение написать несколько слов о Курте Остине, Джо Завале и их друзьях из Национального агентства подводных исследований. Мне посчастливилось быть знакомым с Куртом и Джо на протяжении многих лет. Мы встретились, когда они только пришли в НУМА под начало адмирала Сэндекера. Хотя нам никогда не удавалось поработать вместе над каким-нибудь проектом, эскапады Курта и Джо всегда будоражили мое воображение, и я сожалел, что сам не совершил все эти подвиги.

Кое в чем мы с Куртом похожи. Внешне между нами никакого сходства, и он на несколько лет моложе, но Курт живет на реке Потомак в перестроенном лодочном домике и коллекционирует старинные дуэльные пистолеты, что весьма мудро: стоит только подумать, насколько проще их хранить, чем, к примеру, старые автомобили. Также он занимается греблей и ходит под парусом.

Курт очень изобретателен и проницателен. Кроме того, этот парень свято верит в свою страну, вечные семейные и нравственные ценности. К моему великому огорчению, дамы находят его гораздо более привлекательным, чем, увы, меня. Хотя и больно это признавать, из нас двоих Курт в самом деле красивее.

Я рад, что подвиги Курта и Джо наконец-то собраны воедино и описаны. Не сомневаюсь в том, что читателям эта книга покажется захватывающей и интригующей. И пусть приключения моих друзей доставят вам немало радостных и волнующих минут.

Дирк Питт

Отдельная благодарность Дону Стивенсу за организацию погружения на «Андреа Дориа», а также писателям Альвину Москоу и Уильяму Хофферу, чьи книги «Столкновение» и «Спасенные» столь живо отобразили трагедию людей, переживших ту страшную ночь. Также благодарим за упорство и твердость неутомимого исследователя Джона Д. Стивенса, отважно боровшегося с москитами и малярией во время экспедиции на Юкатан и много сделавшего для открытия чудес цивилизации майя.

Пролог

25 июля 1956 г.

К югу от острова Нантакет

Неясный силуэт корабля возник внезапно и скользил теперь словно призрак по серебристой глади океана, залитой лунным светом. Вдоль белоснежного борта тянулась полоса ярко освещенных иллюминаторов, а острый нос судна рассекал воды, как обоюдоострый стилет — черный шелк.

На капитанском мостике шведско-американского лайнера «Стокгольм», находящегося в семи часах пути и в ста тридцати милях к востоку от Нью-Йорка, стоял второй помощник Гунар Нилсон. Он вглядывался вдаль — за большими прямоугольными окнами рулевой рубки открывалась широкая панорама. Океан был спокоен, только кое-где на воде появлялась зыбь. Температура достигала отметки 70 градусов по Фаренгейту [1]. Ничто теперь не напоминало о густой влажности, окутавшей «Стокгольм» утром у причала на 57-й улице, откуда лайнер отправился в путь по Гудзону. По небу плыли рваные облака, периодически скрывая луну, похожую на фарфоровое блюдо. Видимость по правому борту составляла с полдюжины миль.

Нилсон бросил взгляд налево. Тонкая линия горизонта совсем исчезла за темной пеленой. Теперь небо и море слились воедино.

На минуту его полностью захватила эта впечатляющая картина. Нилсон думал о безбрежном просторе, который предстояло преодолеть. Подобные мысли — обычное дело для моряка, и помощник долго бы так стоял, если б не подрагивание пола под ногами.

Энергия, производимая двумя дизельными двигателями мощностью почти в полторы тысячи лошадиных сил, словно вырывалась из машинного отделения, перетекая через вибрирующую палубу в тело Нилсона, и он почти незаметно покачивался в такт работающей машине. Страх и изумление уходили, на смену им пришло ощущение единства с быстроходным лайнером, на предельной скорости рассекающим океан.

При длине в пятьсот двадцать пять футов и ширине шестьдесят девять футов «Стокгольм» мог считаться самым маленьким судном на трансатлантических линиях торгового флота. Тем не менее это был особенный корабль — маневренный, точно яхта. Плавные, обтекаемые формы мягко закруглялись от носа к корме, как у изящного бокала. Корпус «Стокгольма» белоснежный, трубы выкрашены в желтый цвет. Нилсон наслаждался властью над кораблем и командой. Стоит ему пошевелить пальцем, и трое вахтенных бросятся выполнять его приказы. По его распоряжению били склянки, а команде объявляли аврал.

Нилсон усмехнулся этому высокомерию. Четырехчасовая вахта в общем-то представляла собой череду рутинных дел по поддержанию курса на воображаемую точку возле красного плавучего маяка, предупреждающего о предательской мели у острова Нантакет. Там «Стокгольм» повернет к северо-востоку и возьмет курс через Атлантику, минуя Блэк-Айленд, к северу от Шотландии, а затем доставит пятьсот тридцать четыре пассажира в гавань Копенгагена.

Несмотря на свои двадцать восемь лет и то, что на борту «Стокгольма» он находился всего три месяца, Нилсон плавал с того момента, как научился ходить. Подростком он работал на рыболовецких сейнерах в Балтийском море, служил юнгой на судах одной крупной грузоперевозочной компании. Затем учеба в шведском морском колледже и служба во флоте. «Стокгольм» — еще один шаг к достижению мечты: иметь собственный корабль.

Внешне Нилсон совсем не походил на общепризнанный тип скандинава. Он скорее напоминал итальянца, чем викинга.

Итальянские гены Нилсон унаследовал от матери, а вместе с ними и каштановый цвет волос, смугловатый оттенок кожи, тонкую кость и бурный темперамент. Темноволосые шведы не редкость. Хотя иногда Нилсон думал: не слишком ли контрастирует средиземноморское тепло его карих глаз с холодностью капитана «Стокгольма», в котором скандинавская сдержанность и строгая дисциплина сочетались с традициями морской шведской школы?

В любом случае Нилсон выполнял свои обязанности с большим рвением, чем требовалось по инструкции. Он не хотел давать капитану ни малейшего повода для замечаний. Даже сейчас, когда ночь так тиха, Нилсон переходил от одного борта к другому, будто судно попало в ураган.

Капитанский мостик «Стокгольма» делился надвое: рулевая рубка шириной в двадцать футов, за ней — картографическая. Двери на мостик распахнуты, впуская легкий юго-западный бриз. По обе стороны мостика установлены радиокомпасы и корабельный телеграф. В центре рубки на деревянной платформе, на несколько дюймов возвышающейся над отполированной до блеска палубой, стоял рулевой, крепко держа штурвал. Иногда он бросал взгляд на гирокомпас, укрепленный слева. А прямо перед рулевым колесом, под центральным окном, — табло, где указывается курс корабля. Сейчас на нем были видны цифры 090.

Нилсон пришел узнать прогноз погоды за несколько минут до контрольного времени — 8.30. В районе нантакетского маяка туман, что неудивительно. Теплые воды нантакетских банок — настоящая фабрика по производству тумана. Вахтенный офицер доложил, что «Стокгольм» отклонился к северу от курса, намеченного капитаном, но как сильно — не мог сказать точно.

Радиомаяки находились слишком далеко, чтобы поймать их сигналы. Нилсон улыбнулся. И это тоже неудивительно. Капитан всегда прокладывал один и тот же курс — двадцать миль к северу от восточного морского пути, рекомендованного международным соглашением. Этот путь не был обязательным, и капитан «Стокгольма» предпочитал идти севернее, что сокращало расстояние и экономило горючее.

У скандинавских капитанов не принято стоять вахту на мостике. Обычно за все отвечает один из офицеров. Нилсон быстро прошел через мостик и проверил радар по правому борту. Взглянул на телеграф и убедился, что рычаги установлены на «полный вперед». Посмотрел на море, проверил, горят ли мачтовые огни, и вернулся в рубку. Бросил внимательный взгляд на гирокомпас.

Около девяти, после ужина, на мостике появился капитан. Это был неразговорчивый человек, выглядевший старше своих «около шестидесяти». Его орлиный профиль напоминал острую скалу, нависшую над морем. Держался капитан очень прямо, словно аршин проглотил, а о стрелки брюк можно было порезаться. Холодные голубые глаза смотрели тревожно, выделяясь на красноватом обветренном лице. Минут десять капитан прохаживался, вглядываясь в океан и принюхиваясь, как охотничья собака, почуявшая фазана. Потом прошел в рубку и принялся изучать навигационную карту.