Бездомный мрак - Март Михаил (первая книга TXT) 📗

Михаил Март

Бездомный мрак

Глава I

Рождение

Англичане говорят: «родился с серебряной ложкой во рту». Русский вариант звучит иначе: «родился в сорочке». У меня особый случай — я родился в пижаме.

Вполне серьезное заявление, но требующее некоторых пояснений. Речь идет о втором рождении. Что касается первого, то я о нем ничего не знаю. Не знаю, и все тут, хоть убейте меня.

Страшно я появился на свет. В муках, в тяжелых муках. Кошмары преследовали мой больной усталый мозг. Пылающий огонь, падение в бесконечную бездну и чернота. Боль не покидала меня, я сгорал заживо, кричал, мечтая увидеть дно безумного чрева и разбиться вдребезги, чтобы покончить с мучениями раз и навсегда.

Но смерть не хотела принимать меня в свои объятия, она лишь насмехалась надо мной, давая понять: «погоди, еще не время; но я далеко не уйду, ты всегда будешь ощущать мое присутствие рядом с собой, когда холодок коснется твоей шеи!».

Костлявая меня не обманула: я не достиг дна бездны и не разбился. Нет. Все произошло по-другому. Мои тяжелые веки открылись, и яркий свет резанул по глазам. В ушах еще слышался удалявшийся в небытие отвратный смех, словно падающее ведро на дно колодца.

Я вновь закрыл глаза, но тут же открыл их, боясь вернуться в безмолвие. На этой половине света царили белизна и покой. Молочный туман окутывал пришельца из другого мира, и, боюсь, меня здесь никто не ждал. Мое перерождение началось с ощущений.

Первым ощущением стало тепло. Приятное и ненавязчивое. Я шире раскрыл глаза, но ничего не изменилось. Мне ничего не оставалось делать, как ждать. От напряжения тело стало влажным, и это тоже можно назвать ощущением. Туман медленно начинал рассеиваться, белое облако таяло, и появились слабые пятна, они постепенно наливались красками, и я уже различал цвета, которым не мог дать названия. Затем пятна складывались в формы, приобретая четкие очертания. Надо мной возникли лица, внимательно смотревшие прямо мне в глаза. Женщина и двое мужчин. Они стояли надо мной, как судьи, готовые вынести свой приговор.

У меня навернулись слезы, я опустил веки, стараясь проморгаться. Когда я опять открыл глаза, то одно лицо исчезло, остались два. Ничего, кроме лиц, мне увидеть не удалось. Остальное пространство оставалось белым, и одежда на этих людях белая, и стены, и потолок. Они продолжали смотреть на меня молча, неподвижно, словно манекены со вставленными живыми пытливыми глазами.

Я отчетливо услышал свой пульс, будто шар раздувался в том месте, где я чувствовал тепло, и тут же сжимался, превращаясь в крохотную точку. Я опустил взгляд вниз и увидел холеную руку, державшую мое запястье. Это она излучала магическое тепло.

Вдруг что-то прорвалось, будто между нами обрушилась стена, и в моих ушах зазвучал низкий, ровный, тихий голос. Я видел, как у мужчины шевелились губы, но звук словно возникал во мне, шел из моего нутра.

— Кажется, мы добились своего. Кризис миновал, и теперь он пойдет на поправку… Каков организм, а? Поразительная сила.

Смысл сказанного мне был непонятен, я отчетливо различал слова, и этого вполне хватало для полного счастья. Жизнь возвращалась, а что может быть прекраснее.

— Остальное за нас сделает сон, — продолжал голос.

— Дозу снотворного можно снизить, а витаминов — увеличить.

Тепло оторвалось от моего запястья, и лица исчезли. Мне стало страшно, я не хотел возвращаться в черную бездну, из которой меня вытянула эта теплая рука. Перед глазами остались только белые плавающие пятна, я чувствовал, как участилось сердцебиение, а в ушах возник протяжный гудок. Спустя какое-то время я увидел очень тонкие руки с длинными ногтями ярко-красного цвета. Красный? Да, этот цвет мне удалось определить и дать ему точное название. Он ассоциировался со словами «кровь», «огонь».

Узкие пальцы держали шприц и действовали, как щупальца. Из мглы брызнул фонтанчик прозрачной жидкости, и рука опустилась. Голова закружилась, и я опять стал куда-то падать. Передо мной возник пузырящийся разными цветами туман, а точнее, пена. Это лучше, чем черная бездна. Пузырьки надувались и лопались, на их месте вырастали новые, а потом — тишина. Бесконечно долгая тишина. Небо без солнца, земля без горизонта, часы без стрелок, плавающие в пространстве, они то удалялись, то приближались.

Сколько продолжалось это состояние, сказать невозможно. Спасение пришло неожиданно. Я вновь почувствовал знакомое тепло на запястье и открыл глаза. Тот же голос сказал:

— Меня зовут Илья Сергеевич. Я ваш доктор.

Слова доносились до меня, как эхо из глубокой бочки. Он немного помолчал и продолжил.

— Если вы меня поняли, то отведите взгляд вправо.

Я его понял, но не знал, как и куда отводить взгляд.

— Ничего страшного. Я вижу по вашим глазам, что вы меня понимаете. Только не пытайтесь заговорить, это преждевременно. У нас масса времени, мы успеем наговориться. А сейчас надо спать. Сон — лучший лекарь.

Лицо исчезло, и на его месте остался белый потолок. Он давил на меня. То ли потолок ходил ходуном, то ли я раскачивался на качелях. Мне хотелось отвести взгляд в сторону, но я боялся, всего боялся и чувствовал себя беспомощным и терялся в пространстве, от чего быстро уставал и проваливался в сон.

С каждым пробуждением мне становилось лучше. Меня уже не мучили кошмары, и я не знаю, снились мне сны или нет. На этот раз у меня хватило мужества повернуть голову к свету.

Окно, сквозь которое проглядывало голубое небо, стол и она…

Женщина в белом сидела на жестком крутящемся стуле и вязала на спицах. На коленях лежали мотки с шерстью. Ее тонкий слух уловил мое движение, и она подняла глаза. Мы смотрели друг на друга, и ее взгляд, лишенный всякого выражения, наблюдал за мной, как за мухой, ползущей по стеклу. От нее веяло холодом и пустотой. Мои глаза начали слипаться, и я опять уснул. Я слишком быстро утомлялся и постоянно находился в полусознательном состоянии.

Когда я вновь очнулся, за окном стемнело. На столе горела лампа, женщина читала книгу. Мягкий свет растекался по комнате, и белизна потолка на меня не давила. Что поражало больше всего, так это отсутствие всяких ощущений. Ни страха, ни боли, ни тепла, ни холода, словно я лишился своей телесной оболочки и превратился в дух.

Я услышал, как с другой стороны скрипнула дверь, и повернул голову. В комнату вошел высокий мужчина с залысинами, лицо которого украшали бородка клинышком и тонкие усики. Когда он приблизился ко мне, я узнал его по серым выразительным глазам. С его появлением я почувствовал себя увереннее и протянул ему руку, как домашний пес тянет лапу хозяину. Скорее всего, жест чисто инстинктивный, я ждал его прикосновения, теплого и твердого, казавшегося мне эталоном надежности и прочности.

Он склонился надо мной и тихо произнес:

— Вижу осмысленность в вашем взгляде. Надеюсь, вы чувствуете себя неплохо. С каждым днем состояние будет улучшаться. Вашему организму можно позавидовать. Итак, давайте вспомним, как меня зовут? Говорить ничего не надо. Я понимаю по губам.

В моей голове что-то затрещало, будто поломались шестеренки, а в висках заломило. Впервые я попытался напрячь свою память, но, кроме горячей руки, ничего не помнил. С этого ощущения началась моя жизнь, остальное осталось в черной пропасти.

— Не стоит напрягаться. Это же пустяк. Я напомню, а вы постарайтесь отложить мои слова в своей памяти. Теперь вам придется все запоминать. Итак, меня зовут доктор Розин, так короче. Имя и отчество вам пока не под силу. Доктор Розин. На первый раз хватит. А теперь спать.

Он улыбнулся и ушел.

На следующий день я увидел его снова, а может, через день, трудно сказать с уверенностью. Я существовал во времени, которое отсчитывали часы без стрелок. Зато свою оболочку я ощущал, и даже незначительный прилив сил и бодрости. Во всяком случае, моя голова крутилась по сторонам без особых усилий. Молчаливая женщина в белом делала мне уколы, которых я не чувствовал, и кормила бульоном.