Пауки - Словин Леонид Семенович (читать хорошую книгу полностью txt) 📗

Леонид Словин

Пауки

Пролог

«Вниманию встречающих!..»

Шарканье ног в аэропорту разом утихло.

Над Шереметьевом висели серые облака. Несколько раз принимался идти снег.

— «…Совершил посадку самолет авиакомпании „Люфтганза“, совершавший чартерный рейс по маршруту Кельн — Москва».

Серебристый «Боинг», доставивший в Россию труп Камала Салахетдинова еще долго выруливал. Даже после смерти бывший председатель совета директоров банка «Независимость» словно еще продолжал выбирать для себя трудно просчитываемые, непростые пути.

Наконец лайнер замер.

Ящик, в котором прибыл гроб с телом Камала Салахетдинова, извлекли из грузового отсека прежде, чем оттуда появились чемоданы пассажиров. Водрузили на багажную тележку.

Церемония прощания состоялась в ритуальном зале — просторном, задрапированном черным, без каких бы то ни было символов на стенах, без окон, — предназначенном одинаково для всех религий и верований.

Друзья, соратники и близкие покойного, все в черном — в длиннющих кожаных пальто и куртках, дорогих, на тонких подошвах, туфлях, — один за другим неловко опускались на колени и протягивали вперед руки ладонями вверх.

Все они хорошо знали Камала Салахетдинова, как и любого присутствующего здесь, и все без исключения то кооперировались, то подставляли друг друга.

А то и стреляли…

Мусульмане, христиане, иудеи — они принадлежали к тому кругу людей, кого в прессе прямо, а в жизни заглазно называли коррумпированными элементами, криминальными авторитетами, представителями бандитских формирований.

Короче, российской мафией.

Как отвечающий за службу безопасности банка, я все это время был начеку.

Мы играли в опасные игры.

Мулла негромко молился, обратясь на восток, в сторону Мекки. По исламскому обычаю стоять во время погребальной церемонии не разрешалось. В ритуальном зале присутствовали только мужчины. Исключение сделали только для президента банка «Независимость» Екатерины Лукашовой, немусульманки, продемонстрировавшей в последние дни стойкость и поистине мужской характер. В знак уважения в зал внесли маленькую скамейку, на которой она поместилась позади всех — моложавая, с длинной лебяжьей шеей и русой косой, уложенной поверх модной — до пят — собольей шубы.

Я держался вблизи Лукашовой, не упуская из виду и других первых лиц банка, в том числе нового председателя совета директоров.

Джамшит, теперешний глава «Независимости», был как две капли похож на убитого — двухметрового роста, крутой, к тому же земляк Камала Салахетдинова. Оба — из того же крохотного района, который не отыщешь ни на одной карте Средней Азии.

Можно было только удивляться этой случайности, вероятность подобного сходства в огромной стране была теоретически равна нулю.

А если никакой случайности не было?

Служба в банке «Независимость», как многое в моей жизни, казалась игрой фортуны, но вот вопрос: была бы моя жизнь иной, поступи я в другой банк, к примеру в «Инкомбанк» или «Мост»?

Уволившись из к о н т о р ы, я уже успел побывать и частным детективом, и телохранителем.

После л и ч к и я ненадолго вернулся к своей основной профессии — к журналистике.

Мои бывшие однокашники по факультету МГУ нашли мне место обозревателя по криминальным вопросам в весьма популярной городской газете.

Как журналист я довольно быстро вернул себе имя.

По службе встречался с известными криминальными и милицейскими авторитетами, с бизнесменами и банкирами, в том числе с теми, кто в свое время подписал обращение к партии власти и оппозиции, обратившее на себя внимание прессы.

Знакомства со мною искали известные предприниматели.

Мой друг, глава теперь уже крупнейшей российской охранно-сыскной ассоциации «Лайнс», по-прежнему числил меня своим советником и регулярно начислял зарплату.

Изредка я получал письма с лестными предложениями от одних и с угрозами от других.

Со мной были жена и сын.

В те дни Камал Салахетдинов с его проблемами был от меня далек, как Магелланов пролив…

И тем не менее! Говори после этого о случайности!

В редакцию как-то позвонили. Девичий голосок попросил меня. Предвестниками всех изменений в моей жизни всегда были внезапные телефонные звонки.

Я как раз только что возвратился от Шефа.

Самый бесстрашный в России главный редактор газеты, наш Шеф время от времени позволял себе дико комплексовать, и от этого вся редакция сразу вставала на уши и садилась писать заявления об уходе по собственному желанию.

В тот день случилось нечто подобное.

Отзвук только что закончившегося скандала еще звучал в моем коротком нелюбезном ответе, но обманчиво робкий девичий голосок мгновенно отреагировал:

— Может, я перезвоню позже?

— Какой смысл? Кто вы?

— Вас беспокоят из банка «Независимость»…

— Слушаю.

— Помощница президента банка Наташа…

Звучание речи не баловало переливами. Я внимательно вслушался. Я верю в то, что голос характеризует человека не меньше, чем физиономия.

Девичий голосок с придыханием был слишком тонок и преувеличенно робок, чтобы быть искренним.

—С вами сейчас будет говорить президент банка Лукашова Екатерина Дмитриевна…

В трубке щелкнуло.

—Здравствуйте… — Голос Лукашовой был оживлен и приятен. — Не знаю, сможете ли вы меня вспомнить. Нас познакомили на презентации программы «VIP»… С тех пор я постоянно слежу за вашими публикациями. Меня привлекает ваша информированность…

«Притвора… — Но я смягчился. — Может, в школе, в институте ты еще что-то читала… Сейчас-то у тебя при всем желании нет времени!»

Слышать такие слова все равно было лестно.

— Чувствуется, родное МВД не оставляет вас любовью…

— На словах, возможно.

— У нас есть для вас интересное предложение. Не могли бы вы заехать?

— С охотой.

— Как у вас, например, завтра? Скажем, в десять? Не возражаете? Помощник сейчас объяснит, как к нам добраться…

В тот день все как-то вместе сошлось. Одно к одному: скандал с главным редактором, молодой привлекательный голос президента банка…

Мулла, не прерываясь, читал молитвы.

О чем доселе неизвестном мог он сообщить Аллаху в связи с безвременной кончиной Камала Салахетдинова?

Покойный был круглый сирота откуда-то из предгорий Памира, проживший короткую шальную жизнь.

Был коронован на зоне, а потом землянут, ссучен. Говорили, что несправедливо. Обладая незаурядным природным умом, не имея образования, Камал Салахетдинов сосредоточил в своих руках мощную власть и огромный капитал. До последнего дня сохранил самые теснейшие связи с миром, который известен сегодня как международная организованная преступность…

Его расстреляли в упор у входа в небольшой кельнский ресторан, облюбованный для встреч так называемой российской мафией и потому пользующийся особенно дурной славой.

Причиной гибели Камала Салахетдинова были очень сложные проблемы, которые, как проклятие, переходили отныне к его преемнику Джамшиту и становились его собственными.

Церемония закончилась.

Участники траурного обряда в сопровождении бойцов из их личной охраны двинулись к выходу.

Здесь оказались и враги погибшего, несомненно причастные к его гибели: адвокат Ламм, Окунь, Ургин и, конечно, миллионер и авторитет О'Брайен, прибывший в окружении боевиков-южан…

Тяжело отрезонировал воздух — взлетала очередная громада металла, напичканная электроникой и людьми.

Снег в Шереметьеве продолжал валить. Белейший, чистый, крупный…

Черный блестящий «линкольн», переоборудованный в катафалк, увозил бывшего главу совета директоров банка. Семья, родственники и мулла отъезжали вместе с ним.

Через два часа бренным останкам Камала Салахетдинова предстояло отбыть для захоронения на родину, ставшую теперь независимой страной.