Опер против «святых отцов» - Черкасов Владимир (список книг txt) 📗

Владимир ЧЕРКАСОВ

ОПЕР ПРОТИВ СВЯТЫХ ОТЦОВ

ЧАСТЬ I. ПАЛОМНИЧЕСКИЙ ПИРОГ

Глава 1

На Чистых прудах, в доме за рестораном «Самовар», относящемся к участку оперуполномоченного Сергея Кострецова, был очередной труп нового русского. Расстрелянное тело хозяина квартиры лежало рядом с бронированной дверью. Капитан милиции Кострецов, прозванный в здешних пенатах Костью, со своим помощником, молодым лейтенантом Геной Топковым, осматривал лестничную площадку, хотя и не надеялся, что убийца наследил.

Работал, очевидно, профессионал: четкий «почерк» — пули в живот и голову. Капитан Кострецов задержался тут, прежде чем зайти в квартиру к истерически рыдающей жене убитого, потому что через окно подъезда заметил во дворе своего стукача Кешу Черча. Тот, несмотря на холодное осеннее утро, мотался в распахнутой легкой курточке, всем своим видом демонстрируя крайнюю озабоченность.

Кеша, он же Иннокентий, по полной кличке — Черчилль, словно бы сигналил Кострецову, что важное «имеет сказать». Сергей подошел вплотную к распахнутому окну, чтобы его было видно со двора. Дождался, когда Черч кинет в его сторону глаз-ватерпас, и вроде бы рассеянно покивал кудрявой головой на случившееся несчастье, давая ответный знак стукачу.

Щуря свой наметанный глаз, капитан отправился в квартиру. Напоследок отметил, что кровь из ран убитого почти не видна на кашемировом пальто сливового цвета, в котором тот вышел из своих хор?ом последний раз в жизни.

Жена убитого Алексея Пинюхина, тридцатилетняя красотка с растрепанными прядями крашеных волос, в атласном халате поверх кружевной ночной рубашки, успокаивала себя за столом в гостиной коньяком из хрустального бокала. Всхлипывая, она горестно поморгала длинными ресницами покрасневших глаз, когда Кострецов назвал себя и лейтенанта Гену.

— Я еще тепло Алешиных губ помню, — сдавленно произнесла женщина. — Поцеловала его, как всегда, в прихожей на дорожку. Он дверь захлопнул — и сразу: бац! бац!..

Она уткнулась в ладони с перламутровыми ногтями и снова зарыдала.

— Два выстрела слышали? — уточнил севший напротив нее Кострецов.

Пинюхина кивнула, не поднимая лица. Капитан пододвинул к ней коньяк.

— Еще выпейте. Чем ваш муж занимался?

Женщина отерла глаза, пригубила коньяк.

— Директор круизного агентства «Пальма».

Кострецов переглянулся с Топковым: фирма в их краях известная. Сергей спросил Пинюхину:

— Его офис в здании бывшего общежития ЦК ВЛКСМ, в Лучниковом переулке?

— Да.

— Гостиницей он тоже руководил?

— Да.

— Ваш муж арендовал это здание?

Та недоуменно взглянула.

— Конечно. А как иначе?

— Ну, может быть, выкупил его в свою собственность.

Пинюхина остро поглядела на Кострецова.

— Вы представляете себе, сколько этот дом рядом с Лубянкой может стоить?

— Нет, но возможности у вашего супруга были. — Сергей посмотрел в глубь многокомнатной квартиры, уставленной антикварной мебелью.

Женщина вдруг жалко сморщила лицо и почти выкрикнула:

— Возможности? Вон все его возможности! — Она ткнула рукой в сторону прихожей.

Капитан промолчал, потом посмотрел на так и не присевшего Топкова. Тот под пронзительным взглядом опера приземлился на краешек стула.

— Можете что-то конкретное сказать о причинах гибели вашего мужа? — по-прежнему сдержанно спросил Кострецов.

Помотала головой Пинюхина, вздохнула.

— Как у всех, полно было у Алеши врагов.

— У кого — у всех? — осведомился опер Кость.

— У крупных людей я имею в виду, — с раздражением ответила дама.

Она всмотрелась в Кострецова, словно только что обнаружила его в комнате. Достала из пачки «Мальборо» сигарету, прикурила от золотой зажигалки «Дюпон». Предложила Сергею, взмахнув ресницами на уже сухих глазах:

— Закуривайте.

У опера в кармане тоже лежала пачка «Мальборо». Из роскошной жизни он только эти сигареты себе и позволял. Сергей вежливо улыбнулся.

— Спасибо. Я к «Беломору» привык.

— Неужели эти папиросы еще выпускают? — удивилась дама, поправляя на роскошном бюсте расшитый драконами халат. — Или их выдают вместо пайка в милиции? — уже весело добавила она.

— Паек мы другим берем, — невозмутимо сказал опер. — А «Беломор» действительно ментам бесплатный. У блатных отнимаем, эта марка — высший воровской сорт. — Он встал из-за стола. — Спасибо вам за посильную помощь следствию.

Они с Топковым раскланялись и вышли из квартиры.

На лестничной площадке, откуда уже увезли труп, Кость наконец закурил и напутствовал Топкова:

— Давай, Гена, за мотивом убийства.

— Прямо так сразу — за мотивом? — улыбнулся лейтенант и потрогал грудь.

На последнем деле, которое он тоже вел вместе с Кострецовым, Гену ранили в грудь, она еще побаливала. Сергей разогнал рукой от лица Топкова сигаретный дым.

— Тянет рана-то?

— Самую малость.

— О-о, — улыбнулся капитан, — по-простому, в натуре, студент, базаришь.

Топков пришел в уголовный розыск после окончания исторического факультета МГУ. Кость постоянно подтрунивал над напарником, хотя переживал: Гена вышел на службу, до конца не долечившись.

Капитан продолжил, как ни в чем не бывало:

— А почему не за мотивом? Ты ж историк: сметаешь хронологическое досье на Пинюхина, поисследуешь фактуру. На поплавочную удочку, даже не на донку, мотивчик вполне можно подсечь. В жирном омуте Пинюхин плавал.

— Живец на этот раз не понадобится? — усмехался Гена, передразнивая рыбацкую терминологию капитана, заядлого рыболова.

Небезосновательно тоже намекал: знаменит был Кость внедрением завербованных в стан противника и сам не раз «живцом» выступал.

Жилистый, «костяной» капитан белозубо улыбался, попыхивая «Мальборо».

— На нашей рыбалке, как всегда, по ходу лова видно будет. Эхма, и не нужна нам денег тьма!

Стояла холодная осень 1999 года по Рождеству Христову, трепыхался вечнозеленый доллар на высочайшей отметке, в подъездах престижных домов все чаще звучали заказные выстрелы. Двое «земляных» оперов — молодой Гена, но уже «крещеный» и матерый в свои тридцать три Кость, тоже не раз изувеченный, — шли в очередной розыск, прикрываясь шутливостью, чтобы попусту не нервничать.

Попрощавшись с Топковым, отправившимся собирать информацию о Пинюхине, Кострецов перешел Мясницкую к Банковскому переулку напротив. В нем располагалась любимая пивная Кеши Черча. Сергей не сомневался, что тот ждет его для разговора.

С помощью генеральского сынка Кеши, еще в школе прозванного Черчиллем, а теперь — спивающегося бомжа Черча, капитан провел не одно расследование. Кеша был цепкой рыбкой в криминальных заводях Чистяков, как местные называли эти края, и никогда просто так оперу на глаза не лез. Они обставляли свои встречи на людях вроде случайно, разыгрывая старое школьное приятельство.

Капитан потянул дверь пивной и очутился в ее чреве, еще не взлохмаченном по грустному настроению похмеляющихся с утра. Кеша стоял за угловым столиком с кружкой. Кострецов кивнул ему, будто бы впервые сегодня увидев, а Кеша, в обычной своей вымогательской манере, крикнул:

— Кость, с тебя кружка пива в честь встречи!

Черч в стукачах старался больше из любви к оперскому искусству, так как когда-то состоял в добровольном комсомольском оперотряде, а теперь к тому же отрабатывал свои уголовные грешки.

Сергей принес и поставил на стол пару кружек любимого Кешей «Адмиралтейского».

— Без пива флотскому никуда! — моментально осушив халявные полкружки и крякнув, произнес Черч, улыбаясь ртом с выбитыми зубами.

Каждый раз, видя Черча вблизи, Сергей поражался, что судьба с ним сделала. Не верилось, что эта изношенная физиономия со слипшимися остатками волос принадлежала когда-то преуспевающему генеральскому сыну, знающему английский сызмальства и обученному игре на фортепьяно. После окончания института Черч плавал на подводных лодках, работая наладчиком экспериментальной аппаратуры судостроительного завода. Именно поэтому он навечно зачислил себя в моряки. После смерти родителей, опускаясь все ниже и ниже, Кеша безвозвратно вылетел на обочину жизни.