Русский Рэмбо для бизнес-леди - Звягинцев Александр Григорьевич (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt) 📗

Глухой промозглой ночью к одноэтажному ветхому зданию на задворках одной из больниц Житомира подъехала с приглушенными фарами иномарка. При ее приближении захлопали спросонья вороны на березах, а от стены отделилась высокая фигура человека. Он шагнул к вышедшему из иномарки Кострову и отрекомендовался: ; – Гнат Стецюк, товарищ генерал. Поступаю на десять дней в ваше подчинение.

– Про вас сказали, что вы – профессионал, а проворонили убийц, Стецюк, – вцепился в него Костров.

– Мы опоздали и потеряли трех преданных людей…

– Плевать мне на ваших "преданных"!.. Я потерял единственного сына.

– Соболезную…

– Кто?.. – отрывисто спросил Костров. – Опросили по деревням?

– Так точно. Четверо их было. Один – неустановленный пока донской казак, но трое, судя по описаниям, – Скиф с сербскими подельниками. Один – рыжий, со шрамом на лице. Лица другого не запомнили, но говорят: чахоточный, сильно кашлял…

– Чахоточный – монах Алексеев, – выдохнул Костров. – Он же сербский поручик Олекса – душегуб и международный преступник.

– "Феникс" готовил ликвидацию Скифа еще в Сербии, – напомнил Стецюк. – Акция тогда почему-то была отменена в последнюю минуту…

– Знали бы, где упасть, соломки бы подстелили, – ; оборвал Костров и кивнул на дверь морга. – Могу войти к сыну?

– Можете. Милиционер и сторож морга после двух бутылок водки с клофелином до утра будут спать как убитые.

В убогой покойницкой Костров уронил на пол пальто со шляпой и походкой лунатика подошел к лежащему на скамье мертвому Тото. Дрожащей рукой откинул окровавленную простыню с его лица и, всмотревшись в искаженные смертью черты сына, простонал:

– Тотоша-а-а.1!! Мальчи-и-ик мо-о-ой!!! Сыночкаа-а, мо-о-ой еди-й-инстве-е-енный!!!

Упав на колени, он бессильно уронил седую плешивую голову на холодное тело покойника. Спина его содрогнулась от безутешных рыданий.

До Гната Стецюка, оставшегося на улице, долетел из окон морга тоскливый и протяжный вой. Испуганные этим воем вороны с заполошным шумом снялись со, своих гнезд на березах и с тревожным карканьем закружились в ночном небе над убогой обителью смерти.

А вой из окон все рвался и рвался, и Гнату казалось, что не человек это воет таким воем, а смертельно раненное животное.

Так в Афгане заходился туркменский волкодав над трупом старика – погонщика верблюдов, которого ему пришлось пристрелить, потому что тот слишком интересовался грузом в тюках, и еще пришло ему в голову: тот груз чаре предназначался на границе тоже какому-то Кострову… Может, однофамильцы, а может… "Стоп, стоп!.. Даже большую нужду не ходи справлять на минное поле", – вспомнил Гнат старое солдатское правило.

А вой из окон морга уже перешел в надсадный захлебывающийся крик.

Гнату не было жалко этого кричащего над телом сына человека. Он считал все эмоции непозволительной роскошью в своей профессии ликвидатора, хотя его больше устраивало ее жаргонное название – чистильщик.

"Я вычищаю без пощады тех, кто противостоит единству, и считаю это смыслом моей жизни, – размышлял Гнат. – Но теперь я должен выполнить задание, которое перечеркнет этот смысл и всю мою жизнь… Какое мне дело до воплей этого генерала над трупом сына-бандита?.," – без злости думал он.

Когда крик стал постепенно стихать, Гнат вошел в дверь.

Костров сидел на полу и, подвывая, как пес, с нежностью гладил руки и голову сына. От раны на голове Тото одна его рука была в крови.

– Выгрите руку, – протянул Гнат платок.

Костров со злобой посмотрел на платок.

– Кровь смывается кровью! – давясь слезами, выкрикнул он – Око за око!..

Гнат открыл висевшую у него на плече черную дорожную сумку.

– Костюм вашего сына, – сказал он. – Его нашли в джипе в стогу сена, в трех километрах от ракетной шахты. Надо обрядить покойника.

– Да, да, – поднялся с пола Костров. – Я хочу одеть своего мальчика . Да, да, я сам. Я всегда сам одевал его в детский садик, в школу.

– Я помогу вам.

– Не прикасайся к нему! Я сам, сам, только сам!

Гнат кивнул и отошел к окну.

Через раскрытую дверь в комнату, уставленную бутылями с формалином, были видны спящие за столом старик сторож и милицейский сержант, приставленный к охране криминального трупа. Сержант внезапно зашевелился и попытался было подняться со стула.

Гнат направил на него пистолет с глушителем. Но сержант, пробормотав что-то нечленораздельное, сполз на пол и захрапел богатырским храпом.

К удивлению Гната, Костров, протерев мокрым полотенцем тело сына, быстро облачил покойника в костюм и даже приладил на его шее галстук-бабочку.

"Часто раздевал и одевал, когда отпрыск лыка не вязал от наркоты", – подумал Гнат, заметив синие гематомы на венах рук покойника.

Костров наконец справился с рыданиями и теперь в глубокой печали всматривался в лицо сына.

"Это Инквизитор, – обреченно думал он. – Руками "сербских волкодавов" Тотошеньку… Его жизнью расквитался со мной за жизнь своего Шведова".

Он бросил затравленный взгляд на Стецюка.

"Кого напоминает этот тип, приставленный ко мне Коробовым? – пронеслось в его голове. – Ну, конечно же, его – Инквизитора Тот же холодный, непроницаемый взгляд, то же бесстрастное лицо кастрата Фигура и рост – те же… Может, его сын или брат?.."

Но Костров точно знал, что детей и братьев у Инквизитора не было.

Гнат протянул пачку документов:

– Мы нашли в джипе и документы вашего сына.

А в кармане костюма занятную бумажку, прочитайте.

Костров подошел к свисающей с потолка лампочке и расправил смятую бумагу. Написанные корявым почерком сына буквы червяками замельтешили перед глазами:

"Расписка: Я, Тото Костров, взял в долг под проценты у Симы Мучника сто тридцать три тыщи долларов (США), чтоб отдать хохлам карточный долг…"

Перед глазами бывшего генерала закружились красные круги, тисками сдавило грудь.

– Мучник, гнида! – заскрипел он зубами. – Мальчик проиграл каким-то уголовникам-хохлам. Гнойный пидор дока такие пакости подстраивать Яснее ясного!.. Он расплатился за Тото с уголовниками и подбил его от безысходности пойти на захват девчонки. Ну да!.. Лишь один Мучник знал день ее приезда..