Слово авторитета - Сухов Евгений Евгеньевич (мир книг txt) 📗
– Послушай, ты забыл про маляву Закира? – сурово напомнил Федосеев и, не дождавшись ответа, добавил: – Тогда не тявкай!
– Кстати, а почему нам Закир сам не позвонил на трубу о своем желании? – не отрывая взгляда от лица Федосеева, жестко поинтересовался аристократ.
В какую-то долю секунды Ивану Степановичу показалось, что все пропало. Он даже почувствовал, как внутри что-то оборвалось. Не без труда уняв трепыхающееся сердечко, сказал равнодушно:
– А что ты у меня-то спрашиваешь? Тебе бы этот вопрос Закиру задать надо. – И, повернувшись к конопатому, зло потребовал: – Ну, пропусти!.. Чего расселся-то!
Рыжий бодро спрыгнул на землю, пропустив Федосеева. Немного косолапо, почти по-стариковски, он добрался до калитки и отомкнул ее длинным, напоминающим пику ключом. С минуту он гремел во дворе тяжелыми металлическими запорами, после чего торжественно распахнул ворота.
Газанув разок, «ЗИЛ» въехал в тесный дворик.
– Кум, куда грузить-то? У тебя здесь даже не развернешься.
– В дом, мои родимые, в дом, – ласково пропел Иван Степанович. – Только вы бы поаккуратнее, пожалуйста, не особенно топчите. Я человек немолодой, баб у меня нет, за чистотой приходится следить самому.
Насчет женщин Федосеев кокетничал. Он себя считал нестарым и не далее как вчера вечером вправил под кожу своего молодца одной восемнадцатилетней девахе. И ведь не оплошал, так ее пилил, что до мозолей своего дурня истер. А вот убирать приходится самому. Это правда. Даже самая чистоплотная из баб непременно норовит схалтурить и замести мелкие соринки в дальний угол. Чего Иван Степанович не выносил.
Этот домик достался ему по наследству от старшей сестры, так и не сумевшей выйти замуж и умершей в одиночестве пять лет назад.
– Ну, я, в натуре, Закира не понимаю! – кипятился конопатый, стаскивая ящик. – И нужно ему сюда «стволы» прятать, если здесь даже путевого замка не отыщешь.
Федосеев только хихикал:
– В том-то и понт! Никто и подумать не посмеет, что здесь оружие хранится.
Ящики с оружием перетаскали в темную комнату и завалили каким-то древним хламьем.
– Послушай, я сейчас все-таки на трубу Закиру скину. Что-то в этом деле мне много непонятного, – произнес аристократ, когда Федосеев скрылся в соседней комнате.
Конопатый пожал плечами:
– Не любит он, когда его без особого дела дергают. Да еще по сотовому.
– Как бы потом поздно не было. – Набрав номер, аристократ с минуту терпеливо ждал, вслушиваясь в длинные гудки, после чего недоуменно произнес: – Не отвечает… Не бывало с ним такого.
Громко стуча каблуками, вошел Федосеев. В руках он держал большую бутыль «Абсолюта». Очевидно, только что извлек водку из холодильника. Протер запотевшие стеклянные бока и сдержанно, старательно пряча клокотавшее в нем ликование, произнес:
– По стопочке… чтобы лежалось ему легче.
Аристократ скривился:
– Ты будто бы не о «стволах» говоришь, а о покойнике.
Иван Степанович замечанию не внял. Разлил водку в небольшие хрустальные рюмки.
– Послушай, кум, мы тут вот что решили. Ответа от Закира нам дождаться нужно. Если его не будет, тогда уж извиняй… обратно поволокем.
– Я вас неволить не буду, – равнодушно произнес Иван Степанович, отрывая взгляд от стола, где аккуратно, бок о бок, стояли маленькие рюмки, до краев наполненные пьянящим дурманом. – Дело ваше, как посчитаете нужным, так и поступайте. Только как бы потом Закира не разозлить.
– А что это ты, кум, о нас беспокоиться стал? Ведь не вертухайское это дело.
На такие слова полагалось обидеться. Федосеев помрачнел и проговорил хмуро:
– Ссориться я с вами не собираюсь. А только ведь Закир и деньжат велел вам за работу подбросить. Ведь не зря же горб трудили. – Иван Степанович заметил, как глаза пацанов радостно блеснули. Он отошел к старомодному шкафу, запертому на ключ, и, роясь в карманах, негромко негодовал: – Хотя за пустячную работу давать такие деньги!.. Ну, многовато!.. Меня бы кто так баловал в молодости. Так нет же! – Наконец ключ отыскался, он отомкнул дверцу, скрипуче повернувшуюся на петлицах, и сунул руку внутрь. – Где же это они… И не сыщешь так сразу… Ах вот, нашел!
Федосеев резко развернулся. В руках он держал «макаров». В глазах парней он рассмотрел гамму чувств: удивление от столь нежданного поворота, злобу на собственное бессилие, досаду за свою доверчивость. Но преобладал в их глазах страх, самый что ни на есть животный страх, способный зародиться только в подкорке головного мозга. Жизнь, оказывается, уже закончилась, и умереть придется вот так нелепо – в чужой незнакомой комнате с наглухо зашторенными окнами.
Иван Степанович дважды нажал на спусковой крючок. Подходить к убитым не торопился и, убедившись, что больше им никогда не пошевелиться, посетовал:
– Скоты!.. Такой палас испортили. Одни только траты с этими покойниками! – Федосеев подошел к столу, где в неприкосновенности стояли две рюмки с водкой, и, взяв одну из них, проговорил: – Вижу, ребята, что вы водочки-то не желаете. – Обращался он к конопатому, у которого вместо левого глаза зияла дыра. – Как говорится, дело-то хозяйское. А я вот не откажусь! Уж слишком день сегодня был тяжелый. – Ну… за ваше успокоение, – и опрокинул стопку.
Глава 56
ИНТЕРЕСНЫЙ ЭКЗЕМПЛЯР, МНОГИЕ ДЕВОЧКИ ОСИРОТЕЮТ
Три часа ночи. Не самое подходящее время для нанесения визитов. В такое время следует лежать на мягкой перине, провалившись в глубокий сон, или мять сговорчивую девицу. Но вместо этого приходится наносить незапланированные визиты в чужие дома.
Винтовки находились здесь еще часа два назад, это совершенно точно. В сарае, где они хранились, остались на полу масляные пятна, а воздух был пропитан стойким запахом ружейной смазки.
Ага, скорее всего в углу стояли ящики с винтовками, а вот на этом столе лежали «стволы» «ТТ». Очевидно, от великой скуки и от желания как-то скоротать времечко охрана разбирала и собирала пистолеты.
Капитан Шибанов осматривал сарай. За ним, не отставая ни на шаг, топал стажер Сафронов. Вид у парня был обреченный, плечи опущены, словно его отходили по спине здоровенной дубиной.
– Как же ты его так проворонил? – укоризненно спросил Шибанов, повернувшись.
– Даже не знаю, как и вышло, – виновато затянул Сафронов, – он обычно через свой подъезд выходил и никогда не прятался. А тут через чердак пробрался и вышел из крайнего подъезда. Может быть, я его и заметил бы, да он облик изменил. Плащ какой-то надел да скрючился в три погибели. Я только потом догадался, что это он.
– Понятно, – невесело протянул Шибанов, осматривая двор. – Пробили, кому принадлежит этот дом? – повернулся Григорий к участковому, уже в годах старшему лейтенанту.
– Да, товарищ капитан. Записан на одну старуху девяноста лет.
– Интересно, как же ей удается содержать дом в таком порядке? А потом, я смотрю, у этой престарелой мадам невероятная тяга к технике обнаруживается. Видеоаппаратура повсюду натыкана.
– Эта старуха находится в доме престарелых, – пояснил старший лейтенант. – Скорее всего она даже и не знает, что она такая богатая, посулили ей, наверное, рублей сто, вот она и подписала бумаги, о содержании которых даже и не догадывается.
– Как же это вы так проглядели, – укорил Шибанов, – на вашем участке десятки «стволов», а вы об этом даже ни сном ни духом, как говорится, не ведаете.
– Район-то большой, – виновато протянул участковый, – за всеми не уследишь. И потом, вроде бы к этому дому всегда приличные люди подъезжали, ни в чем таком замешаны не были… Да и никаких сигналов я не получал.
Чисто по-человечески старлея было жаль. Своим видом он напоминал доброго дворового пса, который всю жизнь верой и правдой служил хозяину. Но вот на старости лет случилась с ним промашка – проспал вора! А злодей не только обокрал доверчивых хозяев, а еще и нагадил посредине гостиной.
Самое страшное старшего лейтенанта ожидало впереди – это понимали все присутствующие. И укор капитана по сравнению с гневом вышестоящего начальства выглядел едва ли не дружеским напутствием.
