Большая пайка - Дубов Юлий Анатольевич (первая книга .txt) 📗
— Я приблизительно в курсе, — соврал Сергей. — Хотя, конечно, деталей никаких не знаю. Даже не думал, что это сколько-нибудь серьезно.
Из рассказа Виктора получалось, что какое-то время назад между Ленкой и Платоном был очень бурный роман, который около месяца находился в стадии вулканической, а потом постепенно пошел на угасание. И вроде бы Ленка это переживала очень тяжело, потому что часто появлялась на людях с заплаканными глазами. А потом все резко оборвалось. И произошло это потому, что возникла Вика. С тех пор Ленка ненавидит Вику сильнее, чем любого фашиста. Хотя с Платоном у нее точно все закончилось. А Вика про Ленку знает, и ей очень нравится всячески Ленку изводить.
— Понимаешь, — говорил Виктор, — я ведь знаю Вику с тех самых пор, как она только появилась в Институте. Хорошая была девочка — веселая, добрая. Парнями крутила как хотела, но все это без злости. А сейчас, особенно после того, как вышла замуж за своего топтуна, — просто не узнать. Даже когда Ленки рядом нет, Вика постоянно показывает, кто есть царица бала, а уж при Ленке тґак расходится, просто держись… Я иногда боюсь, что Ленка ей при людях в волосы вцепится. Вика и с Тошкой себя поставила — гранд-дама, да и только. Я просто не понимаю, что он в ней находит. Ну, конечно, экстерьер — тут ничего не скажешь.
Но ведь стерва — не приведи господь! Если он ей когда-нибудь дорогу перейдет или в чем-нибудь не потрафит — сожрет с костями. Ты заметил, как она Ленку называет? Лену-уля!.. Как горничную… И со всеми остальными так же… Она только Ларри побаивается, потому как не знает, что от него можно ожидать. И еще заметь — Ларри с ней ласковый, обходительный, усами шевелит, смеется. У него, когда он с ней говорит, акцент прорезается. Это он так дурака валяет, а на самом деле чует все, как хорошая гончая. И железно понимает, что у Платона из-за Вики могут быть неприятности. Думаю, что если она какой-нибудь фокус выкинет, Ларри ее схавает, как кот золотую рыбку.
Разговор перешел на Ларри, Вику и иные, менее интересные для Терьяна предметы. Переваривая полученную информацию, Сергей про себя решил, что вечером обязательно поговорит со Ленкой. Но состоялся этот разговор только на устроенном Мусой банкете, где Сергей и Ленка сидели рядом. Когда все основные тосты уже были произнесены, когда зазвучала музыка, а за столом началось неконтролируемое веселье, Сергей вывел Ленку в коридор.
— Ничем ты меня не обидел, — ответила Ленка на прямо заданный вопрос. — А просто все это ни к чему. Я с самого начала знала, что не надо к тебе приходить. Вот мы завтра уедем в Москву, так ты уже через час забудешь, как меня зовут. А если когда-нибудь решишь осчастливить и позвонишь, то придешь ко мне от жены. И уйдешь от меня к жене. И звонить я тебе домой не смогу — не положено. Вот и буду сидеть в белом платьице под елочкой и ждать, когда ты про меня опять вспомнишь. Скажешь — нет?
— Это тебя Платон так выучил? — тихо спросил Сергей, понимая, что Ленка совершенно права и возразить ей нечего.
— Уже успели сообщить? — недобро спросила Ленка. — При чем здесь Платон?
Он из всех из вас — самый приличный. А про Цейтлина тебе тоже рассказали? А про Тариева? Ты вообще знаешь, сколько вас у меня было? Сказать? И каждый учил одному и тому же. Так что урок этот я хорошо знаю. Только вот не хотелось бы его с тобой, Сереженька, еще раз проходить. Проводи меня, пожалуйста, обратно к столу.
— Погоди, — не отставал Сергей, настойчиво желая выяснить все до конца. — Так ты говоришь, что все дело во мне? Да? И не потому, что к Платону Вика приехала? Да?
Ленка вырвала руку, повертела ею у виска, крутанула юбкой и ушла в зал, не оборачиваясь.
Завершилось все тем, что Сергей жутко напился. Когда утром он пытался привести себя в сколько-нибудь приличное состояние, чтобы пойти на заключительное пленарное заседание и официальную церемонию закрытия школы, то не мог вспомнить ничего, кроме Федора Федоровича, танцующего с Ленкой. Манера танца не вызывала никаких сомнений в дальнейших устремлениях кавалера. А когда Сергей столкнулся внизу с Виктором, тот окинул его ироническим взглядом и процитировал:
— …не дождались гроба мы, кончили поход…
Закат
Умер Брежнев.
Великая империя, сцементированная нищетой и ненавистью, раскинувшаяся на пол-Европы и еще на пол-Азии, создавшая свои форпосты на Севере и на Юге, на Востоке и на Западе, отгородившаяся от всего мира видимой и невидимой колючей проволокой, собранная когда-то по кусочкам Иваном Калитой, захватившая необъятное Сибирское ханство при Иване Грозном, ворвавшаяся в оцепеневшую от изумления Европу при Петре, Екатерине и Александре, снова разодранная в лохмотья в огне гражданской войны, поднявшаяся на крови, пролитой во имя грядущего царства справедливости новыми рабоче-крестьянскими полководцами, империя, более полувека грозившая всему миру бронированным кулаком, — эта великая страна, начавшая еще лет десять назад малозаметное движение под уклон, покатилась к пропасти, постепенно набирая скорость.
Наведение порядка и укрепление трудовой дисциплины, объявленные Андроповым первостепенными задачами — задачами, решение которых должно было остановить падение, — провалились с треском. Железный кулак, так хорошо знакомый старшему поколению, поднялся с прежним богатырским замахом, повисел в воздухе и ухнул в пустоту, не прихлопнув даже, а лишь прищемив тех немногих, кто был изловлен органами в магазинах, парикмахерских и банях. Запад, с недоверием отнесшийся к литературному гению нового вождя, но зато хорошо запомнивший его предыдущее место работы, ощетинился крылатыми ракетами. Рейган объявил о разворачивании программы «Звездных войн». Держава приняла вызов: колоссальные, невиданные средства, вырученные за нефть, газ, алюминий, никель, рекой потекли в прорву военно-промышленного комплекса. Монстр, почувствовавший новый прилив жизненных сил, зашевелился, заворочался, повел плечами и смахнул в Японское море попавшийся под горячую руку южнокорейский пассажирский самолет. Мир содрогнулся.
Со смертью Андропова потенциальная энергия, накопленная за короткое время его правления, по всем законам науки перешла в кинетическую. Расстановка сил в высшем эшелоне власти — ввиду очевидной непригодности и недолговечности нового генсека — приобрела характер глобальной стратегической проблемы и отодвинула на второй план судьбу страны. Движение вниз ускорилось многократно.
— Ну, и что теперь? — спросил Муса, когда появились первые слухи о смерти Черненко. — Чем они нас еще удивят?
— Если это правда, — пожал плечами Платон, — и утром объявят официально, послушай, кто будет председателем похоронной комиссии.
— Это еще почему? — поинтересовался Терьян.
— А потому, Сережка, — объяснил Платон, — что есть такая народная примета — кто хоронит, тот потом и командует.
— Справедливо, но не всегда верно, — вмешался Ларри, — товарища Сталина хоронил Лаврентий Павлович. Правда, в то время было что делить.
— Ничего, — сказал Платон, — на их век хватит.
Председателем правительственной комиссии по организации похорон товарища Черненко Константина Устиновича был назначен товарищ Горбачев Михаил Сергеевич.
В ярких лучах нового мышления над державой засияла заря перестройки. Страна на мгновение замерла на краю пропасти и накренилась.
Папа Гриша
…Терьян в глубокой задумчивости стоял перед зеркалом. Ему предстояло выбрать галстук из тех четырех, что были у него в наличии. Раньше этим занималась жена, но после развода Сергей оказался в безвыходном положении.
Днем, после защиты кандидатской диссертации, на которой он выступал в качестве первого оппонента, — защищался заместитель директора Завода Григорий Павлович Губанов, — к Терьяну подошел Марк Цейтлин и сказал на ухо:
— Сергей, побойся Бога. Желтый галстук с черной рубашкой и серым костюмом не носят.
