Слово авторитета - Сухов Евгений Евгеньевич (мир книг txt) 📗
Предстоящий день обещал быть нелегким.
Ожидания оправдались сполна, когда Захар, по своему обыкновению, принялся за разборку пистолета. И лишь отсоединив магазин, он увидел, что «волына» не его. Свой пистолет он помнил до малейшей царапинки, до последних потертостей, оставленных на вороненой стали. Они были для него настолько родными, что каждую из них он мог запросто, закрыв глаза, описать по памяти. Точно так же пылкий любовник помнит каждую складочку на теле предмета своего обожания.
Странно было то, что он не заметил подмены сразу. Это непростительная, надо сказать, оплошность. Расслабился, нюх потерял, а опасность не дремлет, рядышком толкается. Нехорошее предчувствие леденящим сквознячком прогулялось по позвоночнику.
Захар посмотрел на дверь. Никого. Вставив обратно магазин, он сунул пистолет в кобуру. Поколебавшись, взял трубку телефона и быстро набрал номер. После второго гудка раздался негромкий щелчок, и вульгарный женский голос, в котором Захар без труда узнал директора магазина, выкрикнул:
– Слушаю.
– Мне бы Ефима Кузьмича… Трошина, – как можно более деликатно произнес Маркелов.
С полминуты в трубке царила тишина. Вероятно, директриса соображала, как ей следует поступить: кликнуть грузчика или отправить абонента по известному адресу.
– Обождите, он сейчас подойдет, – произнесла женщина неожиданно мягко.
Захар представил, как ее сдобное тело оторвалось от стула и, подобно тяжелой барже, поплыло к выходу, рассекая дынеобразным бюстом пространство. Если судить по голосу, то их роман набирает обороты.
Послышался отчетливый шорох. Кто-то взял трубку, а потом в мембрану ударил хрипловатый голос Кузьмича:
– Я слушаю.
– Тут такое дело, – вполголоса заговорил Захар, прикрыв трубку ладонью, – сегодня я заступил на дежурство, взял свой «ствол»… как и обычно. А потом присмотрелся, а это не мой.
– До этого случалось что-нибудь подобное? – Голос Кузьмича заметно напрягся.
– Впервые, – сказал Захар.
– Я тебе советую быть начеку. Это неспроста. Больше никуда не звони. Я сам сделаю все, что нужно. Пока.
В трубке послышались короткие и резкие гудки.
– Отыскался Закир, – проговорил Шибанов, едва перешагнув порог кабинета полковника. – На даче он у Федосеева.
Капитан был слегка возбужден. Ботинки перепачканы в пыли, а к штанинам крупными блямбами пристала грязь. Если не знать того, что капитан находился на оперативном задании, то можно было бы предположить, что на пару с Федосеевым он топтался на садовых грядках.
– И что он говорит?
– Ничего, – признался Шибанов, – лежит себе в земляной яме и не дышит.
– Ах, вот оно что!.. Значит, он убрал своего компаньона. Делиться не захотел?
– Прикажете брать его, товарищ полковник? – с готовностью произнес Шибанов, слегка подобравшись.
Крылов не успел ответить, прозвенел телефон прямой связи, о котором знали немногие.
– Слушаю, – нервно поднял трубку полковник. С минуту он молчал, все более мрачнея, а потом произнес: – Можешь считать свою работу выполненной, – и положил трубку на место. – В общем так, тут мне звонил Кузьмич, у Маркелова неприятности, и я думаю, очень серьезные. Сегодня ему подменили его служебный «ТТ». Мне это очень не нравится. Возьми с собой группу СОБРа и арестуй старика. Немедленно!
– Понял, – радостно воскликнул Шибанов и, позабыв спросить разрешения, выскочил из кабинета.
Единственным средством успокоить расшалившиеся нервишки оставалась полная разборка оружия. Причем на время.
Не будь он заперт в четырех стенах, так сумел бы отыскать занятие более привлекательное: например, пострелял бы в тире или отвел душу в беседе с приятелем, а то выдул бы с литр красного винца. На худой конец есть повод заявиться к одной из своих давних подружек, которая непременно вошла бы в его положение и за плитку любимого горького шоколада помогла бы снять поднакопившийся стресс. А вместо этих удовольствий приходится созерцать старую физиономию Федосеева, который вдруг сделался необыкновенно любезным и вился вокруг него, словно проголодавшийся щенок.
Захар вытащил пистолет и положил на полированный стол. Снял часы. Секундная стрелка взобралась на самую макушку циферблата. Пошел!
Захар вынул магазин. Стрелка уверенно ползла по кругу, отсчитывая мгновения. Снял с рамки затвор со стволом… Извлек колодку ударно-спускового механизма.
Совсем неплохо, с удовлетворением задержал он взгляд на часах. Свой личный рекорд он сумел побить на целых три секунды. И, не задерживаясь ни на мгновение, извлек шептало. Далее следовало вытолкнуть ось курка. Работа тонкая и требует некоторого навыка, чтобы удержать пружину. В прошлый раз он ослабил нагрузку всего лишь на долю секунды, и она выстрелила в потолок со скоростью бронебойной пули, оставив на штукатурке заметную царапину. И ему пришлось минут пятнадцать елозить по полу, прежде чем удалось найти злополучную деталь.
Уф! Укрощенная пружина легла на стол рядом с осью курка и, качнувшись разок, замерла.
Маркелов почти успокоился. И с улыбкой подумал о том, что как мало, в сущности, ему надо для того, чтобы обрести привычное равновесие. Можно легко понять людей, что пытаются успокоить нервы с помощью обыкновенных детских игрушек, где требуется закатить пару шариков в крохотные лузы.
Дальше следует разобрать рамку. Здесь можно выиграть еще пару секунд и тоже установить личный рекорд. Захар уже взялся за перо колодки, когда почувствовал рядом чужое присутствие. Точнее, он услышал дыхание, которое ощущалось совсем близко. Чуть повернув голову, он увидел ухмыляющуюся физиономию Федосеева, сжимающего пистолет. Его пистолет. И понял все. Маркелов прекрасно знал, что старик не станет пускаться в долгие рассуждения, и Захару осталась всего лишь пара секунд жизни. Почти с тоской он посмотрел на разобранный пистолет. Пружина немного откатилась, и Захар непроизвольно подумал о том, что при сборке он потеряет целую секунду.
Внезапно у входа зазвучал звонок. Федосеев невольно посмотрел в сторону двери, и тотчас, стараясь не потерять и доли секунды, Маркелов опрокинул стол и увидел, как разлетелись во все стороны разложенные детали. Личному рекорду сегодня не бывать. Ножка стола, вывернувшись, ударила старика под локоть, и выпущенная пуля прошла над головой Захара, растрепав смертельно жарким дыханием хохолок на самой макушке. Вторая пуля оцарапала кожу виска и громко шлепнулась в старомодный шкаф, оторвав от него большую занозистую щепу.
Маркелов отпрянул в сторону двери, а Федосеев, подогреваемый каким-то охотничьим азартом, продолжал целиться в Захара, пытающегося укрыться за выступом стены. На мгновение глаза их встретились – Маркелов увидел стиснутые челюсти и слегка высунутый от усердия язык, а еще «ствол», нацеленный в середину его груди. Дальше все просто: яркая вспышка ослепит на долю секунды, после чего пуля со стальным сердечником с легкостью разобьет грудную клетку и, разорвав аорту, выйдет из спины. Захар уже хотел закрыть глаза, чтобы в грядущем небытии не выглядеть глуповато – все-таки не самое эстетичное зрелище, когда покойник пялится невесть куда.
Но неожиданно старик вскрикнул. Колени его подогнулись, и пуля, предназначенная Маркелову, со свистом рассекла воздух и с тупым стуком расплющилась о стену.
– Лежать! – ворвались в комнату двое собровцев.
На лицах маски, на плечах тяжелые бронежилеты, отчего они казались невероятно могучими. Они перевернули Федосеева на живот и, не обращая внимания на его немилосердную брань, нацепили на запястья наручники.
Следом в комнату ворвался Шибанов. В запачканных джинсах, худой, он напоминал нескладного подростка.
– Живой, – облегченно протянул он, заметив в углу неторопливо поднимающегося Маркелова. – Ну и напугал ты нас, товарищ старший лейтенант.
Федосеев стонал, припадая на раненую ногу, прервав стоны, он протянул безрадостно:
– Старший лейтенант, значит… Ловко ты меня обставил, ох ловко! Мне бы сразу догадаться следовало. Помяни мое слово, далеко пойдешь.
