Охота на изюбря - Латынина Юлия Леонидовна (книги бесплатно полные версии TXT) 📗
Лучков подошел к двери гостиной, прокричал вниз распоряжение насчет чая и вернулся к дивану.
– Вы удивительно свыклись с этой ролью, – заметил он сквозь зубы.
Денис усмехнулся.
– Так вот. В результате служба безопасности комбината проделала уникальную работу. Мы сейчас имеем на руках документально подтвержденную информацию о заказном убийстве крупнейшего российского промышленника, и у нас есть вся цепочка от киллера до посредника и заказчика. У нас пленки от ваших первых разговоров с Федякиным – и до того, как вы вместе с Ковалем ломали через колено Вовку. Мы очень боялись, что в вашем доме отдыха техника работать не будет, и поэтому Вовка жутко обрадовался, когда сумел при Ковале поговорить с вами по телефону. Но техника работала и в доме отдыха. Качество записи отличное. Более того, если вы помните, в доме отдыха был такой маленький эпизод, когда Вовка потребовал за убийство два миллиона долларов. Вы вышли за дверь и позвонили по телефону. А вернувшись, сказали, что согласны. Так вот – техника сработала так хорошо, что с помощью спецсредств мы можем восстановить факт вашего звонка. Мы не знаем собеседника. Там даже ваши слова не очень ясно прослушиваются. Но факт, что вы советуетесь по телефону с кем-то вышестоящим и потом говорите «да». Задачка для первого класса – с кем может советоваться человек номер два в банке «Ивеко»?
Таким образом, мы имеем пленки, которые уличают в заказе убийства двух человек из верхушки «Ивеко» – непосредственно вас и Геннадия Серова. Да-да, Гену Серова тоже, потому что когда он рассуждает с Федякиным о том, что тот станет первым на комбинате и проголосует за отмену эмиссии – это пахнет по крайней мере дурно. Плюс – третье лицо, с которым вы советовались по телефону. По-моему, это первый случай в России, когда убийство подобного уровня не только раскрыто, но и предотвращено. И когда лица, его заказавшие, прослежены поименно.
– Это провокация, – сказал Лучков.
– Из-звините! Провокация была бы, если бы Вовка Калягин подошел к вам и предложил завалить Извольского. Если бы вы не полезли без оглядки в мокруху, так ничего и не было бы, кроме эмиссии.
– А Камаз? Он, конечно, жив?
– Разумеется.
– Вы хоронили его в открытом гробу.
– Когда ставишь спектакль, не надо экономить на декорациях. Если бы Камаза похоронили в закрытом, вы бы могли учуять подвох.
– Вы сильно рисковали.
– А что прикажете делать? Мы же не можем положить на стол Генпрокурора пленки, из которых явствует, что начальник ахтарской промполиции участвовал в убийстве собственного зама?
– И вы собираетесь отнести эти пленки в Генпрокуратуру?
– Не только. Есть еще телевидение. Зарубежные СМИ. Ваши западные кредиторы, кажется, плачутся, что «Ивеко» задолжал им вот уже два миллиарда долларов по форвардам и кредитам? А вы, кажется, очень вежливо объясняете им, что в этом виновато российское правительство, обрушившее рынок ГКО, в котором вы держали, если мне не изменяет память, аж 0,3 % активов? Им будет крайне любопытно посмотреть эти пленки. Они обнаружат, что вам не хватает денег, чтобы выполнять свои обязательства, но на киллеров вы тратиться готовы. Я так понимаю, что после этого они сразу сделаются мягче и согласятся с вашей схемой реструктуризации долга. А еще западные банки объединятся под лозунгом: «Свобода Япончику! Посадите на его место Арбатова!» Потому что до них наконец дойдет, что в США не того судили. Если хотели судить главу российской мафии.
Лучков каменно улыбнулся.
– Вы сделаете очень большую ошибку, отнеся эти пленки в Генпрокуратуру, – сказал он. – Потому что вы испортите репутацию страны. И если говорить о западных кредиторах, вы нагадите не только «Ивеко», но и всем, кто сейчас не возвращает Западу кредиты. На Западе скажут: «Относительно „Ивеко“ это доказали, а все остальные такие же, только их за руку не схватили». Вам это не простит ни один банкир, ни один член правительства и ни один губернатор. А Генпрокуратура расшибется в лепешку, но докажет, что пленки – липа. Ваш комбинат затравят, как бешеную собаку, которая на своих бросается.
Голос Лучкова дрогнул.
– Вы… вы пошли против общественного строя страны, ясно? В этой стране правящий класс – это те, кто внутри Садового Кольца, а не те, кто в Сибири! Понятно? Мы можем все! Нам нужен такой-то курс рубля – и правительство держит этот курс рубля! Оно берет деньги у вас, у Ахтарского меткомбината, и оно тратит эти деньги на поддержание того курса рубля, который угоден нашим форвардам! Нам нужно успеть распихать активы, – и правительство вводит мораторий на выплату долгов! А потом, когда активов не стало, нам нужны стабилизационные кредиты, и правительство опять собирает налоги с вас, – и дает кредиты нам! И это делают три разных правительства, которые друг друга терпеть не могут! Потому что это уже не вопрос правительства, а вопрос сохранения правящего класса. А правящий класс определяется просто. Это те, кто получает деньги из бюджета. А вы – это те, кто деньги платит!
В дверь гостиной осторожно поскреблись. На пороге появилась домработница с подносом, уставленным чашками и вареньем.
– Вон, – сказал Лучков, и домработница испуганно сгинула.
– Знаете, – после небольшой паузы проговорил Черяга, – ведь если эта история наружу вылезет, то еще один человек будет очень сильно недоволен.
– В смысле?
– Коваль.
Черяга помолчал.
– В самом деле, ведь нельзя же вора в законе использовать три месяца вместо половичка? Он и обидеться может, невзирая на любые отношения, которые вас связывали в прошлом. Это, кстати, тоже интереснейший вопрос, откуда у вас такая нежная дружба. Мы постарались его прояснить, и обнаружился ряд любопытных совпадений. Например: вы получаете очередной чин за посадку шайки валютных махинаторов, а Коваль после этой посадки становится монополистом на ломку чеков возле «Березки». Или вы ловите крупного цеховика, а накануне ареста Коваль этого цеховика обносит вчистую… Словом, налицо картина взаимовыгодного сотрудничества. Братва ведь тоже этими совпадениями может заинтересоваться. Собственно, она непременно заинтересуется, как только наши пленки вылезут на широкие экраны и встанет вопрос, а за каким хреном долголаптевские задарма пахали на банк «Ивеко»?
– Ну, не задарма, – процедил Лучков.
– Вот именно, что не задарма. Я думаю, что в данной ситуации Коваль сможет спасти свою марку среди братвы единственным способом: разоравшись, что его кинули, что ему половину комбината обещали – и хлопнуть кого-нибудь. Вас или даже, увы, Арбатова. Мы люди подзаконные, мы на главу «Ивеко» охотиться ни в жисть не будем, а Коваль – он беспредельщик, с него станется.
Лучков долго молчал. Очень долго.
– Ладно, – наконец сказал он, – поругались и хватит. Понты кончились, давайте обсуждать ситуацию конструктивно. Я так понимаю, что если вы поехали не в Генеральную прокуратуру, а ко мне на дачу, то вы все-таки понимаете, что Генеральная прокуратура выйдет боком и вашим и нашим. Чего вы хотите?
Денис вынул из портфеля папку.
– Вы забираете свою жалобу из ФКЦБ – раз. Вы продаете нам акции «Имперы», «Лагуны» и «Кроники» за семнадцать лимонов – два. ФСБ закрывает дело против Сенчякова по факту продажи вертушек чеченам, а Генпрокуратура закрывает против него дело по факту возбуждения национальной розни.
– Тоже мне, нашли союзника, – усмехнулся Лучков, – в каждом выступлении жидомасонов поминает.
– Совершенно с вами согласен, – кивнул Денис, – Я бы сказал, что национальные убеждения гендиректора Сенчякова… скажем так, не лезут ни в какие ворота. И что за последние три месяца Сенчяков, от усиленных переживаний, превратился из честного стародума в человека не совсем адекватного… Но проблема в том, что господин губернатор Краснодарского края Николай Кондратенко поминает сионистов и, как он выражается, «курощупов» через каждые полторы фразы. И я даже однажды лично присутствовал на историческом совещании, где господин губернатор сказал следующее: «В этом месяце в Краснодар завезли много грейпфрутов, и на этих грейпфрутах есть красные точки. Так вот, красные точки – это потому, что сионисты заразили грейпфруты СПИДом, чтобы извести русский народ». И я что-то не слыхал, чтобы против губернатора Кондратенко возбуждали дело или хотя бы исправили его медицинские познания, разъяснив, что СПИД через грейпфруты не распространяется. А самым вредным антисемитом в России отчего-то оказался Сенчяков.
