Гонки на выживание - Таманцев Андрей "Виктор Левашов" (электронную книгу бесплатно без регистрации .txt) 📗
А Чернецов-Нефедов, он же Щербаков, продолжал:
— В силу специфики моей работы несколько лет мне пришлось провести в длительной командировке за рубежом, в Великобритании. Осенью девяносто третьего года я находился в Лондоне… Клоков не верил своим глазам и ушам. Несомненно, это был… Чернецов, но в нем уже не было ничего от того человека, которого он знал. Речь, дикция, манеры, жесты — все было другим, как бы из другой системы счисления… — Моя деятельность предполагает аналитическое исследование политических тенденций и ситуаций. Я прекрасно видел, к чему идет дело в Москве. Находясь в Великобритании, я был сотрудником одной из компетентных служб ее величества. Как и весь мир, я видел в Лондоне по телевизору, как горит «Белый дом» над Москвой-рекой. Вокруг было полно молодежи. Вы поймете мои чувства, поскольку, когда я выехал в свою командировку, в Москве вместе с женой остался и мой тринадцатилетний сын. В девяносто третьем ему уже было девятнадцать. Седьмого октября девяносто третьего года я был срочно отозван в Москву. Здесь я узнал, что мой сын Антон погиб в здании Верховного Совета. В одном из моргов Москвы жена нашла его, и в тот же день я увидел своего мертвого сына в полувоенной черной форме со стилизованной свастикой на рукаве, с удостоверением члена профашистского праворадикального объединения НДРЛ — "Национального движения «Русская лига». Оказывается, за то время, что я работал во имя безопасности своей страны, кто-то здесь, в Москве, втянул моего мальчишку в движение, которое было не просто глубоко противно моему духу, не только мерзко и ненавистно по существу, но позорно для меня и для моей семьи, для нашего рода потомственных русских офицеров, для имени его деда и моего отца, погибшего под Кенигсбергом.
Антон погиб не от шальной пули. Его застрелили в упор в затылок. И тогда я решил, что найду тех, кто отравил душу и совратил моего сына, что, если я не сделаю этого, моя жизнь будет лишена всякого смысла. В Лондоне я мог отсутствовать не более трех суток, но за время похорон и поминок, на которые собрались друзья сына, мне удалось многое узнать. Кроме школьных приятелей и товарищей по институту на поминках были и какие-то незнакомые юноши. Даже недолгого общения с ними было достаточно, чтобы понять, насколько серьезна ситуация. Я убедился, что профашистское движение в России умножает ряды, получает средства не только на издания газеток и широкую открытую агитацию, но и на формирование тайных военизированных подразделений, закамуфлированных под военно-спортивные общества и клубы. Теперь в жизни у меня осталась лишь одна задача — найти негодяев, задавшихся целью привести Россию к четвертому рейху… Клоков сидел, сцепив пальцы на коленях, и неотрывно смотрел на говорящего уже привычно сощуренными голубыми глазами.
— Мне удалось практически невероятное, и я был направлен моим английским начальством на работу в Москву, где в середине девяносто четвертого года проник в одну из таких военизированных правонационалистических организаций. Ситуация в России и Москве стремительно менялась, положение мое было чрезвычайно сложно. Я работал одновременно на Лондон и на Москву, но самая важная моя работа состояла в другом. Я понял: главная задача человека моей профессии сегодня решается именно в Москве. И для того чтобы добиться успеха, я должен употребить все свои знания и навыки не за рубежом, не где-нибудь в Калифорнии, Бангкоке или Лондоне, а в своей собственной стране. Около года потребовалось мне, чтобы выйти на след.
Лишь двое людей в Москве знали о моей истинной цели и оказывали помощь, это мои старые друзья, коллеги, единомышленники. Они сейчас здесь, с нами, но называть их не стану. Они снабжали меня необходимой информацией, связывали с нужными людьми, а нужных людей связывали со мной. Так я, как бы во исполнение задания лондонского центра, оказался в окружении одного из столпов новой демократии, тогда еще не вице-премьера, не члена Совета Обороны и Совета Безопасности, но весьма влиятельного политика Германа Григорьевича Клокова. Примерно тогда же, когда мне удалось внедриться в штат его близких сотрудников, я потерял жену и, по сути, у меня не осталось больше ничего в жизни, кроме желания изобличить одного из главных растлителей желторотых мальчишек, которых он превращал в свой «гитлерюгенд». Да, господин Клоков, я не оправдал вашего доверия. Зато я много узнал о вас, о вашем гениальном методе — окружая себя несокрушимыми доспехами репутации, заблаговременно создавать себе алиби и осуществлять свои замыслы чужими руками. Вы действовали с размахом, удивительно обдуманно, вы поднимались все выше и выше, вы сделались носителем важнейших государственных секретов и при этом считались этаким рыцарем без страха и упрека, аскетом-бессребреником. Но я знал, что через связанные с вами структуры — различные фонды, банки, объединения, акционерные общества — проходят миллиарды и миллиарды, из которых бесследно исчезает огромная часть. Я разгадал тайну ваших вкладов — вы щедро вливали черные деньги в различные праворадикальные, националистические и профашистские движения по всей России. А денег для этого требовалось все больше — вы уже заглядывали вперед, в будущее. И тогда я понял, что мне необходимо проследить одну из ваших тайных сделок от начала и до конца. Мои друзья — коллеги из ФСБ — предложили подбросить вам идею с этим двигателем. Вскоре мы отследили по всем этапам — от Москвы до Вашингтона, — как вами была заброшена в ведущий американский авиакосмический журнал информация о наличии в России необыкновенного ракетного ускорителя и уникального топлива. И вот это дело завершено. В моих руках и в руках моих друзей — неопровержимые доказательства и неоспоримые свидетельства. И об этой сделке, и о вашей роли в планах установления в завтрашней России свирепой диктатуры. Это была самая крупная ваша сделка, самая важная. Вы рассчитывали получить благодаря ей почти миллиард долларов. Но дело сорвалось благодаря вот этим молодым людям, которых вы предназначили на убой. Они сумели опровергнуть главную концепцию вашей жизни, что все люди без исключения — трусы и подлецы. Я получил ваше задание найти таких людей и установить за ними жесткое наблюдение. Их предложили вам в качестве хищных стервятников-наемников. Так и я думал, пока не услышал и не увидел их. Они говорили, и я, работая на прослушке, понимал, с кем имею дело. Я понял — они помогут мне, а я помогу им. Вы не знали, Клоков, что мне удалось получить код вашего шифра. И там, на гонках, два дня назад, я смог перехватить ваш приказ уничтожить этих людей и меня.
