Штрафбат. Миссия невыполнима - Кротков Антон Павлович (читаемые книги читать .TXT) 📗
Взаимоотношения легионеров со своим предводителем строились на специфической профессиональной этике, во многом напоминающей старинные пиратские традиции, когда члены команды подчинялись капитану лишь до тех пор, пока это не противоречило их интересам и условиям соглашения. В определённых ситуациях любой «джентльмен удачи» мог отказаться выполнять приказ главаря и даже поставить на голосование вопрос о его переизбрании, если капитан требовал что-то противоречащее контракту или его требование было не выгодно членам экипажа. Борису запомнился короткий разговор:
– Полетишь с ним? – кивнул на Нефёдова Хан.
Вместо ответа пилот-итальянец многозначительно поинтересовался:
– Как вы полагаете, господин Азам (таково было местное прозвище Макса Хана), в случае смены власти новому президенту понадобятся наши услуги?
– Вероятно, – потемнел лицом немец, быстро сообразив, куда тот клонит.
– Так, может, нам пока не стоит спешить брать чью-то сторону? – тут же предложил дальновидный «макаронник». И многие товарищи его поддержали.
Президент Арройя давно вызывал недовольство у лётчиков в первую очередь своей патологической скупостью. Он регулярно задерживал наёмникам жалованье, ссылаясь на экономические трудности в стране. Вместо долларов или иной серьёзной валюты мог расплатиться полуметровыми ассигнациями со многими нулями, собственным автопортретом и факсимиле подписи. Между тем наёмники придерживались простого правила: атаман без золотого запаса – не атаман.
Фактически командующий воздушным легионом оказался чуть ли не единственным пилотом, кто оставался верен президенту в критический момент. Правда, преданность эта была далеко не бескорыстной. Помимо личной дружбы с Арроей и благодаря ей немец имел серьёзные финансовые интересы в этой стране, которые могли быть реализованы только при сохранении власти нынешнего правителя.
Ещё плохо разбираясь в местной специфике, Борис тем не менее отдавал себе отчёт в том, что может оказаться слепым оружием в руках активно интригующего против своих явных и тайных противников командира. Но осознавал Нефёдов также и то, что без поддержки Хана ему долго не продержаться в этой банке с пауками и уж точно не спасти сына. Так что оставалось всецело довериться своему единственному союзнику и командиру и без колебаний принимать его сторону в самых критических ситуациях.
Между тем не найдя поддержки среди ближайших соратников, Хан решил усадить в кабину вместе с Нефёдовым кого-нибудь из сородичей президента. Дело в том, что, помимо выполнения боевой работы, наёмники пытались готовить кадры для местных ВВС. В составе легиона уже числились семь туземных лётчиков, которым, правда, до сих пор не доверяли самостоятельных заданий из-за крайне низкого уровня их квалификации. Но так как выбирать было просто не из кого, то для дела теперь мог сгодиться любой, кто умел держать штурвал.
Но тут выяснилось, что, едва узнав о мятеже, местные лётчики-офицеры быстро скинули с себя свою красивую форму (под ней у них оказались наготове цивильные шорты и маечки) – и по домам! Единственный же, ещё не успевший сбежать, чернокожий авиатор объяснил «белому генералу», что он не такой дурак лететь туда, где стреляют.
Конечно, этого умника можно было силой заставить идти в бой, но Борис сам отказался брать такого парника. Ничего, он как-нибудь справится в одиночку.
Уже перед самой посадкой в самолёт к Борису откуда-то из-под крыла подскочил юноша-механик из местных по имени Нэро. Впоследствии Нефёдов даже подружится с ним. Паренёк предупредил:
– Если не откажетесь, как другие, лететь, то вас убьют.
Фактически вручив лётчику чёрную метку, босоногий вестник бросился наутёк. Находившийся поблизости Хан всё слышал. Видя задумчивый взгляд Нефёдова, немец с упрёком бросил ему:
– Похоже, ты тоже собираешься взять временный нейтралитет.
Борис равнодушно пожал плечами. Сейчас не время стучать себя кулаком в грудь. Обходя самолёт, Нефёдов проверял исправность его основных систем. Хан шёл рядом и продолжал накачивать лётчика, как бойца перед решающим матч-реваншем:
– Разве ты не видишь, что это продёлки Хенка-бомбардировщика! Старый лис подослал провокатора, чтобы покончить с тобой и лишить меня верного человека… Не исключено, что это он организовал мятеж, чтобы посадить на освободившийся после бегства Арройи трон свою марионетку… Только учти, если ты в ближайший час не отрубишь голову гадине, что ползёт сейчас к президентскому дворцу, то ещё до захода солнца познакомишься с костоломами из службы безопасности. В местной тюрьме тебя будут медленно – сантиметр за сантиметром погружать на специальной лебёдке в бассейн. Вместо воды его наполняют серной кислотой. Когда крепкие подошвы твоих армейских ботинок зашипят и начнут таять, как снег под лучами яркого солнца, тебе впервые гуманно предложат подписать признание в том, что ты намеренно позволил уйти тому наркобарону. Потом ты ещё не раз услышишь это предложение, прежде чем… Впрочем, я не уверен, что тебя обвинят только в этом преступлении. Единственное, что я знаю наверняка, так это то, что ты обязательно подмахнёшь всё, что тебе «шьют». У меня здесь приятели во всех учреждениях, так что я в курсе: даже самые крепкие мужики сдаются, когда их погружают в кислоту по яички. Или ты надеешься побить этот рекорд?
Пилоту ещё издали на фоне городской панорамы открылся путь, проделанный двигающейся к центру Морганбурга колонной мятежников. За собой взбунтовавшиеся гвардейцы оставляли дымы пожаров. Не встречая на своём пути серьёзного сопротивления, бунтовщики чувствовали себя хозяевами положения. Редко участвующим в серьёзных боях придворным солдатам было невдомёк, что положение их весьма уязвимо. Вместо того чтобы выбирать окольные маршруты с одноэтажной застройкой, где имелась возможность быстро рассредоточиться в случае возникновения воздушной угрозы, пьяные и уверенные в своей безнаказанности местные тон-тон макуты легкомысленно втянулись в старый город. На узких улочках меж четырёх– и пятиэтажными домами, оставшимися на память об европейских колонизаторах, колонна словно оказалась зажата в теснине горного ущелья.
Первым делом пилот «Мародёра» выпустил по противнику облако неуправляемых ракет, превратив в огромный костёр головную бронемашину. Вторым заходом он расстрелял из пушек с бреющего полёта два грузовика, замыкающих колонну. Мятежники оказались в ловушке. Борис действовал предельно агрессивно, не давая противнику опомниться и организовать оборону. Однако через некоторое время на земле несколько групп солдат сумели организовать оборону и начали огрызаться из зенитных пулемётов. Поэтому крылатый штурмовик появлялся всегда оттуда, откуда его не ждут – внезапно выскакивал из-за крыш то справа, то слева и поливал запаниковавших солдат разящим огнём. Атака длилась не более пяти секунд. Фактически это был короткий укол. Искушённый во всех видах воздушного боя мастер действовал по принципу «атакуй и беги». Такими наскоками можно было измотать врага, заставить его истекать кровью, избежав ранений.
Затем пришёл черёд сменить тактику. Теперь Анархист проходил над колонной в одном направлении, поливая её огнём из всех стволов, разворачивался и возвращался обратно. Только основательно обработав снарядами и бомбами один кусок забитой техникой улицы, переходил к следующему. Такой способ «зачистки» относительно небольшого участка территории напоминал своего рода «бинтование».
Все развороты многоопытный ас выполнял только против ветра, чтобы более точно выдерживать курс и исключить даже малейшую вероятность промаха. Главным теперь было попытаться избежать случайных жертв среди мирного населения, которое итак уже натерпелось страху в ожидании приближающихся головорезов, у которых не было никакой внятной политической программы, зато имелась неутолимая страсть к грабежу и насилию. Поэтому несколько раз, когда лётчик не был уверен, что его снаряды лягут точно в цель, он вообще не нажимал на гашетку…
