Крестовый перевал - Зверев Сергей Иванович (лучшие книги онлайн TXT) 📗
«Шталаг 308», — прочитал Александр надпись над воротами.
Из кабины первого грузовика выскочил сопровождавший офицер и, коротко объяснившись с начальником караула, приказал взводу выгружаться из машин.
Построив и проверив личный состав по списку, Чхенкели доложил лейтенанту Моделю о готовности подразделения выполнить любой приказ командования.
— Посмотрим, ко всему ли вы готовы, — усмехнулся лейтенант и добавил: — Разрешаю покурить. Далеко не расходиться.
Бойцы взвода полезли в карманы кителей за сигаретами. Закурил подле офицера и штабс-фельдфебель…
Через пару минут к ним подошел офицер в черной форме СС. Александр неплохо разбирался в знаках различия, но никак не мог запомнить мудреные звания в элитных войсках рейхсфюрера Гиммлера. Кажется, это был гауптштурмфюрер — капитан. Приложив ладонь к матерчатому козырьку, Чхенкели вытянулся в струнку. Эсэсовец вальяжно кивнул, поздоровался за руку с Моделем и что-то приглушенно сказал. Меж ними начался негромкий разговор, а Александр, четко следуя субординации, отошел в сторонку…
— Штурмшарфюрер! — вскоре послышался чей-то голос.
Чхенкели спокойно курил, изучая висевшие на столбах фанерные таблички с надписями на немецком языке…
— Штурмшарфюрер!!
Он на всякий случай обернулся. И обомлел — эсэсовец требовательно смотрел на него.
«Понятно. Значит, мое звание в войсках СС именуется «штурмшарфюрер», — торопливо шагал он в направлении офицеров. — Надо запомнить…»
— Ваш взвод поступает в мое распоряжение. Пока вы будете служить в Шталаг 308, вам надлежит забыть о том, что вы — штабс-фельдфебель, и четко исполнять все мои указания, — отчеканил капитан. — Да, я забыл представиться: заместитель начальника айнзатцкоманды 4/1 гауптштурмфюрер Эрих Хартманн. Вам все понятно?
— Так точно, господин гауптштурмфюрер!
— Отлично. А теперь постройте своих людей и следуйте в блок № 14. Там вас встретят и разместят…
Концентрационный лагерь Шталаг 308 (VIII E) был создан в апреле 1941 года на территории восьмого военного округа Германии (недалеко от местечка Нойхаймер) и предназначался для приема советских военнопленных. Ровная площадка, обильно усыпанная песком и наглухо закрытая колючей проволокой. Тысячи пленных, поодиночке или сбившись в небольшие группы, медленно бродят по этому жуткому загону. Кто в шинели, одной гимнастерке, кто в серых порванных рубахах, когда-то бывших белым исподним. На лицах невыносимая усталость, безнадега, мука. Майскими ночами в этих краях холодно. Низкая температура заставляет людей зарываться в песчаный грунт. Каждый вечер на обширной поляне копошатся люди и роют большие ямы; затем усаживаются в них, прижимаясь друг к другу, а сверху накрываются шинельками. Так и пытаются выжить. Кто-то, в конце концов, ломается и дает согласие на сотрудничество с немцами. Кто-то держится и медленно умирает…
Первые дни взвод Чхенкели нес обычную караульную службу, отправляя каждые сутки по одному отделению для охраны периметра лагеря. Служба ничем особенным не отличалась: патрулирование и дежурства на пулеметных вышках.
Однако спустя неделю гауптштурмфюрер Хартманн стал привлекать людей Александра для выполнения функций, мягко говоря, не свойственных абверу. К примеру, всю неделю шутце, роттенфюреры и шарфюреры из айнзатцкоманды производили отбор «нежелательных и упрямых русских» — неподдающихся обработке, для отправки в концлагеря Гросс-Розен и Аушвиц. А самых «бесперспективных» (больных и раненых) расстреливали в ночь с пятницы на субботу. Внезапно на исходе первой недели показательный расстрел поручили грузинскому взводу новоиспеченного штурмшарфюрера Чхенкели.
Нельзя сказать, что легионеры с радостным энтузиазмом восприняли весть о предстоящем расстреле русских военнопленных. Как-никак изначально они выбирали не грязную работу палачей, а шли служить в абвер, воевавший с большевиками посредством интеллекта, знаний и хитрости. И все же пленных расстреляли — на залитую лучами прожекторов площадку пригнали два десятка обессиленных красноармейцев. Чхенкели построил своих людей и вызвал добровольцев. Из строя вышли пятеро.
«Так дело не пойдет, — покачал головой командир взвода, интуитивно ощущая в действиях Хартманна подвох. — Он ждет от нас другого. Ему нужна инициатива и доказательства нашей неистовой ненависти к большевизму». И, секунду подумав, приказал рассчитаться на первый-второй. В эту ночь расстреливать пошли «первые», через неделю отправятся «вторые». А если понадобится, то ради стремительной офицерской карьеры Александр и сам готов встать в шеренгу автоматчиков…
Этой ночью он понял, для чего взвод легионеров привезли в концлагерь под Нойхаймером. Во-первых, это походило на элементарную проверку. Командование абвера проверяло их благонадежность и преданность рейху. А во-вторых, целью их здешнего пребывания была психологическая обработка для более сложной и, возможно, более жестокой работы в тылу врага. И словно подтверждая правильность осенившей молодого штабс-фельдфебеля догадки, Хартманн приказал грузинскому взводу поразвлечься до следующего расстрела метанием брюквы…
Кормили заключенных раз в сутки жидкой баландой из брюквы и шпината. Некоторые люди теряли рассудок от голода, а младшие чины из айнзатцкоманды ежедневно устраивали из этого представление. Брюкву перекидывали через забор то в одном месте, то в другом. И обезумевшая толпа истощенных людей металась по периметру за летевшими плодами, образуя чудовищные свалки, после которых из песка оставались торчать окровавленные конечности погибших или искалеченных. Ямы для укрытия от ночного холода затаптывались вместе с обитателями, становясь их могилами…
Психологическая обработка грузинского взвода заняла в общей сложности месяц. В конце испытания легионеры ничем не отличались от профессионалов из СС. С убежденным садизмом они избивали безоружных, ослабленных пленных, расстреливали не поддавшихся на издевательства, добивали больных и раненых; не задумываясь, обрекали на мучительную смерть сотни несчастных в давках за проклятую брюкву.
Но в один из дней на проселке появились знакомые грузовики, которые вел лейтенант Модель. И бойцы взвода Чхенкели снова предстали перед руководством батальона «Бергман».
Крым. Немецкие войска побывали в здешних краях дважды: осенью 1941 года их быстро отбросили назад, а вот в мае 1942-го им удалось закрепиться на полуострове, захватить Керчь, прорваться к Керченскому проливу и окружить ряд частей Красной Армии. В кольце окружения оказалось свыше десяти тысяч человек: морские пехотинцы из 83-й бригады, бойцы 95-го погранотряда, курсанты Ярославского и Воронежского военных училищ. Не желая сдаваться врагу, наши бойцы отошли к каменоломням у поселка Аджимушкай и заняли круговую оборону. К тому времени в каменоломнях успела укрыться от артобстрелов и бомбежек часть местного населения — старики, женщины, дети. Всего к 16–17 мая под землей собралось около двадцати тысяч человек. Заняв позиции по линии входов, аджимушкайцы отбили несколько штурмов и постепенно перешли к активным действиям — периодическим вылазкам и нападениям на позиции неприятеля.
Обитателей подземных выработок ждали самые суровые испытания, ведь заранее эти норы в скалах к долгой обороне не готовили — в них не было ни запасов продовольствия, ни медикаментов, ни боеприпасов. Даже с водой временами становилось туго. Но люди держались. Мало того — героическая оборона Аджимушкайских каменоломен отвлекала на себя значительные силы противника, и поэтому немецкое командование приказало в кратчайшие сроки взять в плен или уничтожить всех, укрывшихся в подземельях. Против них были брошены отборные войска: два пехотных полка 46-й дивизии, тяжелая техника, включая танки, саперный батальон и специальная команда войск СС. Фашисты окружили каменоломни рядами колючей проволоки, взрывали мощные авиабомбы и заваливали входы, устраивали обвалы. Но все было тщетно — защитники каменоломен не сдавались.
