Угроза вторжения - Маркеев Олег Георгиевич (читать лучшие читаемые книги .TXT) 📗

— А что вы улыбаетесь?

— Да так. — Он повернулся к ней. Оглядел с головы до ног. — Люблю поезда. Гораздо удобнее самолетов. Человечнее как-то… Разве нет?

— Наверное, часто ездите. — В ее глазах теперь было неприкрытое ожидание.

— Напои людей чаем и приходи.

— Сразу видно, часто ездите, — улыбнулась проводница.

Случайности исключены

Белов ворвался в притихший дом следом за второй волной боевиков Подседерцева.

Ребята в бронежилетах и цилиндрических шлемах были похожи на шведских пехотинцев из фильма «Александр Невский». Но двигались проворно, с мягкой кошачьей агрессивностью. Они цепочкой, страхуя друг друга, пробежали по комнатам первого этажа. Лишь раз хлопнул одиночный выстрел — добили одного из оборонявшихся.

На верхнем этаже еще потрескивали доски, но пламя уже сбили, взорвав два мощных пиропатрона.

Белов лишь заглянул на второй этаж, встав на нижние ступеньки короткой лестницы. Там, в залитом сизым дымом коридорчике второго этажа, бродили, опустив тяжелые стальные головы, две фигуры. Хода на второй этаж не было. Лестница полностью выгорела. Лишь груда обуглившихся досок в углу.

— Пойдем, старшой. — Кто-то из «волкодавов» дернул его за рукав. — Нашли твоих. Почти целые.

Белов прошел за ним через просторное помещение, судя по всему, служившее гостиной. Всю дальнюю стену занимали стеллажи с книгами. Побитая пулями, большая часть книг теперь валялась на полу, белея всклокоченными страницами, как стая белокрылых птиц, разбившихся о землю.

Крайний стеллаж был дверью, ведущей в кабинет.

Белов вошел и замер на пороге.

На столе еще горела лампа. Комнатка была потайная, без окон. Стены с картинами и книги на полках уцелели. Казалось, пронесшийся по дому смертельный ураган обошел стороной этот уголок. Они сидели в креслах напротив друг друга.

Кротов свесил голову на грудь. Седые пряди закрывали лицо. Можно было подумать, что он спит, убаюканный теплом и неспешной беседой. Если бы не огромное красное пятно, расползающееся по белой вязаной кофте.

Журавлев высоко, неестественно высоко закинул голову. Рот был широко раскрыт, будто он беззвучно кричал в закопченный потолок.

Белов едва совладал с нахлынувшей дурнотой. Ему показалось, что на шее Журавлева есть еще один рот. Он тоже широко, до отказа распахнут…

— Не мы, ты на нас не греши… Им горло перерезали, — сказал человек за спиной. — Звери. — Он сплюнул на перепачканный гарью ковер.

«Суки! Какие же вы все суки! — Белов бессильно осел на пол. — Концы режете вместе с горлом… Суки!»

Когти Орла

Сначала был ужас. Вокруг только темнота и холод. Холод был мертвящий, пронизывающий насквозь. Он с трудом подавил волну паники, захлестнувшую сознание. А оно уже рисовало тысячи видений похороненных заживо, замурованных в стенах, брошенных — в темные колодцы. Он застонал и попробовал спиной отжать невыносимую тяжесть холодной земли. Бесполезно. Только ладони пронзили ледяные кристаллики боли.

«Конец», — спокойно, словно не о себе подумал он, уткнувшись лицом в что-то теплое. Это тепло было живым, он отчетливо слышал тугие удары сердца. В нос ударил острый запах собачьей шерсти.

«Конвой! Господи, Конвой!! — Словно услышав его немой крик, теплый комок заворочался, подставляя горячий бок. — Мы в подкопе…»

Он с трудом протиснул под себя руку, нащупал кожаный бок сумки. Пальцы не слушались, он с трудом заставил их отстегнуть застежку и намертво вцепиться в плоскую металлическую таблетку.

Это движение отняло последние силы. Он охнул, вздрогнув всем телом, и вырвавшееся из-под контроля сознание рухнуло в ледяную бездну…

Словно смерч обрушился на разбуженный среди ночи поселок. Через десять минут после приказа Норда жизнь в нем превратилась в дурной сон.

По просеке из соседнего леса, светя прожекторами и надсадно ревя моторами, вырвались пять БТРов. Сидевший на броне десант дружно рассыпался по поселку, оглашая окрестности резкими командами и витиеватым армейским матом. Через две минуты первые солдаты вышли к горящей даче.

Спецназ, натасканный на любую неожиданность, без команды залег в круговую оборону. Услышав клацанье затворов, солдаты дали пару коротких очередей по дому. БТРы, выплевывая гарь, рванули на звук выстрелов.

Военному, как настоящему мужчине, главное только дать намек, потом удержу не будет. Позвонивший дежурному по части высокий чин из Генштаба намекнул, что особо стесняться с разгулявшимися в поселке бандитами не стоит: только что отстроенные генеральские дачи стоят дороже, чем жизни этих ублюдков.

Командир комендантской роты, поднятой по тревоге, и не собирался ни с кем церемониться. А его еще не проснувшиеся бойцы вообще мало что соображали: разрешили так разрешили. Пулеметчик, до этого стрелявший только один раз, радостно до отказа вжал гашетку, и громыхающий, как отбойный молоток, крупнокалиберный пулемет передового БТРа вогнал тяжелые пули в верхний этаж дачи. Только чудом никого не зацепило срикошетившими пулями и брызнувшими в разные стороны осколками кирпичей.

Пули, выпущенные спецназовцами, зацокали по броне БТРов, — по людям прицельно и на поражение пока решили не бить. Комендантская рота ответила беспорядочными очередями.

Старший группы заорал на весь поселок, стараясь перекричать набирающий обороты бой:

— Прекратить огонь!!! Здесь работает Служба Безопасности Президента. Командир — ко мне! Остальным — прекратить огонь!!! — Добавив семиэтажный мат, он кувырком ушел в сторону, интуиция не подвела: кто-то положил очередь как раз в только что оставленное им место. Но после двух-трех разрозненных выстрелов пальба стихла.

Объяснение старшего группы спецназа с комроты произошло на нейтральной территории — у протараненных БТРом ворот. Слов, кроме матерных, было мало, но шума вышло достаточно. Объясниться толком не давали рвущиеся в рукопашную подчиненные, их то и дело приходилось отгонять пинками от пролома. Комроты с армейской тупостью требовал сдать оружие и выходить по одному, старший угрожал вырезать всю часть боевитого старлея. Переговоры прервала группа солдат, по собственной инициативе подобравшаяся к даче с тыла. Надежно укрывшись за деревьями, они стали поливать дачу длинными очередями. Унимать их пришлось в два голоса — старлею и старшему спецназа.