Адвокат - Константинов Андрей Дмитриевич (книги онлайн полностью бесплатно .TXT) 📗
— Катя?!
Ее сразу насторожила непривычная жесткость в его голосе. Обычно Вадим произносил ее имя нежно, с чуть заметным возбуждающим придыханием. Прислушавшись, Катя поняла, что Вадим пришел в номер не один. Она тихо поднялась на ноги и сквозь щелочку в дверце увидела здоровенного кавказца с недельной щетиной на лице, привалившегося к стене напротив шкафа. Кавказец чуть заметно раскачивался взад-вперед и смотрел куда-то в одну точку остановившимся стеклянным взглядом. Видимо, были и еще какие-то люди, но их Катя видеть не могла. Разговаривали тихо двое — Вадим и кто-то из пришедших. В разговоре последнего явственно слышались южные интонации. Постепенно тональность разговора повышалась, и Катя стала различать целые фразы:
— Ты сладка кушать хочешь, а? Сматри — замэним!
Смысл этой фразы сразу не дошел до Катиного сознания, но инстинктивно она сжалась и замерла. С удивлением она услышала бормотание Вадима, в его обычно сильную, уверенную манеру говорить вплелись нотки растерянности и чуть ли не заискивания… Гончаров торопливо говорил что-то про какого-то Лысого, по чьей вине двадцать четыре миллиона застряли во Владивостоке.
— Дарагой, прашу, нэ нада пра Лысава, а? Пра пакойников плоха нэ гаварят, да… Грэх! В Ленкорани наши друзья савсем нэ понимают — как так плоха работать можно, а? Если чэрэз нэдэлю нэ будит дэнэг — паедишь к Лысому, сам спросишь у нэво, что да как, а мы тыбе в этом паможим…
Кате почудилось, что акцент у говорившего какой-то странный, плавающий, казалось, что при желании он может говорить по-русски вовсе без акцента.
— Гурген! — попытался сказать что-то Вадим, но не видимый Кате собеседник резко бросил какую-то фразу на незнакомом языке. Верзила, подпиравший стенку, качнулся вперед, послышался глухой хлопок и звон разбитого стекла… Затем наступила долгая пауза, во время которой Катя боялась дышать.
— Харашо, дарагой, — снова послышался голос Гургена. — Нэ будим кипятиться. Убери волын. Мы все на нэрвах, дело-то общее. Я тэбя как брата прашу — реши эти праблемы побыстрее, да?
Интонации пошли на убыль, а потом послышался хруст стекла под подошвами и щелканье замка входной двери. Мимо щелки в шкафу мелькнул Вадим, он был без пиджака, узел галстука был ослаблен. Левым рукавом Вадим вытер пот со лба, а в правой руке… Кате показалось, что в правой руке у него был небольшой черный пистолет, но видела она это всего лишь мельком, долю мгновения. Вадим походил немного взад и вперед, а потом вышел из номера. Выждав несколько минут, Катя выбралась из шкафа. Кинескоп цветного телевизора, стоявшего в углу, был разбит, и осколки разлетелись по ковру. Катя метнулась обратно к шкафу, достала оттуда свою сумочку, осторожно выглянула в коридор и, убедившись, что там никого нет, быстро пошла к черному ходу. Она не понимала, что произошло, но инстинктивно чувствовала — Вадим не должен знать, что она была свидетелем странного разговора в номере. По крайней мере, пока…
До вечера она бродила по московским улицам, пытаясь разобраться в обуревавших ее чувствах. Странно, но сцена, случайной свидетельницей которой она стала, не вызвала у нее страха. Катерину душила злость на то, что у Вадима, оказывается, есть какая-то скрытая жизнь, в которую он не хочет ее пускать. Катя была рассержена, а еще больше заинтригована. Ей хотелось заставить Вадима впустить ее в наглухо закрытую пока дверь, за которой наверняка были интереснейшие тайны. Вместе с тем Катерина понимала, что прямыми вопросами она пока вряд ли чего-нибудь сможет добиться.
Вернувшись вечером в гостиницу, она застала Вадима сидящим в кресле и как ни в чем не бывало смотрящим программу «Время». Телевизор был точной копией разбитого. От осколков не осталось и следа.
— Ну, наконец-то, мать, — весело сказал Вадим, вставая из кресла и надевая пиджак. — Все-то ты в трудах и в заботах, наверное, все московские магазины уже перетряхнула, как свой карман. Нет? Ну, пошли ужинать. Я голодный, как Серый Волк из той самой детской сказки. Еще немного — ты бы рискнула стать Красной Шапочкой. Точнее, ее бабушкой. Я бы тебя съел…
Вадим балагурил так весело и беспечно, что на мгновение подслушанная и подсмотренная сцена показалась Катерине привидевшимся сном, фантазией, но случайно переведя взгляд вниз, она увидела на ковре крохотный, видимо, в спешке не замеченный осколок стекла.
Дни летели с головокружительной быстротой, и внешне все было как и раньше, но теперь Катерина внимательно приглядывалась ко всем новым знакомым и сослуживцам Вадима, прислушивалась к его вроде бы ничего не значащим телефонным разговорам, и в ней крепла уверенность — Вадим что-то скрывает от нее. Что-то очень важное, постоянно занимающее его мысли и чувства.
В конце сентября чету Гончаровых пригласили на неофициальный коктейль на даче какого-то крупного чина из МИДа. Это был первый выход Катерины в московский свет, и она, конечно, тщательно к нему готовилась. Вадим, увидев Катерину в вечернем платье, только присвистнул:
— Да, родная, тебя, пожалуй, прятать надо! А то украдут еще… — и грустно улыбнулся.
На коктейле Кате было очень интересно. Она с восторгом узнавала артистов, журналистов и политиков, которых до этого видела только по телевизору. Вместе с тем, она держала себя уверенно и раскованно, с некоторыми познакомилась и разговаривала на равных. Пожалуй, она была самой молодой и красивой женщиной на коктейле и использовала этот козырь со скромным, истинно петербургским достоинством. И откуда что берется в девятнадцать-то лет!
…Внезапно словно ледяная игла тревога вошла ей в грудь, перебив дыхание. Где-то совсем рядом с собой она услышала знакомый голос с акцентом:
— Нэт, дарагой, нам это нэ интерэсно, да…
Медленно обернувшись, Катя увидела у фуршетного столика двоих — хозяина дачи и невысокого толстого человека с двойным подбородком, черными вьющимися волосами вокруг лысины и вислым «бананистым» носом. Вместо галстука под рубашкой у толстяка был повязан хитрым узлом шелковый платок. А невдалеке от них подпирал стену здоровенный кавказец, которого Катя сумела разглядеть во время памятной сцены в номере «России». Только на этот раз этот гориллоподобный великан был до синевы побрит, но точно так же, как и в «России», чуть заметно покачивался взад-вперед и смотрел остановившимися глазами в одну точку.
Вежливо отшутившись на замысловатый и длинный комплимент, который говорил ей популярный ведущий «Международной панорамы», Катя подошла к Вадиму, чокавшемуся с каким-то сухопарым стариком в тройке, и взяла его за локоть. Улыбнувшись старику глазами, она потянулась к самому уху Вадима Петровича:
— Вадик, кто это? — и чуть заметно кивнула в сторону хозяина дачи и его собеседника. Вадим вздрогнул, и янтарное вино из его бокала чуть не выплеснулось наружу.
— Это… Это один товарищ… из Генштаба… А почему ты, собственно…
— Из Генштаба, значит? Ты уверен, дорогой?
Катерина открыто усмехнулась прямо Вадиму в лицо и, мило улыбнувшись сухопарому в тройке, отошла от них…
Гончаровы возвращались с коктейля молча. В служебной «Волге» было тепло и уютно, Катя рассматривала мелькающий за окном в свете фар полыхающий осенними разноцветными пожарами лес и чуть заметно улыбалась с видом некоего тайного превосходства. Вадим Петрович, предчувствуя какой-то важный разговор, нервничал и искоса посматривал на Катерину.
Разговор она начала сама — дома, уже в постели, утомив предварительно Вадима своими ласками. Умело выбрав момент его расслабленности и умиротворенности, Катерина шепнула Вадиму, что догадывается о том, что он не все ей говорит, что у него есть какая-то вторая жизнь и странные тайные дела.
— Вадим, родной мой, ты пойми, я тебя ни в чем не упрекну, я твоя жена, я просто твоя, вся, но и ты мой… Но не весь. А я так не могу. Я не дура, я люблю тебя, но, согласись, — я тоньше тебя и лучше чувствую тебя, чем ты меня. У нас все замечательно, но если ты будешь скрывать от меня что-то, — а это что-то очень существенное, как я догадываюсь, — у нас все может пойти наперекосяк… Тем более, если ты будешь врать мне, как сегодня, — про Гургена.
