Маньяк - Безымянный Владимир (книги бесплатно без регистрации txt) 📗
А покойник, значит, раз — и выиграл, а билетик — как в воду. Ищи! А лучше всего будет, чтобы он нашелся. Ну?! — Алия Этибаровна занесла узкую ладонь, сейчас ее сильная, покрытая золотистым пушком рука казалась лапой хищной птицы. Но ладонь повисла в воздухе, не коснувшись Анны Карповны. Алия спохватилась — слишком много свидетелей.
— А ты, Светлана, чего задницу просиживаешь? Думала чистенькой остаться? И денежки свои выцарапать? Не выйдет! Хотя... Пошла вон. Только под ногами путаешься. Сиди, Анька! Я сама дверь закрою, а ты, Юлечка, слушай тетю — и все будет хорошо.
Повторять не потребовалось. Светлана Ильинична вылетела из квартиры с поразительной для такого кургузого пухлого тела быстротой. Алия щелкнула замком и вернулась в комнату как раз вовремя, чтобы хлопнуть по рычагу телефона и вырвать трубку у растерявшейся Анны Карповны.
— Куда звонишь, чучело? Аферистам своим? Ну, погоди, я всю вашу шайку на чистую воду выведу!..
Анна Карповна заглянула ей в лицо и сказала тихо, но твердо:
— Да ты что, зверь, что ли, Алия? Ты же меня пять лет знаешь, какие аферисты! Ребенка постыдись, не надо бы ей этого слушать. В милицию я звонила. Не веришь — можешь перезвонить.
— Перезвонить, значит? Так это потом, успеется. Найдется им здесь дело — а может, и во дворе, на асфальте. — Алия Этибаровна резким рывком отпахнула оконную створку, изображая приглашение. Хозяйка дома бросилась было к другому окну, но ее остановил жесткий толчок в плечо.
— Сидеть! Я еще не закончила. Пока билет не найдется, никуда ты не выйдешь, — и, на глазах меняя выражение лица и повадку, увещевающим тоном заговорила: — Аня, не будь дурой. Пойми: я ведь от тебя не отстану. Это остальных можешь побоку, но только не меня. Мне лишнего не надо. Другая бы половину потребовала, а мне — мое отдай, положенное. Я ведь и продать билет помогу, у меня и клиент уже есть. Сюда фургоны мандаринов гоняет, туда — фургоны денег. Все при интересе. Ты только долю мне дай! Черт с ними, с бабами нашими, но я-то умею добро помнить. Ты же знаешь — у меня все схвачено, а сейчас не деньги, жратва в цене. С такой, как я, подругой — королевой заживешь! Опять же квартира. Вас двое в трех комнатах осталось. Не успеешь оглянуться — и потеснят. А я в ЖЭКе человек не чужой... В милицию она звонит! Стукнуть всякий сумеет, только ты будешь стучать в капитальную стенку, а мне есть с кем там поговорить по душам. И влетишь ты за кражу билета. И не за такое сидят. В зону пойдешь, а дочка — в детдом, да покруче, в такой, что еще неизвестно, свидитесь ли после срока... Оно ведь по-всякому случается...
— Мама, мамочка, я боюсь тетю! Отдай ей, все отдай! — девочка бросилась к Анне Карповне, судорожно обхватила, уткнулась в колени взъерошенной головкой.
— Вот — устами младенцев!..
Алию Этибаровну прервал резкий требовательный звонок в дверь. Теперь пришел черед гостьи затравленно озираться.
— Кого ждешь, Аня? Говори, чего молчишь?.. Никого? Ну так и открывать нечего! Нам и втроем, по-моему, неплохо. Сиди! Или кричать начнешь? «Грабят-режут»? Так не милиция же за дверью. А чужие сейчас не очень-то...
Звонок продолжал трещать не умолкая. Стало ясно, что придется открыть.
За дверью стоял человек в форме.
Прикинув, лейтенант Шиповатов решил, что общий вес папок с порученными ему делами наконец превзошел его собственный. Однако, если начальник райотдела предлагает заняться еще кое-чем, отказываться не принято, как бы тебе этого ни хотелось.
Как такового и состава преступления вроде бы не было. Но уж слишком значительной представлялась сумма. Насчет рыночной стоимости «волги» милиция была осведомлена не хуже прочих граждан, а еще лучше насчет того, что такие деньги сами по себе — источник опасности. Звонок в милицию, так внезапно умолкший, не мог не встревожить дежурного. Кстати, и оперативная машина находилась в соседнем квартале, так что даже дефицитного бензина ушло немного. Наряд застал в квартире весьма напряженную обстановку. Но о пропаже лотерейного билета заявила не сама потерпевшая (которую таковой и признать было нельзя — что для закона это устное соглашение пятерых сотрудниц?), а вконец перепуганная, издерганная Анна Карповна Бурова. Вины своей она не отрицала и о роли Алии Абуталибовой в сегодняшней «разборке» не распространялась. Об этом с глазу на глаз поведала лейтенанту маленькая Юля. Но не подошьешь же к делу показания семилетней девчушки. Поначалу лейтенант и вовсе чуть не пропустил мимо ушей все, что говорилось о поведении сей респектабельной дамы. Но потом внезапно почувствовал — тут что-то есть. «Госпожа» Абуталибова производила сильное впечатление — в манере сквозили сытая уверенность, легкое пренебрежение, тут и там были рассыпаны тонкие намеки на покровителей. И каких! Причем ее действительно знали. Сам начрайотдела, скривившись, посоветовал Шиповатову держаться с Алией Этибаровной поосторожнее. «Минное поле! И каждый фугас — с дерьмом. Рванет — поди потом отмойся. Писанина и звонки... Писанина и звонки».
Однако уже в райотделе лейтенанту удалось поумерить напор Алии Этибаровны. Поток ее красноречия стал мелеть, пока и вовсе не иссяк. А когда лейтенант не слишком почтительно напомнил, что пока как-никак Алия Этибаровна находится в кабинете следователя угрозыска, а не у своих высокопоставленных приятелей, и вызвали ее отнюдь не для оказания шефской помощи, стало видно, что она уже жалеет о своей излишней ретивости.
Агрессивность, продемонстрированная Абуталибовой в доме «обжулившей» ее подруги, ничего не дала. Испуганная Бурова никак не могла вспомнить, куда покойный муж прятал злополучный лотерейный билет, принесший ей столько неприятностей. Почувствовав в лейтенанте доброжелательного и участливого собеседника, она оттаяла и буквально не могла остановиться.
— Вы даже не представляете, какая это страшная женщина! Никого не щадит! Уже лет пять, как они переехали в Баланцево и она стала работать в нашем ЖЭКе. Быстро оказалась на должности инженера, то есть у источника благ. Чтобы своего добиться, змеей извивалась, едва не облизывала тех, кто был ей нужен. До смешного доходило. Только не очень-то у нее получалось: наши кавалеры все больше в бутылку смотрят. Тогда она изменила профиль: заделалась такой общественницей — куда тебе! А между тем — то-се достать, девочек кому надо, организовать, что-то подтолкнуть — словом, крутилась.
И ее наверх тянули. Сама-то она не с дворниками любезничала. А теперь — за нею целый клан, это она не врет, я-то знаю. Ну да Бог ей судья, а вы не вмешивайтесь. Моя совесть чиста. Не украла же я на самом деле билет этот чертов. Юре отдала... По правде говоря, не часто я его в последнее время и видела. Работал много, как проклятый. У него ведь сыночек от первой жены пропал...
— Что значит — пропал? — разговор с майором Лобекидзе был еще на слуху у лейтенанта.
— Так и есть — пропал. Восемь лет назад. Как он горевал!.. Прежняя жена не уследила. Такой чудесный малыш: глазки карие, кудрявый... Вылитый Юра. Это Юля больше похожа на меня. Юра Юленьку очень любил, а Шурика все равно вспоминал: надеялся, найдется малыш. Думали, может, заблудился? Да где тут, в Баланцево, заблудишься? Это за последние годы город вырос. А был деревня-деревней. Шурик в мою группу в садик ходил, там мы и с Юрой познакомились. Он и потом часто приходил в детсад, на детей смотрел... У его первой жены детей уже не могло быть, а он без этого жизни себе не представлял. В общем так мы и сошлись.
— А где теперь его первая жена?
— Она ведь ленинградка. На дух Москву не выносила, а уж Баланцево... Как держаться стало не за что, уехала. Мы с Юрой любили друг друга, казалось, только смерть нас и разлучит. И вот все так скоро... Все у нас всегда вместе было. А билеты эти злополучные поделили мы просто так, смеха ради. Юра вообще был азартный — спорщик, игрок. Только в последние месяцы ходил как в воду опущенный. Я про такую хворь, как у него, и не слыхивала... Думала, снова тоска заедает. Отмалчивался. Я иной раз считала, что его история с Зиной гнетет. Все ведь знала, подруги — они первыми и доложат. И все равно, он был мой, мой. Я старалась, как могла, развлечь-его. Он и билет в карман сунул тогда небрежно... Постойте... Это же парадный его пиджак!!! Он сказал — на заводской вечер идет. Я-то знала: к Зине, вспылила, обидно стало, даже сердце заныло. Билет совсем из головы вон. Это получается, что вместе с ним и похоронили... Там карман сбоку потайной... Ой, что же теперь будет-то? Нет ему покоя, бедному...
