Доноры - Щупов Андрей Олегович (лучшие книги TXT) 📗
Тусклым взглядом он обвел комнату. Серая малометражная берлога, в которой довелось провести не одну тысячу унылых часов… Тоненько журчала вода в ванной, за стеной страстно переругивалась латиноамериканская парочка. Все было до омерзения знакомо: дешевая гостиничная мебель, пожелтевшие, со следами потертостей обои. Кран в ванной протекал с самого въезда сюда, громкоголосые соседи с руганью просыпались, с руганью отходили ко сну.
Петля и крюк…
Вилли взглянул на простенькую пластмассовую люстру. Ее, конечно, придется снимать, иначе получится неловко — три серых запыленных плафона и под ними он — нелепое синелицее создание, показывающее миру вздувшийся язык. Без особых усилий Вилли представил себя стоящим на шатком стуле с обвившей шею веревкой. Прелестная картинка!.. И что же дальше, дружок? Какие-нибудь мудрые мысли напоследок или небольшая проникновенная речь?.. Он усмехнулся. Что же вы предпримите в свою последнюю минуту, сеньор? Что скажете такого, что следовало бы услышать потомкам?.. О том, что жизнь полна помоев по самый край, что хороших людей меньше, чем плохих, что за долгие годы, можно сказать, десятилетия, он, Виктор Пицеренко, мужчина с высшим образованием, не урод и не лодырь, прошедший огонь, воду и медные трубы, так и не обзавелся ни одним мало-мальски приличным товарищем?
Впрочем… Вилли вспомнил о Майкле. Микки или Майкл — звать можно было как угодно, в зависимости от настроения. Он скверно поступил, что забыл Майкла. Тот в самом деле любил его. Викки и Микки образовывали в совокупности довольно славный дуэт, в унисон роняющий слезу по временам «Битлз», неплохо исполняющий последнюю песнь «Варяга», «Йестедей» Пола Маккартни и гремуче-веселящее «Взвейтесь кострами…».
Да… Майкл, пожалуй, и впрямь огорчится, когда узнает. И на похороны обязательно явится. Посочувствует и ему, и себе, потому что только с Вилли у него получались настоящие «рашен загуль». Эти самые «загуль» Микки чрезвычайно уважал, видя в них одно из таинств великой северной державы. К таинствам подобного рода он желал приобщаться примерно раз в месяц. И раз в месяц он с германской пунктуальностью приходил к Вилли с сумкой, забитой разнообразными продуктами, а также с неизменной литровой бутылью виски. О своей очередной готовности к «загуль» он не забывал оповестить заранее. К таким мероприятиям он готовился ответственно, чрезвычайно опасаясь возможных препятствий. По его мнению, секрет посвящения в таинство Вилли знал доскональнейшим образом. Других русских знакомых у Майкла не водилось, и так уж получалось, что месяц от месяца дружба их крепла. «Без загуль ви такие же как ми, — вещал он. — Скучни и жадни сухарь». Вспомнив изречение приятеля, Вилли невольно улыбнулся и тут же с досадой отметил, что Виктор в нем все еще силен. Этот самый Виктор отчаянно не хотел умирать, и снизойдя до собрата, Вилли великодушно предложил привести сколь-нибудь убедительные доводы в пользу продления жизни. У Виктора подобных доводов не нашлось, но и прошение о помиловании он рвать отказался.
Так или иначе, но петлю и крюк Вилли, посидев еще немного, забраковал. Он вообразил, как, опрокинув под собой стул, он ринется вниз, подгоняемый зовом земли, распахивая рот, судорожно напрягая мышцы спины и шеи. Вышедшие из повиновения руки будут скользить по веревке, силясь подтянуть задыхающееся тело; ноги, пожалуй, сами собой забросятся на край шкафчика, стоящего неподалеку, тем самым ослабив нагрузку вдвое, а там, глядишь, хитрец-Вилли дотянется и до чертового крюка. Спастись ему скорее всего не удастся, но помучается он крепко. Словом, вариант не годился. Лучше уж сразу разбежаться забиякой-козелком и сигануть в окно головой.
Зажмурившись, Вилли полюбовался своим возможным полетом. Ноги как у финиширующего велосипедиста, лицо и руки во множественных порезах. Хотя, вероятно, бултыхать ногами он не будет. Лететь вниз — дело привычное — что с парашютом, что без. Не дай только Бог угодить на какого-нибудь случайного пешехода. То-то будет причитаний в газетах: «свихнувшийся эмигрант-камикадзе убивает невинных ситизен…»
Качнув головой, Вилли отверг и этот вариант. Пошлая это шутка — сигать из окна. Да и на кого он будет похож там, на лощеном европейском тротуаре? Мокрое месиво без лица, без единой целой косточки, с расколотым черепом и выпученными от внутреннего кровяного удара глазами. А если поблизости окажутся дети?.. Его передернуло. Вода в ванной зажурчала звонче, на более высоких тонах закричали соседи за стеной.
Вилли снова погладил заросший подбородок, ногтями попытался уцепить какой-нибудь волосок, но не сумел.
Однако, мыслеохотливый сеньор, этак вы ни к чему не придете! Если уж действовать, то действовать решительно, без раздумий. Несколько оживившись, Вилли в последний раз обежал глазами комнатку. Через час-другой сюда заявится посыльный от хозяина и принесет розовую квитанцию счета. А чуть позже, вполне возможно, ворвутся гаврики из казино и ножами начнут полосовать по груди и по спине. Кажется, его долг у них до сих пор на счетчике. Сколько же всего там набежало?..
Не очень искренне зевнув, он посмотрел на столик, где внушительной пирамидкой лежали таблетки асептозола. Хитрец, ничего не скажешь! Заранее предусмотрел все. А может, не предусмотрел — предощутил. Мозг в подобных обстоятельствах мало чего стоит… Прозорливый Вилли застенчиво вздохнул, укрывшийся в недрах души Виктор грозно выругался. Как бы то ни было, но средством для трусов они запаслись заранее, еще не зная, воспользуются этим или нет.
Итак, средство для трусов! Поздравляем, сеньор, от всей души поздравляем!..
— И что с того? — с вызовом спросил он. Голос в пустой комнате прозвучал неожиданно громко. Даже крики за стеной на мгновение стихли.
В самом деле, бегство из жизни — всегда трусость. Это почти аксиома. Так почему же не воспользоваться соответствующим снадобьем? Не каждый сумеет, как Хемингуэй…
Вилли придвинул поближе графин с водой и потянулся к таблеткам.
— Не опоздать бы, — Люк бросил взгляд на часы и дробно пристукнул каблуком. Это была его первая операция и он заметно нервничал.
Таппи намеренно неторопливо пошевелился у стены, меняя позу, рассеянно прищелкнул пальцем по висевшей на поясе рации.
— Не спеши, парень. За ним наблюдают в четыре глаза. Когда будет пора, тебе скажут. А до того времени…
Его перебил короткий гудок рации.
— Внимание, восьмой и четырнадцатый! Немедленно ответьте!..
— Мы здесь, Рупперт, — Таппи поднес рацию к губам. — В десяти шагах от его комнаты.
— Так вот, он почти готов, ребята. Еще немного, и отбросит копыта. Малькольма я уже выслал. В общем, вперед, мальчики!
— Ясно. — Отработанным движением Таппи зафиксировал рацию на кожаном поясном ремне.
— Ключи были заготовлены заранее, и дверь высаживать не пришлось. Ворвавшись в номер, они миновали темный узкий коридор и набросились на человека, полулежащего на диване. Темный загар, серебряные виски — они попали туда, куда нужно. Громко икая, Вилли Пицеренко силился отхлебнуть из стакана. Глаза у него успели помутнеть, на непрошенных гостей он даже не обратил внимания. Выбив посудину из рук самоубийцы, Таппи рывком подтянул мужчину к себе, животом ловко уложил на колено.
— Какой-нибудь тах, живо!
— Сколько он их уже сожрал, интересно? — шумно пыхтя, агент подставил пластиковую посудину и покосился на стол, где оставалось всего несколько таблеток. — Давай, парень, напрягись. Потом будет легче.
Люк попробовал надавить потерпевшему на поясницу, но неожиданно пробудившаяся жертва с мычанием лягнула его в живот. Следующее, что сделал Вилли, это ухватил за ступню агента, видимо, пытающегося заставить его сблевать в собственном номере, и с силой крутанул вокруг оси. Исторгнув изумленный вопль, Таппи упал. Влетевший в комнатку с чемоданчиком и шприцем наготове Малькольм в нерешительности попятился.
— Долг вам нужен, да?.. — криво улыбаясь, Виктор шагнул навстречу. — Я вам все верну, гады! Сполна верну!.. — шатаясь, как пьяный, он сделал еще один шаг и рухнул на старенький коврик.
