Формула боя - Нестеров Михаил Петрович (читать полную версию книги .txt) 📗
Антон вставил это слово: «Дружба, которую ты мне предложил, противоестественна».
Черт! Подходит. А если сначала? «Я понял эту существенную деталь – дружба, которую ты мне предложил, противоестественна». Вот оно: противоестественна дружба с Романовым. Противоестественно обращение Шляха к майору. «Антон, я отвлекаю тебя от чего-то существенного». Нужно отбросить в сторону одну важную деталь, сказал Романов. Выходит, нужно отбросить дружбу. Значит… он отвлекает меня своей дружбой. Что должно стоять за этим? От чего он отвлекает меня?
Антон почувствовал, что его слегка залихорадило. «Веришь или нет, Антон, но я даже задрожал от возбуждения».
Черт! Черт! Черт! Антон чувствовал, что он где-то рядом, понимание «серьезной игры на выживание» вот-вот дастся в руки, и все же Романов продолжал оставаться другом – он «лепит» его, помогает.
Антон попытался представить себе злые глаза Романова, но капитан всегда смотрел на него открыто, по-доброму, как старший брат или отец.
Почему?
Потому что играл или говорил правду?
В глазах не было фальши – он играл в открытую, иначе Антон заметил бы это.
Может, дело в ремонте? Я помогаю ему как бы по дружбе, а выходит, что нет. Он не дружит с соседями. Соседи тут ни при чем. Так, что было до ремонта? Романов «сделал» мне увольнительную, вписав паспортные данные двух чеченцев в журнал. «Ты никому не говорил?.. Полетаев у тебя спрашивал?» – «Как договорились, капитан». Договорились. Мы договорились, я знаю о подставных знакомых, но молчу, и Романов усугубляет это дружбой, усыпляет внимание, уводит в сторону постоянной работой – «запоминай, прокручивай ситуацию… для тебя это не просто группа лиц, это боевая единица». Ко мне, если судить по записи в журнале на КПП, приезжали чеченцы. Вот, наверное, в чем состоит главное. Меня подводят под чеченцев, что-то должно произойти. «Да, эту задачу я придумал только для тебя… игра на выживание… Я даже установил сроки».
Неужели Романов? Неужели это не игра, где было все, включая и горчичники под носки, для температуры? Антон ради Романова, по его же просьбе «косил» под больного.
Так, думать быстрее.
Антон даже ускорил шаг. Сроки. Он установил сроки. Когда и как? Нужно вспомнить все подозрительное, он сам учил меня этому. А подозрительное… Антон снова остановился. Подозрительным был майор Ярин, его дрожащие руки, замки. Замки… Какую роль могут играть замки? Что можно сделать с замками? «Начинай от самого простого до самого, казалось бы, невероятного». Спасибо за совет, Дима. Итак, замки. Начнем с самого простого. Замок можно открыть, закрыть, повесить, снять, полить маслом, чтобы не заржавел, капнуть «тормозухи», чтобы не замерз, выкинуть, если сломался. А если он не открывается? Спилить. Что еще? Грубо взломать, взорвать, использовать как холодное оружие, если замок тяжелый, – это уже из области невероятного. С замками ничего не выходит.
А что Шлях говорил насчет забора? Ты, говорит, не хочешь через забор? Что на уме, то и на языке? Через забор, замки, чеченцы, дрожащие руки, дружба, орущая свекровь… Полный бардак.
А если начать с чеченцев и тоже начать с простого? Что им нужно? Коротко это звучит так: суверенитета, денег, оружия, счастья – и крови, что тоже относится к разряду маловероятного, крови не хочет никто. Выбор небольшой. Теперь придется гадать парами: чеченцы – суверенитет: замок открыт, закрыт, полит маслом, смазан тормозной жидкостью, спилен, взорван… Не подходит. Другая пара: чеченцы – деньги: замок открыт, закрыт, смазан, полит, спилен, взорван. Снова не то. Чеченцы – оружие: замок открыт, закрыт, полит, спилен… Спилен. Замок спилен на складе. Теперь все на месте: склад – замок спилен – оружие – чеченцы – через забор – Антон Никишин – часовой, к которому на свидание приезжали чеченцы. А вот замки-то на месте. Хотя нет, на месте совсем другие, а те… У тех сейчас спиливают дужки полотном, которое я купил в хозяйственном магазине. Потом… А как же я?
Меня застрелят где-нибудь возле забора. Очень хорошо.
Значит, их как минимум пятеро: два чеченца, Шлях, Романов и майор Ярин. И что мне делать? Пенять на собственное воображение или поднять тревогу? Если сюда подойдет Шлях или Романов, обязательно подниму.
Антон услышал в стороне от склада шаги. Он повернулся, взяв автомат на изготовку. Прожектор высветил группу из четырех человек: двоих караульных, разводящего и прапорщика Шляха. Взглянув на караульных, Антон успокоился и снял палец со спускового крючка: караульными были Михаил Каргин и Игорь Полетаев, разводящий – Саша Пахомов. Каргин и Полетаев никак не могут быть заодно с Романовым, потому что именно от них и предостерегал капитан Антона. Он еще спрашивал, что сказал дежуривший на КПП Полетаев, потом – что сказал Каргин.
Ф-фу… Значит, время еще есть. Я успел, товарищ Дима, успел. Через несколько минут я скажу тебе это слово: ты отвлекаешь меня своей дружбой, капитан.
Странно, но увидев в компании Шляха своих товарищей, Антон вдруг понял, что он что-то уж много нагородил, неестественно. Может, это от больного воображения, которое привил ему Романов? Детская игра для взрослых? Или наоборот? Мозга коснулось наивное в этой ситуации слово «проверка». Проверка кого? Суперразведчика Антона Никишина? Конечно! Посредством заместителя командира части, командира роты и командира взвода. Ни о какой проверке не может быть и речи. Тогда что, игра? Игра продолжается? А кто же тогда в ней Каргин и Полетаев? Если они здесь и игра продолжается, то они – участники.
Антон дал им пройти еще немного и громко спросил:
– Стой, кто идет?
– Помощник начальника караула, разводящий с караульными.
Слава тебе…
Антон почувствовал, как сердце перестает надсадно щемить. Теперь все, что бы это ни было, закончилось, он успел в любом случае; спасся он или не спасся, перегрузил ли воображение, но спасение от наваждения пришло в виде двух караульных – Полетаева и Каргина и разводящего Сашки Пахомова.
Вот это нагрузку дал ему Романов, вот это психо! Так навсегда можно остаться с трясущимися руками молотобойца.
Антона отпускало, он подмигнул Полетаеву. Как только он сообщит о «дружбе» Романову, сразу же за этим попросит отпуск: увидит мать, родственников, сходит к подруге…
Вдруг Антона сковало холодом, точно такие же слова ему говорил Романов, только по-другому – не ты увидишь, а тебя увидит мать, тебя увидят родственники… Вот сейчас Антон испугался – не Романова, а психического давления, которое тот оказывал на него. Как будто капитан просчитал и взвесил все свои слова, распределил их так, чтобы Антон оказался в таком положении – боялся не людей, а собственного мозга и нервных окончаний. Неужели расчет может быть таким точным?
Антону стало страшно, был только один человек, который или добьет его, или, наоборот, снимет все вопросы. Он должен увидеть его немедленно. Сроки вышли, капитан. Полетаев толкнул в бок Каргина, и они оба уставились на белое лицо Антона.
А тот смотрел на приближающуюся с другой стороны фигуру, и вид у него был такой, словно он пытался вырваться из кошмарного сна.
«Стой, кто идет!.. Стой, кто идет!..»
Кто-то семафорил Антону со стороны: «Командир роты, Антон! Спроси, кто идет».
– А?.. – Он сумасшедшими глазами посмотрел на Полетаева.
– Романов! – громко шептал тот. – Ротный. Спроси, кто идет.
Однако Шлях опередил его, задав этот вопрос.
Романов на ходу ответил:
– Начальник караула капитан Романов. – Он быстро подошел к Антону, встав от него в пяти шагах. Подозвав Полетаева и Каргина, отчеканил: – Рядовой Никишин, вы арестованы.
Шлях быстро вскинул автомат и, беря Антона под прицел, встал на одно колено.
– Сдайте оружие, – потребовал Романов. – Положите автомат к ногам, сделайте три шага назад и опуститесь на колени. – Видя, что Антон не реагирует, он кивнул Пахомову: – Возьмите его под прицел, сержант. Стрелять только по моей команде и только по конечностям.
Пахомов немедленно опустился на одно колено, сняв автомат с предохранителя. Каргин и Полетаев стояли не шелохнувшись.
