Охота на медведя - Катериничев Петр Владимирович (полные книги txt) 📗
— Далеко теперь?
— Во Внуково.
Водитель кивнул. «Москвич» попетлял по улочкам, выехал на проспект.
— Мы спешим на какой-то рейс? — спросил он.
— Нет.
— Тогда будем соблюдать правила.
— Соблюдать правила — всегда хорошо.
— Я тебе скажу так, Федорович. Правила, их не дураки выдумали. Хотя и раздражаешься, и вообще... Я за рулем двадцать лет. Даже с гаком. И честно: если бы все катались по правилам, людей погибало бы куда меньше.
— Соблюдать правила необходимо, чтобы сохранить жизнь, — произнес Олег, размышляя о чем-то своем. — А чтобы победить, нужно их нарушить.
— Ты о чем, Федорович?
— Так.
Водитель пожал плечами:
— Музычку включу?
— Давай.
Мелодия была ритмичной. Женский голос, чуть с хрипотцой... Олег закрыл глаза, и — снова та, навязчивая картинка зимы...
— Приехали.
Гринев вынул из баула портмоне с набором кредиток, тоненькую пачку валюты.
— Ну что, Иваныч, я полетел.
— Далеко?
— Далеко.
— Не хочешь говорить?
— Не хочу.
Водитель только кивнул. Проводил Гринева до дверей аэропорта, помялся немного, потом все-таки спросил:
— Федорович, ты... вернешься?
— Думаешь, я решил с концами отвалить? Водитель пожал плевами, пряча глаза:
— Слухи разные в конторе с утра ходили...
— Слухи — упрямая вещь. Нет, Иваныч. Я вернусь.
— Позвони, я подъеду встречу.
Олег, погруженный в свои мысли, его, казалось, не услышал. Произнес тихо:
— Вернее... Я хочу вернуться. А там — как получится.
Билет до Барселоны Гринев купил легко. Если кто-то взялся контролировать его передвижения, тот получит информацию уже тогда, когда лайнер будет в воздухе.
Водитель с полчаса сидел в машине, потом зашел в здание аэропорта, покрутился у касс. Лайнер взлетел и плавно пошел на набор высоты. Водитель долго смотрел ему вслед, потом взглянул на оставленный сотовый, спрятал в баул.
Вынул из внутреннего кармана другой и сосредоточенно набрал номер.
Олег выпил коньяку, откинулся в кресле. Вопрос был единственный, и он не давал Гриневу покоя. Почему Чернов скрылся, и скрылся с деньгами? Простой ответ на него перечеркивался одним словом: «коррида». Кодовым паролем Бориса Михайловича, который он оставил висеть в оперативке компьютера. «Коррида».
Впрочем, скоро Олег узнает ответ. Или — не узнает никогда. С этой мыслью он и уснул. Крепко и без сновидений.
Глава 24
Утро было очень ранним, небо чистым и абсолютно синим. Гринев мчал в престижный пригород Барселоны на купленном в другом пригороде престарелом «форде» — пикапе. Приобрел он его практически на свалке по цене металлолома.
Впрочем, продавцы заверили Олега, что километров двести этот мустанг пробежит.
А больше ему и не нужно.
Особняк стоял в пригороде, к воротам вела ухоженная подъездная дорога.
Олег вспомнил расположение дома, жестокая усмешка чуть искривила губы, и он отжал педаль газа.
Борис Михайлович Чернов любил вставать рано, даже если ложился поздно. И сейчас привычке не изменил. Он сидел в просторной столовой, перед ним стоял начищенный кофейник и дымилась первая чашка кофе. Красивая молодая мулатка неторопливо выкатила из кухни столик с горячим завтраком, быстро и умело сервировала стол, расставив тарелочки с аппетитными горячими сандвичами, тарталетками, кексами. Заменила, кофейник другим.
Послышался натужный рев мотора, грохот сорванных ворот... Борис Михайлович поднял голову.
Серый «форд» — пикап мчался через лужайку прямо на дом с нарастающей скоростью. Через мгновение он врезался в огромное, во всю стену, окно, груда осколков рухнула на его крышу и рассыпалась по полу. Дверца распахнулась, Гринев вывалился из автомобиля, подошел к столу, сорвал с него скатерть со всеми приборами, взял плетеный стул, развернул спинкой вперед, уселся на него верхом и улыбнулся.
Борис Михайлович остался невозмутим. Он вскинул руку, демонстративно посмотрел на часы, протянул лениво:
— А-а-а-а... Наконец-то господин Гринев пожаловали. — Повернулся к девушке, сказал по-английски, имитируя знаменитую интонацию Шона Коннери:
— Его зовут Бонд. Джеймс Бонд. — Улыбнулся одними губами:
— Еще кофе. И две чашки.
Ошеломленная служанка только кивнула и вышла.
— Медведь, без дешевых трюков ты не можешь, да?
— Просто помню, что ты не любишь крепких выражений, Борис. А высказаться очень хотелось. Пришлось найти компромиссный вариант. И произвести впечатление.
— Произвел. Браво. — Чернов трижды хлопнул в ладоши. — Бис. В копеечку влетит тебе этот компромиссный вариант.
— С каких пор ты стал считать копейки?
— Жизнь заставила. Почем машину арендовал?
— Зачем арендовал? Купил. Дешево.
— А снесенные ворота? А зеркальное окно? Дешевые трюки всегда обходятся дорого. С тебя семь штук. — Подумал, растянул губы в улыбке:
— А то и все восемь.
— Не накручивай, Борис. Вся эта бутафория больше трешки не стоит.
— А моральный ущерб?
— Что есть «мораль»?
— А ты становишься взрослым, Медвежонок.
— Учителя хорошие.
— А все-таки? Что привело тебя в благодатные края в столь ранний час?
— Вопрос жизни и смерти.
— Жизни и смерти? Забавно. А чьей, разрешите спросить?
— В этом и состоит главная интрига действа.
Мулатка снова вернулась, стараясь казаться невозмутимой, застелила стол новой скатертью, водрузила на него большой кофейник, поставила напротив каждого из сидящих по широкостенной чашке. Вопросительно посмотрела на Чернова, тот кивнул, девушка разлила кофе и вышла.
Борис Михайлович с удовольствием отхлебнул дымящегося напитка, сказал:
— Божественно. Только ты уж не плескайся, пожалуй: почти кипяток. К тому же я весь в белом.
— А я в чем, Борис?
— Это не моя забота.
— Да?
Олег отхлебнул кофе, закурил. Спросил:
— Ты решил свалить? С концами?
— А ты как думаешь, сынок?
— Не понимаю.
— Помнишь? Это ты посоветовал купить мне сей дом. И воздух какой, ты чувствуешь?
— Здешний климат тебе на пользу.
— Здесь нет нужды притворяться. Обыватели вокруг добры и ленивы.
— Обыватели везде ленивы.
— Но у нас — злы.
— Это от нищеты.
— А я думаю, у наших это — природное. Климат мерзкий.
— Почему ты оставил мне маячок?
— Что?
— Пароль в компьютере. «Корриду»?
— Я умный. Ты умный. Я ждал тебя, партнер. Ты приехал.
— А если следом за мной прибудет Никита Николаевич Борзов со свитой?
— Ты ему сказал, где меня искать?
— Нет.
— Вот видишь... Ты, как это раньше называли, человек чести. Я в тебе не ошибся. В людях я вообще не ошибаюсь. Потому что не очаровываюсь ими. — Чернов вздохнул:
— А жаль.
Он отхлебнул кофе, вынул из кармана сигару, со вкусом раскурил.
— А кроме тебя никто про это скромное бунгало не знает. Комнат здесь много. Живи.
— Ты что, считаешь, что сможешь наслаждаться жизнью, «прислонив» сто миллионов?
— Девяносто пять.
— Тоже неплохо.
— Твоя беда, Медведь, в том, что ты мыслишь оч-ч-чень большими цифрами и почти мировыми категориями. А играть умеешь пока «по копеечке». Отсюда несоответствие. Комплексы. — Борис Михайлович вздохнул. — Нет чтобы сыграть по правилам и — нажить те самые двести-двести пятьдесят лимончиков на двоих... Неплохая сумма, я тебе доложу.
— Хорошая. Не по правилам поступил ты, Борис. Ты вышел из игры, снял деньги и исчез. И тем самым создал проблемы.
— Ты что, действительно считаешь, проблемы создал я?
— Еще какие. Вчера мне пришлось объясняться с некими... господами. На кладбище.
— Неужели с призраками?
— Отнюдь. Среди наших клиентов оказались «деловые люди». С их «коллективным фондом».
Чернов поморщился:
— Общак?
— Да.
— Кто принимал деньги?
— Том. Под пять процентов.
— Жадный мальчик. И хитрый. При чем здесь я?
