Чеченский разлом - Щелоков Александр Александрович (книги онлайн бесплатно серия .txt) 📗
Говорил он невнятно, будто держал во рту воду и боялся, что она выплеснется наружу.
Тина ослабила пальцы, и его рука выскользнула из её ладони как мокрый обмылок.
Анзор, возвышавшийся за спиной невзрачного гостя, гостеприимно распахнул руки:
— Прошу к столу.
Бадришвили сел рядом с хозяйкой. В какой-то момент его рука опустилась под стол затем коснулась колена Тины и скользнула вверх по её бедру. Липкие, подрагивавшие от возбуждения пальцы легли на его внутреннюю сторону.
Тина напряглась, не зная что делать и как вести себя. Поступи с ней так кто-то другой, во всяком случае не Бадришвили, она не размышляя, плеснула бы в лицо нахалу все, что было в её бокале. Пусть бы утерся. С молодых лет Тина умела постоять за себя и поставить на место зарвавшегося мужика, не задумываясь о последствиях. Однако прожитые годы не прошли даром: жизнь не только старит, но и учит.
Она смотрела на мужа, надеясь что он что-нибудь заметит или хотя бы заподозрит неладное и поможет ей. Но Анзор увлеченно занимался жареным поросенком, обсасывал тонкие молочные косточки.
Бадришвили тем временем не терялся. Коснувшись бедра хозяйки, обтянутого приятным на ощупь плетением дорогих чулков, сжал его и погладил.
Тина бросила умоляющий взгляд на мужа, но Анзор продолжал привычно изображать широкое кавказское гостеприимство, подливал вино в свой фужер, произносил велеречивые тосты, то и дело весело шутил, громко хохотал при шутках, которые отпускал Бадришвили.
Тина стало немного не по себе. Ей даже показалось, что обычная строгость и надменность мужа, которые характеризовали его отношения с другими людьми, в присутствии Бадришвили вдруг слиняли. Анзор делал все, чтобы угодить гостю, и как сформулировала для себя Тина, «перед ним стелился». Это её сперва неприятно задело, потом разозлило.
Тем временем Бадри продолжал гладить её ногу, забираясь пальцами все выше и выше…
В какой-то момент Тина ощутила приятную теплую волну, исходившую от пальцев мужчины. Она слегка прикусила губу, потянулась, взяла бутылку, плеснула в свою рюмку коньяку и залпом выпила. Потом поставила бокал на стол, опустила руку вниз и ладонью прижала пальцы Бадришвили, лежавшие на её бедре, к своему телу.
Где— то около девяти часов Бадришвили взглянул на часы. Сказал негромко:
— Наверное, нам пора кончать, как думает наш хозяин?
Анзор окаменел, не найдя в себе сил что-то ответить.
— Простите, княгиня, — Бадришвили почтительно склонил голову в сторону Тины, — но ваш супруг прекрасно знал, чем кончаются авантюры. Деловые ли всегда рискуют, но это не освобождает их от обязанности платить по долгам. И вот так вышло, что он теряет все — дома, дачу, машины… Это, э-э, объективно и неизбежно.
Анзор сидел безмолвный, похожий на надувную резиновую куклу, из которой сдули часть воздуха: голова легла на правое плечо, грудь наползла на живот, руки безвольно обвисли…
Ему надо было что-то сказать. От него ждали каких-то слов, объяснений, просьб о прощении, но он утратил все — мысли отупели, слова не приходили на язык.
И тут вдруг Тина поднялась из-за стола.
— Ты, — сказала она Анзору, — встань и уходи. Вон из моего дома!
А вы, — рука княгини величественно указала на костоломов, Бадришвили, которые во время обеда топтались у двери. — Вы его отпустите, не сделав ему ничего. А вы, Патрик, — дамский палец с ухоженным ярко-красным ногтем коснулся плеча Бадришвили, — проследите, чтобы с этим жалким виноградарем ничего не произошло. Пусть он живет. Прикажите вашим людям проводить его до метро.
Бадришвили встал с места.
— Сделайте так, как просит княгиня.
— Пошли, — один из амбалов подхватил хозяина под мышку.
Двери за охранниками закрылись.
Бадришвили полулежал в плетеном кресле-качалке. На коленях он держал тарелку с черным виноградом. Отщипывая ягодки по одной, он отправлял их в рот и блаженно щурился.
— Подойдите ко мне, княгиня. Вы понимаете, что только что произошло?
— Вам такие сцены нравятся?
— Нет, но ко всему привыкаешь.
Тина величественно приблизилась и встала перед ним. Его рука тут же приподняла подол её платья и коснулась ягодицы.
Тина строптиво дернулась и сказала:
— Перестаньте.
Он ухмыльнулся и ущипнул её.
— Мне кажется, княгиня, вам стоит переодеться. Идите, я подожду.
Он встал с качалки, прошел в глубину гостиной к кожаному глубокому креслу и опустился в него. Мягкая подушка с ленивым вздохом смялась, и Бадришвили утонул в кресле настолько, что руки, лежавшие на подлокотниках, оказались на уровне его плеч.
Некоторое время спустя хозяйка вернулась в гостиную. Она вошла и остановилась в дверях.
Тина была в черном свободном платье из дорогой полупрозрачной ткани. Яркий свет, падавший из гостиной, просвечивал её насквозь, и Бадри видел стройные крепкие ноги княгини и округлые тяжелые бедра, по теням угадывал очертания больших грудей.
— Разденься, — сказал он насморочным гнусавым голосом. Сказал и повелительно взмахнул рукой, так, будто что-то отбрасывал в сторону.
— Как вы, — пыталась оказать сопротивление Тина. — Как вы можете…
— Дорогая, — сказал Бадри и облизал губы быстрым движением языка, — долг приличиям ты отдала. Теперь разденься. Мы же не маленькие, верно? Тебе же самой хотелось, чтобы муж остался жив. Верно?
Тине вдруг показалось, что все происходит во сне. Она медленно подняла руки и выдернула из прически заколку, тряхнула головой. На плечи упали роскошные иссиня-черные блестящие волосы.
Затем таким же мягким и ласкающим движением рук она сдвинула с округлых плеч бретельки и платье бесшумно скользнуло на пол.
Бадри загоревшимися маниакальным блеском глазами уставился на матово светившиеся в полумраке груди, с темными ореолами вокруг возбужденных сосков.
Тина разделась и неожиданно для себя ощутила томное волнение. Она позволила мужчине разглядывать себя и это доставляло ей ранее незнакомое вдохновение.
В чужой постели Бадришвили валялся до полудня. Княгиня, хотя и проснулась рано, продолжала лежать рядом с карликом, она боялась вставать, чтобы его не потревожить.
Проснувшись, Бадришвили посмотрел на Тину. Эта женщина уже была ему не интересна. В свете дня он видел сеточку морщинок в уголках её глаз, увядающую кожу на лебединой шее, потемневшие полукружья глазниц и подумал, что она не так уж хороша, как это выглядело вечером.
Тина, укрывшись простыней до горла, смотрела на Патрика настороженно. Он улыбнулся, тускло сверкнув глазами. Те уже не блестели, как маслины, а были подернуты пыльной пеленой и походили на погасшие экраны маленьких телевизоров.
Встретившись взглядом с женщиной, Патрик сдернул и отбросил в сторону прикрывавшую её простыню. Тина лежала перед ним обнаженной. Он посмотрел на нее, не чувствуя пробуждения желаний. Положил руку ей на живот. Лениво погладил.
Когда потянулся к брюкам, лежавшим на кресле возле кровати, громко пискнула трубка мобильного телефона, втиснутая в карман его пиджака. Этот номер знало не так уж много людей. Он сообщил его только избранным — руководителю президентской администрации, некоторым доверенным депутатам Федерального собрания, членам правительства. На звонки этого аппарата он отвечал немедленно, даже если лежал в чьей-то постели, поскольку знал — по пустякам его беспокоить не станут.
— Ало, — в трубке прозвучал голос с типично кавказским акцентом, — это ты?
Бадришвили узнал Исрапилова, одного из тех, кто представлял интересы Чечни в России.
— Да, Казбек, слушаю.
— Бадай, только что мне позвонили. Несчастный случай. Менты замели Адугова. Ты понимаешь? Это может доставить нам огромные неприятности.
— Э-э, Казбек! Что с вами стало? — Бадришвили не скрывал раздражения. — Вы меня превращаете в скорую помощь. Только недавно я вытаскивал из ментуры тебя. Теперь надо извлекать оттуда неизвестного мне Адугова. Когда вы начнете заботиться о себе сами?
Исрапилов не обратил на причитания ровным счетом никакого внимания.
