Невеста из USA - Гладкий Виталий Дмитриевич (книга регистрации txt) 📗
А им подавай экзотику, за которую они готовы платить хорошие деньги.
В общем, фаст-фуд превратился в ресторан, а название осталось – скорее всего, из-за бюрократических причин, потому что нужно было написать новый устав и перерегистрировать предприятие, а это стоило денег и времени.
Но как бы там ни было, а кухня в «Бруклине» была истинно русской, то есть, сытной, вкусной, и с пылу, с жару; у нас умеют готовить, если только захотят. Поэтому я не очень удивился, когда заметил среди посетителей с десяток иноземцев, узнать которых не составляет особого труда. У большинства из них взгляды удивленных дебилов.
Они удивляются всему: и вековым деревянным храмам, и древним кирпичам, и зеленой травке, и яблоку с червоточиной, и нашей главной достопримечательности – сортирам типа «Мэ» и «Жо»… Но больше всего их потрясает новая Россия.
Отправляясь в путешествие, они думают, что увидят в России полную разруху, так смачно описанную зарубежными борзописцами (и не только зарубежными; наши современные демократы западного толка и либералы тоже к этому руку приложили), бородатых мужиков в лаптях, тройку с пьяными олигархами, боярыню-диссидентку Морозову в кандалах и с пачкой «Беломора» в поднятой руке, нищих попрошаек на Красной площади и бродячих цыган с медведем.
И обычно испытывают огромное потрясение, оказавшись в совершенно цивилизованном городе европейского типа (чаще всего более цивилизованном и приятном, чем какой-нибудь их родной Даун-сити).
Ну, а касаемо «Бруклина» я уверен, что американцы, обрадованные знакомой вывеской (она была продублирована и на английском языке) и в предвкушении встречи с частичкой родины, заходя внутрь ресторана, просто обалдевали от увиденного.
Нужно сказать, что я тоже, забредши сюда в первый раз, почувствовал себя как карась на горячей сковородке. Особенно, когда посмотрел на цены в меню…
Но это было давно и неправда; сейчас я был и при деньгах, и при козырной женщине, на которую сразу же с вожделением уставился масляными глазками молодец в картузе и малиновой рубахе.
– Э-э, дружище! – сказал я ему добродушно. – Закатай губу. На чужой кусок не разевай роток.
Молодой симпатичный официант засмущался и опустил шальной взгляд к полу. Ох, уж эта молодежь… На ходу подметки рвет. Ну, нет уж, сегодня и на моей улице будет праздник.
Мы быстренько продиктовали ему заказ и между нами начался обычные ресторанный треп – ни к чему не обязывающий, полный намеков, завуалированных посулов и выпендрежа.
Нужно сказать, что я постарался приодеться как истинный джентльмен: костюм фирменный, с иголочки, туфлята – полный отпад (четыреста баксов за них отвалил), и даже нацепил на шею дорогой итальянский галстук, чего терпеть не могу. Он напоминает мне удавку-гарроту, которая когда-то входила в мой арсенал разведчика-спецназовца.
Про Ксану и говорить нечего – она выглядела потрясающе. Ее хорошо сшитое полупрозрачное платье – кажись, шифоновое; в этих материалах я не очень разбираюсь – больше показывало, нежели скрывало.
Истинно русская красавица: полная высокая грудь, пухлые губы бантиком, крутые бедра, точеные ноги, белая, как парное молоко, бархатистая кожа… А еще, ко всему прочему, она была гибкой и сильной, словно молодая тигрица.
Может, я, наконец, нашел свою пристань? По-моему, о таком даре небес я когда-то мечтал…
Стоп, стоп! Сильвер, не дай себя охмурить и захомутать! Ты уже далеко не мальчик, и всякие там трали-вали не должны действовать на тебя как дудочка факира на беззубую дряхлую кобру.
Нужно подумать хорошо, познакомиться поближе… ну и всякое такое прочее…
– Ты о чем размечтался?
Голос Ксаны прорвался сквозь ресторанный шум и вмиг разрушил мои сладострастные видения. Я смущенно прокашлялся и ответил:
– Извини… У меня сегодня были большие проблемы.
– То есть?…
Взгляд девушки посуровел; она вдруг стала похожа на снайпера, который увидел врага в перекрестье оптического прицела.
Я сразу понял, что у нее на уме. Она решила, что кавалер вознамерился дать задний ход, как это иногда бывает с нашим братом, особенно со старыми холостяками. И теперь ищет подходящую отмазку, чтобы красиво, без обид, несколько изменить вектор отношений, переведя их в плоскость дружеских с отдаленными намеками на интим.
Я поспешил ее успокоить:
– Это не то, что ты подумала. Тут все нормально.
– Может, расскажешь, что там у тебя за проблема? Или это тайна следствия? – Она обворожительно улыбнулась.
Вот чертовка! Нет, в ней действительно что-то есть. Что-то такое, эдакое…
– Я оказался провидцем. Сегодня грохнули Кирика.
– Что-о!?
Ксана вдруг побледнела, и ее румянец вдруг из розового стал серым. Она смотрела на меня большими круглыми глазами, которые начали постепенно наполняться влагой.
Интересно, что ее так сильно поразило? Ну умер человек, царство ему небесной… Если он, конечно, не полная скотина и не сатанист какой-нибудь.
Или Кирик был ее любовником? Это предположение было таким неприятным, что меня даже передернуло. Что поделаешь, мужики большие собственники…
– Это… правда? – спросила Ксана; наверное, она подумала, что ослышалась.
– Как на духу, – ответил я.
И тут наш траурный диалог прервал шустрый половой, который притаранил огромный поднос всяческой снеди, оформленной в лучших традициях царского застолья. Глядя на все это изобилие, я мысленно разрыдался. Блин! Этот заказик тянет как минимум на «штуку» баксами.
Нет, чтобы не говорили наши традиционалисты, а в Америке обычаи лучше. Там каждый платит сам за себя, невзирая на пол и личные отношения.
Но Ксана тоже хороша… Из еды заказала все самое дорогое и кошерное, как говорят евреи. Чего стоит одна нарезка из вяленого мяса альпийской косули.
Судя по меню, бедное животное сначала поймали, что было нелегко и весьма накладно, так как пришлось заплатить егерям бешеные бабки, а потом года два кормили исключительно шоколадом «Нестле», фруктовыми йогуртами и поили сливками, чтобы приблизить цену мяса к стоимости серебряного блюда, на котором его подали.
Наконец бравый парнишка закончил сервировать стол, бросил на Ксану взгляд из разряда «Иди на грудь мою, малютка!» – не удержался все-таки, стервец, пренебрег моим советом – и исчез.
Девушка напрочь проигнорировала его мысленный призыв. Она даже губу закусила, чтобы не начать расспросы при постороннем, глядела на меня остановившимся взором.
Я не стал ждать, пока она приступит к «интервью», а сразу взял управление ситуацией в свои руки.
– Его застрелил снайпер… сегодня утром. Вместе с телохранителями.
– Зинка… жива?
– Не знаю. На даче ее не было.
– После обеда я звонила ей, но телефон не отвечал…
Ксана крепилась, но я видел, что ей хочется разрыдаться. Не хватало еще, чтобы она устроила тут истерику, подумал я растерянно. Ну зачем, зачем нужно было говорить ей о смерти Кирика!? Идиот!
Клеевое свиданьице, ничего не скажешь…
Был ты дубиной неотесанной, Сильвер, ею и остался, несмотря на первую седину, тронувшую виски.
– Что ты о них так беспокоишься? – спросил я прямо. – Тебе Кирик кто, брат, сват?
– Ты не понимаешь…
Где уж нам… Эта фраза у женщин, насколько мне было известно из семейного опыта Плата, что-то вроде предпоследнего рубежа обороны. (Последний – бурные слезы). За этими словами женщины прячутся как за каменной стеной. И пробить ее невозможно.
– Да, не понимаю, – ответил я примирительно. – Но хочу понять.
– Зачем тебе?
– Ты разве забыла, чем я зарабатываю на хлеб с маслом? Кстати, наколку на Кирика я получил от тебя. Иначе я просто не знал бы о его существовании.
– Зинка была мне как сестра. Это потом… Ну, в общем, после ее замужества наши пути разошлись. А сначала мы были – не разлей вода. Нет, мы не поссорились. Но прежней дружбы уже нет и в помине. При встречах мы любезно здороваемся, можем иногда поболтать о том, о сем, но не более того. Она чересчур высоко взлетела. И то верно, кто я, а кто она…
