Ответный удар - Рясной Илья (книги .txt) 📗
— Почему? Только ли от того, что все куплено?
— Может быть, это не только мародерский дележ награбленного имущества из горящего дома? — Роман сжал в кулаке вилку, будто хотел ее согнуть. — А не расплачиваются ли с ними?
— За что?
— За что-то.
— В том числе и за террор? — Жаров напряженно глядел на Демьяненко.
— Все знают, что террор не существует просто так. Он — один из инструментов политики, служит для достижения каких-либо целей. А цель у нетопырей одна — добить больное государство Российское, а наследство растащить.
— Что у вас с чеченцами?
— Вооруженное противостояние с редкими боевыми действиями. Была идея — смести их одним ударом. Устроить им тут Чечню девяносто шесть. Сил не хватает.
— Нам надо хоть немного сбить волну, — вздохнул Жаров. — Помоги информацией.
— Ладно. Чем могу — помогу. Давай, — Роман поднял бокал. — Чтоб сдохли наши враги и жили друзья.
Жаров поднял свой бокал и со звоном чокнулся.
— Они стреляли. Из пулемета по мирным людям! — надрывался бандит в папахе.
— Это не защитники! Это убийцы! — подвывала ему закутанная в платки женщина с перекошенным ненавистью лицом.
Сутки назад солдаты внутренних войск, несшие службу на границе со «Свободной Ичкерией», открыли огонь по боевикам, внаглую попершим на них. И уже сутки шумел без умолку теле — и радиоэфир. Почему армия стреляет в мирных людей? Кто дал такой приказ? Кому отвечать? И вообще, инцидент осложнит мирный переговорный процесс на Кавказе.
— Вновь заявили о себе «социал-дворники». Они взяли на себя взрыв автомобиля, оставленного около отдела внутренних дел в Красноярске, когда было ранено трое сотрудников МВД.
— За допущенные нарушения начальник Федеральной службы безопасности генерал Пантелеев отстранен от должности. Источник в администрации Президента утверждает, что причиной опалы является сфальсифицированное дело в отношении заместителя министра экономики, который сегодня же был решением Генерального прокурора освобожден из-под стражи.
Телеведущий излагал эти новости с озабоченной миной человека, у готорого гвоздь в седалище.
— Так, пункт восемнадцать и двадцать, — удовлетворенно произнес Голубев, отчерчивая строчки в тексте.
Алексеев с содроганием смотрел на эту ручку. Как жезл оракула — она отмечает поступь предсказанных событий. И от этого становилось не по себе.
— Опять гибнут люди, — покачал головой Алексеев.
— Гибнут, — кивнул Голубев. — Но это все мелочи по сравнению с основным этапом. И если мы здесь ошибаемся — это будет по-настоящему плохо.
Затренькал на столе прямой телефон с генералом Залыгиным.
— Николай Сергеевич, генерал ждет вас с Голубевым, — произнес голос адъютанта.
— Во сколько?
— Немедленно.
— Есть, — Алексеев повесил трубку. — Пошли, Семен Владиславович, голова кличет.
Они пешком поднялись на два этажа, не уставая показывать пропуска солдатам из бригады охраны, перекрывавшим коридоры. Отстукали шифр на цифровом замке и проникли в коридор, где обитал Залыгин и его помощники.
— Товарищ генерал, к вам Алексеев и Голубев, — произнес адъютант в селектор и кивнул:
— Заходите.
Залыгин пригласил их сесть. Потом протянул Алексееву донесение. Тот прочитал его и дал Голубеву. Пробежав текст глазами, Голубев хлопнул по столу ладонью:
— Вот она, ключевая фигура!
— Похоже на то, — согласился генерал.
Во время визита в Брюссель первый вице-премьер правительства России Александр Чумаченко встречался с неким Мартином Старком, который являлся одним из координаторов «Местного контроля».
— За инструкциями летал, воробышек-то наш, реформатор-стахановец, ударник-терминатор, — покачал головой Алексеев.
— Это еще подтвердить надо, — произнес Залыгин.
— Будет подтверждение. Скоро, — сказал Голубев.
— Итак, предположительно дата акции — двадцатое июля, — сказал генерал.
— Это уже точно, — согласился Алексеев.
— День рождения Президента, — произнес задумчиво Голубев. — Ожидается большой фуршет. Если здоровье главного позволит.
— Позволит, — хмуро сказал генерал. — Он обязан быть там.
— Чтобы показать — царь здоров, — поддакнул Голубев. — Царь еще ого-го.
— Поменьше иронии, — отрезал генерал.
— Есть.
— Нам пора начинать отрабатывать второе главное направление «Местного контроля», — сказал Алексеев.
— Пора. Тут нам ФСБ поможет.
— После того как их шефа выкинули, — насмешливо произнес Голубев.
— Просчитались, — заметил генерал. — Сегодня Президент отказался подписать указ о назначении на должность начальника ФСБ Мартемьянова. А значит, до контроля над этой конторой им ох как далеко. И у нас еще есть шанс поработать вместе… Все, товарищи офицеры, не смею вас задерживать. О малейшем изменении в ситуации и о предпринимаемых мерах докладывать мне немедленно.
— Есть, — кивнул Алексеев и встал.
Прошел дождь, повеяло холодом, и Жаров накинул на себя легкую ветровку. Она хорошо скрывала небольшую рацию.
До контрольного времени оставалось несколько минут. На ВДНХ было, как всегда, многолюдно. Здесь царила лихорадочная суета. Выставка превратилась в полигон для людей выбирающих. Кто-то выбирал себе пиджак за пятьсот баксов, кто-то новую мебель, кто-то пытался понять, какой же телевизор лучше — «Шиваки» или «Голдстар». И это в стране, где вскоре, не исключено, отключат электричество и тепло, люди были заняты выбором комбайнов и видеомагнитофонов, модельных туфель и автомашин.
Жаров скомкал бумажку от ванильного мороженого, бросил в урну, зашел в павильон «Космос», перед которым еще гордо возвышалась ракета — такая же вывела на орбиту первый пилотируемый корабль Земли. Сегодня она смотрелась занозой, раздражающей деталью на фоне всеобщего выбора утюгов и кофемолок.
В павильоне «Космос» было гулко и неуютно.
В детстве Жаров мечтал о космосе. Попала ему в руки давным-давно книга «Дороги в космос». Он с восторгом рассматривал фотографии космических кораблей и рисунки будущих межпланетных лайнеров, пейзажи иных планет. Эта любовь так и осталась с детства. Еще долго на душе теплело и накатывала сладкая грусть, когда он думал о взмывающих в небо ракетах, о чужих мирах. Может, он и посвятил бы себя этой стезе, но в старших классах понял, что не создан для точных наук, и на экзаменах нахватал трояков по физике и химии. Сорви голова, отличный спортсмен, заводила всяких школьных авантюр, редкий посетитель детских комнат милиции (иногда попадал в разные истории, поскольку привык защищать слабых, и поэтому имел постоянные стычки со шпаной, а ее в окрестностях хватало), он отправился поступать в Киевское училище спецназа. И начались дороги войны. Но мечта осталась до сих пор. А вот Витька Ракитин поступил в Бауманку на космический факультет, много лет не вылезал с Байконура, работал по беспилотным программам.
