До последнего - Балдаччи Дэвид (читать хорошую книгу txt) 📗
Клер, которая все это время пристально за ним наблюдала, сказала:
— Я рассказываю вам о своей работе, чтобы вы понимали, из каких принципов я исхожу в своей деятельности. Надеюсь, вы ничего не имеете против? Если нет, тогда продолжим. Согласны?
Веб кивнул. Поудобнее устроившись на кушетке, Клер сказала:
— Как психиатр, я опираюсь на поведенческие модели, которые признаны стандартными. Это помогает мне выявлять аномальные модели поведения — когда человек начинает вести себя так, что это выходит за пределы нормы. Очевидным примером такого поведения являются действия серийного убийцы. В своем большинстве такие люди в детском возрасте систематически подвергались насилию. У подобных субъектов отступления от нормы наблюдаются уже в юношеском возрасте. К примеру, они мучают и убивают птичек и других мелких животных, как бы пытаясь передать боль, которую сами испытывали, другим, но более слабым, чем они, живым существам. Со временем, по мере того как они растут и набираются сил, их жертвы тоже увеличиваются в размерах. И вот когда они достигают поры зрелости и превращаются во взрослых человеческих особей, их жертвами становятся аналогичные им существа — то есть люди. Подобное развитие событий предсказать не так трудно. Другие случаи далеко не столь очевидны.
Чтобы понять человека, психиатр должен научиться слушать и слышать. Развить в себе то, что в психиатрии называется «третьим ухом». Ведь человек никогда ничего не говорит напрямую. Практически каждая фраза имеет определенный подтекст, который мне и требуется уловить и понять. И речь не единственное, что подвергает анализу психиатр, поскольку существует еще язык жестов, тела и тому подобное.
— Это все, конечно, чрезвычайно тонко и умно, но мне бы хотелось понять, как вы будете работать со мной.
— Но вы же сами предложили метод: разговор человека с человеком, — сказала она, тепло ему улыбнувшись.
Веб наконец почувствовал, как полыхавший у него в груди жар стал медленно ослабевать.
— Для начала давайте немного поговорим о вас. Должна же я с вами поближе познакомиться. А уж после этого двинемся дальше.
Веб глубоко вздохнул.
— В марте мне исполнится тридцать восемь лет. Я окончил колледж, а потом ухитрился попасть в университет штата Виргиния на факультет права, который тоже закончил. После этого я шесть лет работал в офисе окружного прокурора в Александрии, пока в один прекрасный день не понял, что такая жизнь не по мне. По этой причине я с одним своим приятелем подал заявление о приеме в ФБР. Это была своего рода игра: возьмут — не возьмут. Приятеля моего отсеяли, а меня приняли. Я отучился в академии, после чего 13 лет проработал агентом Бюро, о чем всегда вспоминаю с большой теплотой. Начинал я работу в качестве специального агента и в этой должности приобрел некоторый опыт: меня перебрасывали из штата в штат, и я успел поработать чуть ли не во всех региональных офисах. Восемь лет назад я подал заявление о зачислении в группу по освобождению заложников. ПОЗ — это часть особого подразделения ФБР, специализирующегося на разного рода критических ситуациях, или коротко КС. ПОЗ создали не так давно и, чтобы туда попасть, надо было пройти жесточайший отбор — отсеивалось примерно 90 процентов кандидатов. Подчас я и сам не верю, что мне удалось пройти через все испытания, которым нас тогда подвергали. Сначала лишали сна, потом пытались сломать физически, а потом, совершенно неожиданно, предлагали принять решение, от которого могла зависеть жизнь или смерть других людей. По идее, мы все должны были работать как один слаженный механизм, но при этом нас заставляли конкурировать друг с другом. Да, это вам не прогулка в Центральном парке. Среди кандидатов в ПОЗ были десантники из элитного батальона «Морские котики» и парни, служившие в различных спецгруппах вроде «Дельты». Так вот, даже такие ребята ломались. Они плакали, падали в обморок, заявляли, что у них начались галлюцинации, грозили, что покончат с собой, или, наоборот, угрожали всех вокруг перестрелять. Короче, чего они только не делали, чтобы их поскорее отчислили с этих курсов. Меня, как ни странно, с курсов не отчислили, и следующие пять месяцев я провел в Новой оперативной тренировочной школе, или НОТШ. На тот случай, если вы не знаете, хочу вам сообщить, что Бюро просто помешано на разных аббревиатурах. С тех пор я служу в ПОЗ, штаб-квартира которого находится в Куантико. Что же касается моей нынешней должности, то она называется «член штурмовой группы».
У Клер слегка порозовело лицо.
— ПОЗ состоит из четырех подразделений. Два из них образуют так называемый «Голубой отряд», а два — «Золотой». Считается, что эти два отряда во всем равны друг другу и могут почти синхронно провести две одинаковые по сложности операции по освобождению заложников. Одна половина личного состава состоит из штурмовиков, а другая — из снайперов. Я начинал работу в ПОЗ в качестве снайпера. Снайперы тренировались в Снайперской школе морской пехоты. Время от времени мы, так сказать, меняли свое амплуа: штурмовики упражнялись в стрельбе, а снайперы учились с помощью взрывчатки сносить ворота. В 1995 году в ПОЗ произошла реорганизация, которая пошла ему только на пользу. Тем не менее снайперы ПОЗ, как и прежде, вынуждены были неделями мокнуть под снегом и дождем, изучая слабые стороны противника, чтобы потом взять его под прицел. Между прочим, случалось, что мы спасали террористам жизнь, то есть не стреляли в них, когда убеждались, что они не в состоянии оказать сопротивление. Зато всякий раз, когда мы нажимали на курок, мы знали, что можем вызвать на себя целое море огня.
— У меня такое ощущение, что вы в этом самом огненном море уже побывали.
— Побывал. На одном из своих первых заданий, когда нас направили в Вако.
— Понятно...
— В настоящее время я приписан к группе «Чарли», которая входит в «Голубой отряд». — «Входила», — мысленно поправил себя Веб. Группы «Чарли» больше не существовало.
— Насколько я понимаю, вы не агент ФБР в чистом, так сказать, виде.
— Это почему же? Мы все считаемся агентами ФБР. Для того чтобы попасть в ПОЗ, нужно три года проработать в Бюро и обладать качествами, которые требуются в этом подразделении. Если все это имеется в наличии, можно подавать по команде рапорт о переводе. Кстати сказать, люди из ПОЗ имеют такие же жетоны и удостоверения личности, как и все сотрудники ФБР. Но мы в ПОЗ держимся особняком. У нас все свое: и здания, и стрельбища, и средства передвижения. И задания нам дают особые — не такие, как всем. Кстати сказать, тренировочная база у нас тоже особенная.
— Что же вы там отрабатываете?
— Стрельбу по мишеням, ближний бой, рукопашный бой — да мало ли что. Все эти умения необходимо поддерживать на высоком уровне.
— Как-то у вас все слишком по-военному.
— Наша служба и впрямь очень похожа на военную, а мы — самые что ни на есть заправские вояки. Если находишься на дежурстве и вдруг раздается сигнал тревоги, то собираешься — и едешь. А когда наше подразделение отдыхает, мы тренируемся. Помимо всего прочего, мы и альпинизмом занимаемся, и с вертолетов на деревья прыгаем, и проводим учебные морские десантные операции. А еще мы должны уметь ориентироваться на местности, вести разведку, оказывать первую помощь. Поверьте, скучать нам не приходится, и дни пролетают быстро.
— Нисколько в этом не сомневаюсь, — сказала Клер.
Веб уперся взглядом в свои ботинки; некоторое время они сидели в абсолютном молчании.
— Когда собираются вместе пятьдесят здоровенных самцов, это, я вам скажу, далеко не всегда здорово. — Он улыбнулся. — Мы постоянно пытаемся что-то друг другу доказать, продемонстрировать свое преимущество. Знаете ружья фирмы «Тайзер» с парализующими электрическими стрелами?
— Да, мне приходилось такие видеть.
— Однажды мы решили посоревноваться — выяснить, кто быстрее придет в себя после попадания такой стрелы.
— Какой ужас! — воскликнула Клер.
— Я бы сказал, настоящее сумасшествие, — добавил Веб. — Ну так вот. Я проиграл. Рухнул на землю, как пораженный током электромонтер на линии. Но попробовать-то было надо, правда? Ничего не поделаешь, уж такой у нас характер. Соревновательный. — Вдруг его лицо стало серьезным. — Но в своем деле мы специалисты. А работа у нас трудная. Мы делаем то, что никто не хочет делать. Наш девиз — «Спасай человеческие жизни». И мы в большинстве случаев добиваемся успеха и спасаем их. И еще: мы все тщательно обдумываем, прежде чем отправиться на операцию. Потому что ошибки в таком деле, как наше, быть не должно. Тем не менее они все равно случаются. И когда нас постигает неудача, на нас обрушиваются средства массовой информации, нас пытаются привлечь к суду, а люди, которых мы защищаем, начинают вопить, требуя нашей крови. Все это очень трудно пережить. Возможно, если бы я после Вако ушел из ПОЗ, вся моя жизнь сложилась бы по-другому.
