Стукач - Вихлянцев Олег Эрнестович (читать книги .TXT) 📗
– Ты чаюй, Савелий? – настороженно спросил у него Устимыч.
– Пусть говорит, – кивнул он на Соленого. – Послухаем, чавой скажет. А там – поглядим, как быть: песни петь или воем выть.
Соленый едва заметно усмехнулся, кашлянул в кулак, достал из кармана пачку папирос и закурил. Все ждали. Никто не мешал ему сосредоточиться. А он тем временем оценивал аудиторию. Ох, не просты эти мужики…
– Незачем попусту лясы точить. Лесопилку пускать надо, – ни к кому конкретно не обращаясь, но достаточно громко и твердо произнес Соленый.
– А на кой вона нам? – подал в ответ голос Савелий. И мужики снова зашумели.
– Тихо! Я объясню на кой. Будем лес получать с Чегдомынского леспромхоза. Сделаем план – из Чегдомына электричество проведут. Почта, телеграф в Ургале появятся. Плохо вам от этого? Денег сколько не получали?
– Да уж года два как…
– Будете получать хорошие деньги! Заживете как люди…
Соленый говорил и сам внутренне удивлялся, откуда все эти слова у него берутся. Будто он и впрямь всю свою жизнь был передовиком производства.
– А хтой нам ту лесопилку пустить? Хтой в ентих механиках разбирается?
– Я разбираюсь.
– Ты ж, говорять, охотник с Тырмы! – подозрительно выкрикнул Савелий. – Откудова жаты в механиках понимаешь?
– Да, откудова? – вторил ему еще какой-то голос.
– О Соловках все слыхали? – спросил Соленый, вспомнив рассказ убитого им охотника об отсидке в Соловецких лагерях. – Там и обучили. До войны еще. Да так обучили, что на всю жизнь запомнил! – и добавил с горечью: – Там чему хошь обучат…
Деваться Соленому было некуда. Устимьи притащил его на эту чертову лесопилку, и теперь нужно во что бы то ни стало удержаться на плаву, взять верх над необузданным мужичьим племенем. А этот Савелий, ох, драная сука! Сразу видать, ершистый малый. Ну да ничего, и ему рога пообломаем. Дайте срок! —
– В общем, так, мужики, – продолжал Соленый играть роль партийного агитатора и ударника коммунистического труда. – Устимыч вот обещал через крайком партии похлопотать о запчастях, договориться с леспромхозом. Пойдут дела – заживем лучше!
– Мы и так хорошо живем! – прорвалось у кого-то.
– Как же! Хорошо! – насмешливо выкрикнул в ответ Соленый. – – Водку жрете денно и нощно – вот и вся ваша жизнь!
– Дело говорит Платон! – отозвался кто-то в поддержку Соленого. – В Чегдомыне вона как живут! Продмаги у них, школы всякия. А наши дети и грамот не знають, и конфетов не ели в жисти!
– В Чегдомыне – шахта! Потому и школы у них, и магазины! – снова выступил Савелий. – А у нас что?
– У нас лесопилка будет! – уверенно сказал Соленый. – И не хуже, чем ихняя шахта! Просто вы работать ни хрена не хотите, вот и ищете всякие причины!
– Все, товарищи! – взял инициативу в свои руки председатель. – Хватит трепаться без дела. Я предлагаю проголосовать.
– За что голосовать-то?
– А за то, чтобы избрать Платона Игнатьевича Куваева, который сейчас стоит перед вами, бригадиром лесоперерабатывающей артели!
– Дык мы жа его не знаем! – возмутился Савелий.
И Соленый еле сдержался, чтобы не подскочить к нему и не придушить на глазах у всех.
– Вот в работе и узнаете! – сказал Устимыч. – Кончай треп! Кто «за», поднять руки! – Председатель первым и проголосовал.
Мужики еще немного потоптались в нерешительности, а затем стали тянуть ладони над головами. Безучастным к процессу избрания остался лишь Савелий.
– Ты чего? – удивленно глянул на него Федор Устимыч. – Против, что ли?
– Я не против, – ответил тот. – Я пока-мось воздержусь.
– А работать-то будешь? – с недоброй ухмылкой спросил Соленый.
– Буду, – оскалившись в ответ, буркнул свое нравный мужик.
– Ну тады и хрен с тобой! – с наигранной веселостью сказал председатель.
– Ён завсегда со мной! – не остался в долгу Савелий.
Мужики захохотали. Гогот длился недолго. Порешили на том, что с завтрашнего дня, с самого утра, все до одного выходят на работу сюда, в цех лесопилки. Организуют что-то вроде субботника: расчистка помещений и подготовка оборудования к ремонту. А Савелия Устимыч откомандирует вскоре в Хабаровск – с письмом к первому секретарю крайкома партии.
Разошлись работяги, продолжая гудеть о том, как заработает артель и какие светлые перспективы их ожидают в будущем.
Устимыч и Соленый вернулись после импровизированного митинга в помещение сельсовета. Председатель вновь достал бутыль самогона и закуску.
– Ну ты их уел! – одобрительно заметил председатель. – Лихо ломик-то согнул! Откуда силов-то столько?
– Сам не знаю, – пожал плечами Соленый. – От рождения у меня это.
– Ну давай, – протянул Устимыч ему наполненный стакан. – За успех!
Выпили с удовольствием и закусили вяленой медвежатиной. Хитро прищурившись, Соленый обратился к председателю:
– Вот скажи мне, Федор Устимыч, ты мужиков за пьянство ругаешь?
– Ну…
– А сам почему пьешь в рабочее время?
– Ты не сравнивай! – Устимыч даже пристукнул по столу кулаком. – То мужик, а то – я! Это, я тебе скажу, разные вещи. Я – власть в этом поселке. Или вот, участкового нашего возьми, Петра Кузьмича. Ён хто?
– Мент! – вырвалось по привычке у Соленого.
– Ты свои соловецкие замашки брось. Старшина милиции ён. Значица, тожа – власть! А на власти ответственность великая. Выходить, отдых нужон, расслабление нервеное…
– Так старшина, он же каждый день расслабленный! – хохотнул Соленый, подливая самогон в стаканы.
– Знаешь чаво, – насупился председатель. – Ты Петра Кузьмича не трожь! Он, в отличие от некоторых, войну прошел, награды имеет.
– А я виноват?! – вскочил с места Соленый и изо всех сил шарахнул по столешнице своей здоровенной ладонью. – Я, может, тоже воевал бы! Да кто меня спросил?! По доброте души беглого политического укрыл!..
– Ну охолонись, охолонись! – примирительно заговорил Устимыч. – Ты жа мне рассказывал ту историю. Знаю-знаю. Не хотел я тебя обидеть.
Вознегодовал Соленый очень натурально. И в душе даже гордился удавшейся ролью незаслуженно обиженного судьбой. Заглотив полстакана без закуски, он вновь присел за стол. И может, горячий их разговор продолжился бы, но в сельсовет зашел упомянутый только что участковый.
