Смерть уравнивает всех - Пендлтон Дон (книги онлайн бесплатно серия txt) 📗
На помощь к осажденному грузовику едва двигался другой автомобиль.
На улицах творилось форменное светопреставление, поверить в которое можно было, лишь увидев все собственными глазами.
Болан покачал головой, вылез из кабины и разом очутился в самом пекле. Свою машину он поставил таким образом, чтобы никто не мог помешать, если фургону понадобится тронуться с места. Обойдя машину сзади, Болан запустил дополнительный генератор — просто ради подстраховки, после чего вытянул пару обесточенных силовых кабелей и окружил ими автомобиль. Реально это ничего не давало, зато создавало необходимый психологический эффект.
Несколько больших плакатов, приделанных Боланом к окнам, завершили работы по созданию достаточной безопасности, и военный автомобиль превратился в передвижной телевизионный центр с надписью «Передвижная телестанция Жирного Вторника».
День близился к завершению, наступала ночь, неся с собою новые, неведомые развлечения.
Болан наступил на пустую банку из-под «Вина с яблочной фермы Буна», раздавил ее и вернулся в автомобиль.
Переодевшись в черный костюм, он тщательно выбрал себе оружие, которым будет нанесен сокрушительный удар по тайному убежищу Томми Карлотти.
Он повесил на шею «отомаг», рассовал по карманам запасные магазины, открыл дверь и шагнул в ночное безумие.
Весь город уже вырядился в карнавальные костюмы.
На этом фоне наряд Болана смотрелся вполне достойно: в Жирный Вторник каждый стремился перещеголять другого.
Французский квартал Нового Орлеана — старинная часть города, во многом сохранившая дух и архитектурные прелести давно ушедших времен. Узенькие улочки, первоначально предназначенные для верховой езды, походили на каньоны среди бесконечных витрин магазинов и жилых домов, не столь уж и высоких — всего-то навсего в два-три этажа, — но зато с бесконечными балконами, широкими и живописными козырьками нависавшими над тротуарами.
Контраст между тем, что творилось внутри и снаружи Французского квартала, подчас повергал в шок многочисленных туристов. Старые обветшавшие фасады домов и грязные переулки могли скрывать захватывающее дух великолепие — именно такое впечатление производил дом на Дофин-стрит.
Хотя здания здесь и не казались чересчур обшарпанными, стены их не украшались на период масленицы, и потому заметно было, что дерево, из которого сооружены дома, изрядно прогнило, а балконы ощутимо покосились. В маленький дворик, спрятанный за оштукатуренной стеной, вели узорчатые ворота. Возле них стояли два чернокожих здоровяка, облаченных в воинские костюмы племени зулусов, и проверяли прибывающих гостей по списку приглашенных.
Балконы большей частью нависали над двориком, нежели над улицей. В доме веселье шло уже несколько дней, и вопли кутящих органично сплетались с радостными криками уличной толпы. Все три этажа были ярко освещены. На лестнице, ведущей из дворика прямо на балконы, виднелись несколько гостей, одетых в маскарадные костюмы.
Болан решил не вламываться в ворота и не вышибать парадную дверь, вместо этого он позволил толпе пронести себя вдоль Дофин-стрит и далее — вокруг всего дома. Обнаружив в соседнем здании заднюю дверь, он поднялся по лестнице на крышу и уже оттуда перешел на крышу дома, который собирался атаковать.
Отсюда, с высоты, все происходящее вокруг напоминало яблочный пирог.
Болан спрыгнул на балкон третьего этажа, откуда хорошо просматривался весь дворик, и застыл на некоторое время, ориентируясь в обстановке, после чего бесшумно проник в дом.
Было очевидно, что центр вечеринки сосредоточен внизу, на открытом воздухе. Пятьдесят или шестьдесят веселящихся людей, одетых в маскарадные костюмы, шествовали по кругу с высоко поднятыми бокалами, разговаривали между собой и громко смеялись, словом, прекрасно проводили время.
Звуки маленькой музыкальной группы, размещенной немного в стороне, едва прорывались сквозь всеобщий гомон, а на танцы места и вовсе не оставалось.
Но странный запах, который ударил в ноздри Болана, едва тот вошел в дом, мало сочетался с общей атмосферой праздника, бурлящего снаружи. Тошнотворный запах индейки, слишком знакомый, чтобы ошибиться... Индейка, зажаренная со специями и отчего-то начавшая катастрофически протухать...
Сделав несколько шагов, Болан безошибочно определил источник этого запаха — крошечный чулан, находившийся под лестницей между вторым и третьим этажами.
Там он и обнаружил Бланканалеса и Шварца.
Связанные по рукам и ногам, они полусидели-полустояли, упираясь спинами в стену. Вся одежда их была пропитана кровью, рвотой, потом и мочей, а также всем тем, что способен выдавить из себя организм, в котором еще теплится жизнь.
Пол чулана был залит кровью — она сочилась из свежего трупа, затиснутого между Шварцем и Бланканалесом. Оба несчастных были в сознании, хотя едва ли понимали, где они и что с ними происходит. Ни у того, ни у другого не хватило сил или даже простого желания отодвинуться от мертвеца — одного из приспешников Карлотти, как мигом определил Болан.
Палач оттащил труп в сторону, а затем, перерезав веревки, которые стягивали его друзей, начал аккуратно массировать тела несчастных, стараясь восстановить кровообращение.
Оба глаза Шварца настолько распухли, что превратились в узкие, едва заметные щелочки, а все лицо стало похожим на раздувшуюся окровавленную маску — результат многочисленных побоев.
Бланканалес был чуть в лучшей форме: по крайней мере у него достало сил приподнять веки и, высунув распухший язык, облизать пересохшие губы.
— "Политикан"! — тихонько позван Болан.
— Нормально, я в порядке, сержант, но он... — голос Бланканалеса осекся.
— Да, «Пол», что? Повтори!
— Он... Боже! Он схватил Тони!
— Кто схватил ее?
— Кирк. Только что, несколько минут назад. Она пришла, чтобы вытащить нас, — его глаза уставились в стену. — Кирк пристрелил этого человека, а Тони забрал.
Этих слов было достаточно.
— Держись! Я скоро вернусь! — взревел Болан и, рванувшись к двери, вышиб ее.
Вычислить Карлотти в толпе разряженных гостей он вряд ли бы сумел, зато не различить Тони, в какой бы толпе она ни затерялась, было тоже почти невозможно.
Впрочем, на сей раз удача сопутствовала ему. Он увидел, как по внешней лестнице к балкону на третьем этаже Карлотти тащит за собой девушку.
Болан рывком вскинул «отомаг» и выпустил пулю 44-го калибра, которая звонко ударилась рядом с мафиози, предвещая тому скорый судный день.
Мак заорал во всю мощь своих легких:
— Карлотти!
Тот застыл вполоборота к Палачу, и рука его автоматически потянулась за пистолетом.
Состязание могло получиться честным: пистолет против пистолета, почти в упор. Но человек, признававший лишь мягкие туфли лифтера, присылаемые ему из Италии, могущественный босс, моментально превратившийся в ничтожество, не был готов к брошенному ему вызову жизни-смерти. Вместо этого он решил прикончить свою жертву, и потому, приставив пистолет к голове Тони, злобно прокричал:
— Не приближайся ко мне, Болан, не подходи!
Болан не рискнул приблизиться.
Он был до такой степени взбешен, что не позволил бы никому прикоснуться к этой сволочи, которую он считал своей и только своей законной добычей.
Однако его «отомаг» думал сам по себе и на все имел собственную точку зрения. Он с ревом изрыгнул огонь, посылая вперед свинцовую смерть, и, прежде чем негодяй успел спустить курок, череп его раскололся пополам, а мозг мерзкими фонтанчиками брызнул во все стороны.
Рука мафиози еще зажимала пистолет, в то время как вопящая душа его уже низвергалась в кромешные, бескрайние потемки ада.
Тело Карлотти конвульсивно дернулось и рухнуло на ступеньки.
Тони попятилась к балюстраде, тихо простонав:
— О, Боже!
Когда срабатывает столь мощное оружие, эхо выстрела приобретает особое качество: выстрел превращается в четкий доклад, который гулко разносится в воздухе, отдаваясь, словно удар барабана, в ушах тех, кто стоит даже на большом расстоянии. Но и этого оказалось недостаточно, чтобы мгновенно привлечь внимание веселящихся гостей. Реакция была на удивление замедленной, будто подходили к каждому по отдельности и нажимали некую кнопку, выводящую человека из полузабытья. Сначала встрепенулся один, затем другой, и лишь спустя какое-то время все осознали суть происшедшего. И тогда стало ясно: наверху разворачивается спектакль, главным героем которого выступает смерть — яростная, нависшая над домом и готовая выбрать своим партнером любого из собравшихся во дворе.
