Ночь длинных ножей - Рясной Илья (лучшие книги онлайн txt) 📗
В кабинет постучали.
— Разрешите? — спросил Мелкий брат.
— Заходи.
— По поводу этого, — Мелкий брат презрительно выпятил губу, кивнув на экран, на котором была физиономия американца.
— Чего? — напрягся Алейников.
— Тут информация прошла, что Синякин какую-то вылазку готовит. У него что-то поганое на уме.
— Что готовит?
— Не знаю… Может, он янки украл.
— Чтобы сорвать миллион и уйти в Грузию?
— Кто знает.
— Синякин. Ваххабит славянский, — хмыкнул Алейников. — Как заноза у нас эта сволочь.
— Во-во…
Возвращаясь с обеда, Алейников вышел из машины, остановившейся перед въездом в отдел. Перед шлагбаумом толпились посетители — кто-то пришел за паспортом, кто-то принес передачку задержанному родственнику, кто-то хотел решить свои проблемы.
— Кто, ты — мужчина?! — вдруг послышался яростный крик. — Иди в горы, на ишаках сначала потренируйся, мужчина!
Это чеченец в милицейской форме с майорскими погонами стоял и орал на молодого туземца со злыми глазами. Последний что-то буркнул в ответ и, засунув руки по локоть в карманы разношенных спортивных брюк, неспешно удалился.
— Что за шум? — спросил Алейников.
— Шакал, да! — в сердцах воскликнул майор. — Угрожать мне вздумал. Говорит, «собачью серую форму носишь, разберемся скоро со всеми вами». Выродок бандитский. Отец бандит. Брат бандит. И сам бандит вырос…
— Гены, ничего не попишешь, — Алейников вместе с майором прошел через КПП, старлей в бронежилете козырнул им.
— Кому угрожать вздумал? Мне! Да я столько раз смерть видел… Мужчина он, поглядите на него, — майор не мог успокоиться. — Щенок мелкий, а зубы уже скалит. А я его маму!.. И весь его род бандитский! У меня пять братьев, в случае чего всю их поганую семью вырежем.
Они прошли в кабинет начальника криминальной милиции.
— А информация на эту семейку есть? — спросил Алейников, ставя в угол автомат и усаживаясь за свой стол.
— Конкретно никакой. Да они только и умеют, что пальцы гнуть.
— Может, в работу возьмем?
— Да не беспокойся, ничего не будет, — отмахнулся майор, убирая с сиденья подшивку газет и устраиваясь на стуле. — Они только и умеют понты наводить. Не этих надо бояться, а тех, кто улыбаются и в спину смотрят, как прицеливаясь… А с этими щенками я сам разберусь.
— Давай его данные. Мы все-таки подработаем его. Майор нехотя назвал данные на пацана и заметил:
— Знаешь, ваша ошибка, что вы затягиваете с созданием наших, чеченских органов милиции. Мы бы гораздо быстрее с боевиками разобрались.
— Каким образом?
— Без адвокатов. Кровь за кровь…
Майор был кандидатом на должность начальника уголовного розыска постоянного отдела. Вот-вот должны были прийти документы о его назначении. Задумано было так — когда порядок в республике будет наведен и временные отделы прикажут долго жить, их место займут постоянные отделы, но начинали они работать уже сейчас, подчиняясь при этом «временщикам». Формирование этих отделов шло с большим трудом. Администрация Чечни хотела утрясти все вопросы без лишней волокиты и протащить в милицию как можно больше своих людей, пусть даже и бывших, а то и действующих бандитов. И по этому поводу между администрацией и УВД Чечни происходили постоянные конфликты, в которые втягивались властные структуры России. А вообще протащить в милицию своих людей стремились все тейпы и силы Чечни, в том числе и бандиты, и ваххабиты. Милиция — это власть, а значит, деньги. И еще — легальное оружие, возможность беспрепятственно передвигаться по Чечне. Как такое получалось — непонятно, но некоторые постоянные отделы укомплектовались чуть ли не ваххабитами. Борьба за место в милиции шла жестокая. Иногда в районах появлялись по два-три человека в форме, которые заявляли, что их назначили начальниками постоянного отдела, предъявляли какие-то бумаги и решения властных органов, вовсю нанимали людей. В процессе этой конкурентной борьбы год назад враждующие стороны просто взорвали Урус-Мартановский РОВД.
Оттого, какая местная милиция будет сформирована в Чечне, зависела судьба республики. По большому счету, временные отделы на семьдесят процентов работали по той информации, которую передавали «постоянщики». Чеченец, носит он военную или милицейскую форму, все равно отлично знает, что происходит вокруг. Везде родня, знакомые, информация лежит на поверхности. Известно, кто кого убил, кто кого похитил. Майор был полностью на стороне России, он понимал, что за ваххабитами и бандитами будущего нет, и был заинтересован в том, чтобы был порядок. По его наводке задерживали и боевиков, и убийц, и воров. Алейников его уважал.
— Правда ты Джамбулатова взял? — спросил майор, закуривая.
— Взял. — Алейников вынул сигарету из мятой пачки «Кэмела», которую ему протянул майор, и тоже закурил, блаженно прикрыв глаза.
— Эх… Джамбулатов — хороший мужик.
— Может быть… Только он несколько человек завалил.
— Он воин… Кто кого сейчас не завалил? Ты, что ли, мало завалил?
— Я валил в рамках закона, — усмехнулся Алейников.
— Брось. Нет тут закона. И не будет. Тут или ты завалишь, или тебя… А Джамбулатов — мужчина. Он мстит.
— За отца.
— Да. И он один. Никого у него не осталось. Он должен умереть или убить их. И он убивал. Это вопрос чести… Теперь Мовсаровы будут делать все, чтобы убить его. Ведь он убил братьев Мовсаровых?
— Он.
— Мовсаровы в силе. Теперь они знают, где Руслан.
— И что ты предлагаешь? Отпустить его?
— Ничего не предлагаю. Кто я такой, чтобы предлагать? Я просто предупреждаю — будут неожиданности. Мовсаровы попытаются его убить…
— Я пообещал Руслану, что его переведут в Россию.
— Ну так поторопись.
— А чего ты печешься о нем?
— А я не говорил, что мы почти год в одной камере в этом самом райотделе при дудаевцах сидели? Сегодня его на расстрел ведут. Завтра меня… Послезавтра обоих… Потом оправдали, выпустили.
— Слышал об этой истории. — Алейников потушил сигарету о мешок с песком.
— Знаешь, Руслан мне как брат стал, пока мы сидели с ним вместе, — майор вздохнул. — Как брат… Когда приехал замминистра шариатской госбезопасности, нас к нему привели. Он на нас пьяным мутным взором смотрит: «Ну, кого в расход пустить? Выбирайте». Руслан сказал: «Стреляй меня…» Понимаешь, готов был жизнью пожертвовать за меня. Такое не забывается.
— Я понимаю.
— Слышь, Лев Владимирович, всю жизнь обязан буду. Надо что-то сделать для него.
— А что я могу?
— Да. Никто ничего не может. Винтики машины мы все, а не люди, — майор махнул рукой. — Ну что, по пиву? — Он взял свою сумку, которая стояла у его ног, и со стуком водрузил ее на стол.
— Коран не запрещает?
— Нет.
— Ты к начштабу сходи, — порекомендовал Алейников. — Ему после вчерашнего нужнее.
— Да? — Майор задумчиво посмотрел на него. Когда майор ушел, Алейников подошел к картотеке, которая осталась еще со старых времен и пополнялась при Дудаеве. Двое из братьев Мовсаровых, те, до кого не успел добраться Руслан, были там на видном месте в числе криминальных типажей. Алейников подозревал, что очень скоро о них услышит. Они начнут искать подходы, как рассчитаться со своим кровником.
Но услышал он о них даже раньше, чем рассчитывал. Часов в семь вечера появился начальник изолятора временного содержания.
— Лев Владимирович, тут такое дело, — он замялся.
— Что случилось?
— На моих ребят абреки вышли.
— Кто?
— Местные. Пять тысяч долларов обещали.
— За что?
— Чтобы троих человек в камеру к Джамбулатову впустить.
— Что?! — у Алейникова глаза полезли на лоб.
— Ну, они разберутся с ним. Подвесят аккуратно. И как самоубийство пройдет.
— И что?
— Наши отказались…
— Кто бы мог подумать, — саркастически произнес Алейников. — А что за абреки?
— Вот этот, — начальник изолятора ткнул толстым пальцем в фотографию одного из выживших братьев Мовсаровых, лежащую на столе. — Я его видел, когда он около отдела терся… Когда мои парни его послали по матушке, он пригрозил: пожалеете. Говорит, весь отдел взорвет…
