След тигра - Воронин Андрей Николаевич (лучшие книги онлайн .TXT) 📗
Федор Филиппович спрятал расческу в карман пиджака, поправил узел галстука, одернул лацканы и двинулся к дверям. Пожилой коренастый китаец в аккуратной белой курточке — официант, а может, и хозяин заведения, — уже некоторое время маявшийся у входа, с улыбкой шагнул ему навстречу, открыл дверь и отступил на шаг, сделав приглашающий жест рукой.
— Добро пожаловать, — сказал он с потешным восточным акцентом. — Мы вам рады.
«Еще бы вам не радоваться», — подумал генерал. На часах было начало шестого, и за столиками в ресторане сидело человек пять, не больше. Федор Филиппович обвел взглядом тесноватый зал с зеркальным потолком и стеклянными перегородками в обрамлении резного красного дерева. Сидевший за столиком в углу человек привстал и помахал ему рукой. Потапчук кивнул китайцу и двинулся вперед, лавируя между тесно поставленными столами.
Корнеев поднялся ему навстречу, протягивая для пожатия руку. За те двадцать с чем-то лет, что они не виделись, Николай Степанович Корнеев заметно раздался вширь и потерял большую часть своей волнистой шевелюры, но выглядел моложаво, держался непринужденно, одевался с иголочки и вообще производил впечатление человека преуспевающего. Ладонь у него была широкая, белая, с тщательно ухоженными и, кажется, даже отполированными ногтями, и руку Федору Филипповичу он пожал крепко, как в молодости, а может быть, и еще крепче. Потапчук с первого взгляда оценил все: и здоровую гладкость кожи, и обманчиво простой покрой костюма, и приглушенный белоснежной манжетой блеск золотых часов на запястье, и яркую, как фотовспышка, голливудскую улыбку старинного приятеля, и исходивший от него аромат дорогого французского парфюма, и спокойную, уверенную манеру держаться — словом, все те мелочи, которые красноречивее любых слов свидетельствуют о преуспевании. Впрочем, ничего иного Федор Филиппович и не ожидал, поскольку сразу же после звонка Корнеева потрудился навести о нем справки. В данный момент Николай Степанович Корнеев занимал видный пост в Фонде защиты редких и вымирающих видов. Параллельно со своей общественной деятельностью он весьма успешно занимался бизнесом, и Федор Филиппович был несказанно рад узнать, что никаких темных делишек за старинным приятелем не числится. Корнеев имел безупречную репутацию и был чист — настолько, разумеется, насколько вообще можно оставаться чистым, занимаясь бизнесом в России.
— Садись, Федор Филиппович, садись, дорогой! — оживленно заговорил Корнеев, подвигая генералу стул. — Сколько лет, сколько зим! Отлично выглядишь. Черт, я так рад тебя видеть!
— Ну да? — с иронией переспросил Потапчук, усаживаясь и расстегивая пиджак. — Надо же, какой сегодня удачный день! Все рады меня видеть, как будто я — Дед Мороз.
— А? — удивился Корнеев, но тут же рассмеялся, вспомнив, по всей видимости, китайца, который приветствовал посетителей у дверей ресторана. — А ты, брат, не изменился. Все такой же шутник. Язык у тебя всегда был как бритва… Тебя из-за него еще не вышибли из твоей конторы?
— Держусь пока, — осторожно сказал Потапчук, с рассеянным кивком принимая у официанта меню в толстой папке тисненой кожи.
Он открыл папку и удивленно поморгал, разглядывая покрытый иероглифами мелованный лист. Потом сообразил, перевернул страницу и углубился в изучение длинного перечня предлагаемых рестораном блюд и напитков.
— Брось, брось, — сказал Корнеев, отбирая у него папку и небрежно кладя ее на край стола. — Нечего смотреть, все решено. Ты у меня в гостях, поэтому выбор за мной. Будем есть утку с ананасами.
Генерал честно попытался представить, какова может оказаться на вкус утка с ананасами. Вкус утки он помнил, ананасов — тоже, но вот мысленно совместить эти два вкуса у него никак не получалось. Выходила какая-то ерунда наподобие соленых огурцов с клубничным вареньем или арбуза с хреном.
— А что-нибудь попроще заказать нельзя? — поинтересовался он. — Желудок у меня консервативный, да и возраст уже не тот, чтобы экспериментировать…
— Экспериментировать никогда не поздно, — возразил Корнеев. Он кивком подозвал официанта, ткнул пальцем в раскрытое меню и выставил перед собой два пальца, словно собираясь поиграть с китайцем в козу рогатую. Официант склонил голову и ушел выполнять заказ. — И потом, какие твои годы? — продолжал Николай Степанович, откидываясь на спинку стула и снова сверкая своей ослепительной улыбкой. — Мы же с тобой одногодки, Федор Филиппович!
— Вот именно, — сказал Потапчук. — Самое время переходить на овсянку.
— Еще чего! Самое время наслаждаться жизнью, пожинать плоды своих трудов! Скажешь тоже, овсянка… Ты любовницу мою видел? Нет, конечно, откуда тебе… Я вас как-нибудь познакомлю. Только учти: попробуешь отбить — я тебе по старой памяти все ребра пересчитаю, не посмотрю, что ты большая шишка в своей конторе! Овсянка…
— А с чего ты взял, что я большая шишка? — делано удивился Федор Филиппович.
На самом деле никакого удивления он не испытывал, потому что был уверен: прежде чем набрать номер его домашнего телефона, Корнеев тоже навел о нем справки. И позвонил он наверняка не просто так, а с какой-то определенной целью. Иначе просто быть не может, потому что так не бывает: двадцать три года не виделись, живя в одном городе, и вдруг на тебе — выскочил, как чертик из табакерки, и сразу же потащил в ресторан… «Неприятности у него, что ли? — подумал Федор Филиппович, вынимая из кармана и отключая сотовый телефон. — Не без того, наверное… Конкуренты наехали, а может, налоговая за глотку взяла, вот он и вспомнил, что был у него в молодости дружок — Федя Потапчук, душевный парень, да еще и чекист в придачу…»
— Ну как же, — с улыбкой ответил на его вопрос Корнеев. — Если до сих пор не выгнали за длинный язык и излишнюю сообразительность, то наверняка продвинули. С твоими-то способностями, да чтобы не продвинули!.. Небось, уже в генералах ходишь?
— В общем, да, — сдержанно ответил Потапчук.
Ему было грустно. С Корнеевым он дружил, можно сказать, с детства, и какое-то время они были неразлучны. После школы их пути разошлись, однако друзья юности не забываются. Можно не видеться с ними сто лет, а потом случайно столкнуться на улице, и разлуки как не бывало. Именно такие отношения связывали Потапчука и Корнеева. Встречались они редко, раз в десять — двадцать лет, очень этим встречам радовались, приятно проводили время за воспоминаниями о днях бесшабашной юности и снова теряли друг друга на десятилетия. Однако сейчас, похоже, все было иначе: Корнеев чего-то недоговаривал, зачем-то прощупывал Федора Филипповича, хотя мог бы задать прямой вопрос и получить на него не менее прямой ответ. «Печально это все, если разобраться, — думал Федор Филиппович, наблюдая за тем, как официант-китаец устанавливает на столе жестяную жаровню и помещает внутрь нее плоские свечки в металлических плошках. — Неужели дело в возрасте? Чем старше мы становимся, тем меньше у нас остается настоящих друзей, с которыми можно говорить без оглядки, не хитря, начистоту… У каждого на уме какие-то дела, какая-то своя выгода, и Кольку Корнеева, друга моего закадычного, не я сейчас интересую, а мои генеральские погоны, связи, возможности. Смешно, наверное, на это сетовать. Так уж устроен мир, но мне от этого не легче…»
— Да, брат, высоко ты взлетел, —
качая головой, продолжал Корнеев, когда официант ушел. — Надо же — генерал! Я теперь месяц правую руку мыть не буду, всем буду хвастаться — мне вот эту самую руку генерал пожимал!
— Ну, судя по твоему виду, генерал для тебя — птица не слишком большая, — заметил Потапчук, разглядывая диковинных рыб, плававших в огромном, во всю стену, аквариуме прямо за спиной у Корнеева. — Подозреваю, что среди твоих знакомых достаточно влиятельных людей — членов правительства, депутатов, банкиров… Разве нет? Корнеев рассмеялся.
— Тебя не проведешь!
— Работа такая, — согласился Федор Филиппович. — И знаешь что, Николай, давай-ка начистоту. Я понимаю, что рано или поздно ты все равно выложишь, зачем пришел, но не надо тянуть кота за хвост. Стыдно смотреть, как ты меня обхаживаешь! В ресторан вот пригласил, утку какую-то заказал… С ананасами. У тебя что, неприятности?
