Час тигра - Зайцев Михаил Георгиевич (читать книги онлайн без регистрации txt) 📗
Как всегда, в трех шагах от дома из дырки в соседском заборе мне навстречу выскочила сука Мариана. Дурная собаченция скупо облаяла полуночника грибника и исчезла в заборной прорехе, а над частоколом подгнивших досок всплыло сморщенное личико соседской бабушки Любы.
– Здрасть, баба Люба, – кивнул я учтиво.
– И тебе, Коля, здоровья, – сдержанно ответила старуха. – Много грибов нарезал?
– Во. – Я показал лукошко. – На масле пожарю, считай, обед бесплатный.
– Оно, конечно, экономия, – неохотно согласилась баба Люба. – Масло нынче дорогое, а так...
– Семеныч! – перебил тещу появившийся на крыльце соседской избы хозяин Мирон. – Семеныч, а ну погодь! Дело есть!
На ходу заправляя фланель клетчатой рубашки в шерстяные, не по сезону брюки, Мирон колобком скатился с крыльца. Баба Люба сердито поджала губы, демонстративно развернулась ко мне спиной и едва шагнула в глубь двора, как облюбованное ею место с той стороны забора занял торопыга Мирон.
– Семеныч, твой «толчок» на ходу?
«Толчком» Мирон обзывал мой «Москвич»-пикап. Когда я перебрался сюда, в эту деревню на постоянное место жительства, то первым делом купил мотоцикл, лошадку – «Яву», старенькую, но вполне работоспособную, а потом позарился на дешевизну и взял «Москвича» по бросовой цене, совершенно «убитого». Денег и, главное, нервов на реанимацию «толчка» я потратил немерено, кое как заставил это автомобильное недоразумение ездить, однако периодически подлый «Москвич» вновь превращается в груду металлолома на потеху смешливому Мирону.
Кстати, на самом деле Мирона зовут Мишей. Мирон – производная от фамилии Миронов. Кличка прилипла к моему нынешнему соседу еще в школе, «сто лет назад», образно выражаясь. Миша Миронов посещал младшие классы школы-интерната в райцентре, недалече от родной деревни, когда по телеящику в очередной раз повторяли советский суперсериал «Адъютант его превосходительства». Телесериал смотрели всем интернатом, а в том сериале, кто помнит, был такой отрицательный персонаж Мирон. В «честь» теле-Мирона и перекрестили Мишу. Историю своей клички-имени Мирон-Миша рассказывал мне не без гордости, между прочим. Оно и понятно: отрицательный образ подлого бандита и куркуля времен Гражданской войны в новейшие времена многими воспринимается как объект для подражания.
Интересные соседи мне достались. Глава семьи сам себя называет именем героя советского телесериала, собаку свою нарек именем героини мексиканской «мыльной оперы», и телевизоров у них в избе аж целых четыре штуки. Телеманы какие-то, честное слово. Впрочем, что нас всех, народ, связывает сегодня, кроме телевидения? Ничего, к сожалению...
– Так чего, Семеныч? «Толчок» катается? Или, это самое... Ой, мать те в дышло! Чой-то у тя на лбу?
– Споткнулся, упал, очнулся – шишак. – Я сдвинул кепку с затылка на брови, спрятал шишку. – Бегает «Толчок», чего надо-то?
– Дело есть, земляк! Слышь, моя «Нива», это самое, накрывается. Движок, мать его в дышло, кашляет, а я, слышь, отгул взял, яблоки собрался в Москву продавать. Выручай, Семеныч! Бензин мой, смотаемся в Москву, сдадим, это самое, фрукты, и литр с меня, а?
– Ты ж знаешь, я не пью. Язва...
– Извиняй, Семеныч! Забыл, вот те крест! Слышь, это самое, подмогни, а? Ну, не литр, так... Так ты мне ща подмогни, а после, когда, я тебе! Ага? Сосед? А?
– По хозяйству я сегодня, понимаешь...
– Погодь! Погодь отказываться, земляк! Войди в мое положение, а? Я отгул взял! Ты-то у нас казак вольный, а я-то каждый день до райцентра и обратно на работу!
– Как же ты завтра на работу поедешь, если «Нива» накрывается? Давай лучше помогу машину чинить.
– Ну! А я про что? Подмогни! Яблоки сдадим и тама, в городе, по дороге от рынка в техцентр заскочим, а? Я-то, это самое, чего в механизме кашляет, знаю, а тама, в техцентре, наш бывший, деревенский, автослесарем пашет. Он, это самое, подмогнет задешево запчастей взять. Ну? Делов-то – яблоки азербайджанам скинуть на рынке и в техцентр заскочить! А? Выручай, сосед, а? Бензин мой, ну?
– Черт с тобой, но...
Никаких «но» обрадованный Мирон выслушивать не пожелал. Заорал, взывая к супруге, теще и детишкам, ко всей семейке одновременно:
– Э-э! Нюрка! Бабка! Вась, Оль! Эй, сюда ходите! Подмогнете яблоки в «толчок» грузить! Нас с землячком время поджимает, ехать давно пора! Цигель-цигель, ай-лю-лю!
Мирон торопил меня, суетился, но я все же позавтракал обстоятельно, ибо путь предстоял не близкий, и переоделся, поскольку негоже уважающему себя крестьянину появляться в столицах, пугая граждан кирзачами да ватником.
Обильный завтрак ворчливо булькал в желудке, под козырьком сменившей кепку бейсболки чесалась созревшая шишка. Слегка жали в пятках китайские кроссовки, теснили поясницу новенькие вьетнамские джинсы. Белоснежная футболка все норовила собраться складками на груди, от пиджака крепко воняло нафталином. Однако все вышеперечисленные телесные неудобства – пустяк в сравнении с дискомфортом, вызванным необходимостью слушать говорливого Мирона. Мы ехали на предельно возможной скорости для нагруженного мешками с яблоками «толчка», Мирон болтал без умолку, и я вникал в объяснения, почему сосед до сих пор не переезжает из деревни в райцентр, где работает; почему купленные по случаю в райцентре яблоки выгодней перепродать в далекой Москве, а не в ближней Твери; какие, конкретно, запчасти необходимы для «Нивы», а без каких Мирон обойдется, и так далее и тому подобное. Я тихо сатанел, механически поддакивал и думал о предстоящей встрече с Москвой.
Став Николаем Кузьминым, я впервые еду в Москву, но для затаившегося в дебрях подсознания Семена Ступина Москва, ежели и не мать, то любящая и добрая мачеха. Москва Ступина многому научила, когда он был юношей-студентом, и не дала сдохнуть, когда он бомжевал. Сотни улиц, улочек, переулков и площадей будят тысячи воспоминаний, будоражат душу, вызывая острые приступы старческой болезни ностальгии.
Сопливая ностальгия мучила мое второе «я» всю долгую дорогу до города, достигла апогея, когда «Москвич» вписался в плотный поток машин на Кольцевой автодороге, и исчезла бесследно, едва штурман Мирон велел свернуть на совершенно незнакомой развязке.
Свернули, и почудилось, будто приехали вовсе не в Москву, а в какой-то другой, чужой город. Кругом стандартные шестнадцатиэтажки образца семидесятых годов прошлого, двадцатого века, изредка попадаются ларьки и палатки, примета девяностых, а на горизонте виднеется плоский прямоугольник из стекла и бетона с оригинальными буквами на крыле:«РЫНОК». И рядом с рынком невеликая постройка с претензией на западноевропейское изящество, озаглавленная: «БАР». Низкорослое торговое и карликовое питейное, оба заведения отчетливо видны издалека потому, что на подступах к ним сплошь гаражные кооперативы. Не иначе, когда-то здесь был бульвар в сердце новостроек и универсам, советский супермаркет в конце бульвара. Нынче вместо бульвара – стройные ряды гаражей за жестяными заборами, в здании универсама – рынок. И еще бар возник, вырос грибком-поганкой, дабы отсасывать часть доходов из карманов рыночных олигархов.
– Семеныч, это самое, рынок видишь?
– Не слепой.
– Прямо к рынку не езжай, слышь? Вона, у того дома тормозни.
– Зачем?
– Тормози, говорю!
Я послушно выполнил руководящие указания Мирона, прижался к обочине у торца блочной жилой громады, метрах в ста наискосок от рынка.
– Глуши мотор, слышь? Эт самое, ключи от тачки дайкося сюда на минутку.
Мирон вмиг сделался очень деловитым и серьезным. Ключи буквально выхватил у меня из рук, выскочил из машины, я и ахнуть не успел, как задок «толчка» оказался открыт, один из мешков развязан, откуда-то из россыпи яблок извлечен безмен и брикет целлофановых пакетов и, самое главное, ценник. Как по мановению волшебной палочки, автомобиль – мой, – между прочим, моментально превратился в торговую точку на колесах.
Я вылез из машины, подошел к хлопотливо разбирающему целлофановые мешочки Мирону.
