Точка возврата - Таманцев Андрей "Виктор Левашов" (книги регистрация онлайн бесплатно .TXT) 📗
Впрочем, охранник все же немного отклонился от дорожки и формально-пустым взглядом заглянул за домик. Боцмана он, конечно, не увидел, тот сидел, скрючившись, за задним крыльцом.
Когда Боцман услышал, что ботинки охранника снова принялись топтать дорожку, мощенную битым кирпичом, он вышел из укрытия и оказался позади него. Теперь Боцман просто баловался. Стражу Рыбнюка была хана в любом случае, его ничто не спасало. Боцман сделал несколько шагов в ногу с охранником, и, оказавшись на расстоянии полутора метров, умышленно сбился с шага. Страж от этой неожиданности мгновенно развернулся, да так резко, что оказался с Боцманом нос к носу. Боцман, сидя за крыльцом, успел с выпендрежем перемазать рожу землей, подвел глаза, наподобие коммандос, как их показывают в кино. У бедного караульного от удивления чуть глаза не выскочили из орбит. Он отшатнулся, и Боцман помог ему прилечь на дорожку. Бормоча назидательные слова: «Нельзя экономить на зарплате охраны», Боцман обезоружил противника, связал и отволок за домик, туда, где раньше прятался сам.
Я в этот момент подъехал на нашем «фольке» к воротам и засигналил. За рулем сидел Борода, но вел я с пассажирского сиденья — Борода водить не умел. Капэпэшный охранник, услышав мой сигнал, выглянул с недобрым выражением. Ему, видите ли, не понравился вид нашего железного коня. Пока Борода нарочито долго просовывался в окошко, я выскочил из салона якобы с единственной целью — глотнуть свежего воздуха. Борода спросил у охранника:
— Вы бачтэ, пан Зенон дома?
— А шо вам трэба?
Борода порылся в бардачке, достал бумаги, якобы предназначенные для передачи пану Зенону, и принялся бороться с дверцей — машина-де старая, вот механизм замка и не вполне исправен. Охранник терпеливо ждал, высунувшись из калитки на полкорпуса. Я направился в обход капота, якобы чтобы помочь своему товарищу выбраться из машины, но вдруг резко свернул, выдернул охранника из калитки и нежно, чтоб не обидеть Боцмана бесцеремонным обращением с представителем священной для него профессии охранника, уложил на асфальт. Вслед за ним вылетело на асфальт и помповое ружье, которое он держал за спиной.
Я открыл ворота и загнал машину во двор. Ко мне подошел Боцман, похвастался добычей.
— Газовый, собака, — сказал он, протягивая мне громадный пистолет.
Я махнул рукой, и мы пошли к дому. Видимо, Рыбнюк не слишком доверял забору и охране — все окна первого этажа были закрыты фигурными коваными решетками. Но кто ж не знает, что решетки на окнах первого этажа созданы для того, чтобы по ним удобнее было добраться до окон второго?! Через дверь идти не стоило — там мог сидеть третий секьюрити. Его лучше было бы обойти с тыла. Я надеялся, что он не видел сцены позора своего коллеги с КПП. Да и мудрено было — ворота от дома отделял добрый сосновый лес. Боцман пошел первым. Он укрепил веревку, по которой поднялся я, имея за плечами Бороду. Поднимаясь, я не один раз посочувствовал Доку, который пер на себе нашего подпольщика через все крыши в окрестностях штаба СНПУ. Борода при своем росте имел и жирок, и брюшко, так что, не будучи спортсменом, вес имел изрядный. Он изо всех сил помогал мне здоровой рукой, но этим усердием скорее мешал.
Мы оказались в спальне, вероятно девичьей. Трюмо, мягкие игрушки, косметика с непременным флакончиком средства от прыщей, фотографии голых голливудских дядек. Слой пыли, лежавший на всем, несмотря на то что в доме, вероятно, имелась горничная, говорил о том, что хозяева, скорее всего, в отпуске. Боцман разобрался с замком, и мы вышли на внутреннюю галерею. Боцман метнулся вниз, чтобы определить, нет ли третьего охранника, а если есть, то обезоружить и обездвижить. Мы же с Бородой выдвинулись на поиски кабинета хозяина.
Все наши расчеты оправдались на сто процентов. Боцман обнаружил при входе в дом маленькую караулку, где за мониторами наружного наблюдения дрых начальник смены. После краткого визита Боцмана он продолжил свой отдых, но уже в связанном виде и без оружия. Кабинет Рыбнюка обнаружился на третьем этаже. Мы быстро выпотрошили роскошное хозяйское бюро, но денег в нем не оказалось. Боцман простучал обшитую дубом стену и обнаружил сейф. Закрывающая его панель должна была подчиняться какому-то секретному механизму, но мы открыли ларчик проще — методом выбивания. Сейф за панелью был цифровым. Надо понимать, эта система в здешних местах находилась на пике моды.
Борода разбинтовал руку и взялся за маховик. Сделал три оборота и бросил.
— Одинаково больно на всех щелчках, — сообщил он. — Тут надо бы по свежим запилам...
Боцман, больше не слушая его, смотался в дом садовника и принес кое-какой инвентарь. Недолго раздумывая, с помощью лома и топора мы разворотили дубовую обшивку и вывернули сейф, он был не закреплен в стене, но оказался насыпным, страшно тяжелым, килограммов на сто пятьдесят. Удобных ручек для переноски, как известно, сейфам не положено. Мы с Боцманом отогнали пытавшегося помогать Бороду подальше и вдвоем снесли железяку вниз. Я подогнал машину. Сейф, уложенный на заднее сиденье (в багажник он не лез) и задрапированный нашим пляжным покрывалом, просадил задний мост «фолька» чуть не до земли. Кому-то из нас нужно было идти пешком. Причем не Бороде, он был владельцем машины, и не Боцману, потому что он был лучшим среди нас водителем. Оставшиеся могли бросать жребий, но делать этого не стали. Короче, «фольк» укатил, а я направился к автобусной остановке.
Кто не прошел испытания пригородным львовским автобусом, тот недостоин высокого звания спецназовца. До этого я считал, что максимальная концентрация людей и углекислоты достигается во львовских трамваях. Так вот, я ошибался. Я намеревался добраться этим общественным транспортом до улицы Сверчинского, не торопясь, осматривая город и не навлекая подозрений. Ничего этого мне не удалось. Кондукторша, глядя на меня, заорала, не поднимаясь со своего места:
— Пройизд оплачуем!
Когда я, протиснув руку между потными рубахами, попросил ближайшего пассажира: «Передайте, пожалуйста», весь салон обернулся на меня, насколько это было возможно в чудовищной давке. Пассажир же, к которому я обратился, прореагировал особенно болезненно:
