Черный Стрелок 2 - Мазин Александр Владимирович (книги без сокращений .txt) 📗
В общем, когда услышал Дыня, что Монаха посылают пленных проверить, то понял бригадир: это его шанс. Мордастый увалень Монах не казался Дыне особенно опасным.
Монах потопал наверх: это хорошо. И ругался при этом самыми нехорошими словами, что тоже было хорошо, потому что в таком состоянии он ничего не видел и не слышал, кроме своей обиды. Так что Дыня подобрался к нему почти вплотную, дождался, когда мордастый закинет за спину автомат и полезет за ключами, – и отоварил прихваченной кочергой по кумполу чуток повыше «хвоста». И за «хвост» же придержал, чтоб грохота не было. Мордастый опал тихо, как мешок со свинячьим дерьмом, а Дыня аккуратненько открыл дверь.
– Чё, пацаны, не ждали папу?
Через три минуты они, уже впятером, аккуратно слепили «быка», контролировавшего с лоджии заднюю часть дома. «Бык» тоже не пикнул: не ждал, что враг зайдет со спины. Теперь у Дыни и пацанами были две трещотки и волына. Оставалось дать знать своим, что в защите противника образовалась дыра размером с дверь.
Но Дыня не захотел делиться славой. Он хотел – сам…
Хлебалов прилетел на четверть часа раньше, чем его ждали. Вертолет сел прямо в поселке, на площади перед магазинчиком.
Настроен никитский князек был решительно. Отругал Мишу за то, что болтал попусту, вместо того, чтобы врезать из главного калибра.
– Но там же Застенов и ваша жена, Николай Григорьевич! – попытался возразить Миша. – Ну, и дом ваш…
Хлебалов высказался еще выразительнее, пояснив, что жены – вещь преходящая, Застенов сам виноват, а дом… Не в дома играем – в контроль над Ширгородской губернией.
– Дай им десять минут! – распорядился никитский князек. – Если через десять минут вся кодла не будет стоять рядком во дворе с поднятыми лапами, врежьте артиллерией. А если через двадцать минут все эти засранцы, живые или мертвые, мне без разницы, не будут лежать здесь жопами кверху, ты, Миша, отправишься охранником на продуктовый склад! Вопросы есть?
Комендант Праздничного мотнул головой и отправился исполнять распоряжение, а его хозяин уселся на скамью у магазинчика (вышколенные телохранители тотчас замкнули кольцо) и погрузился в тяжкие думы. Если эти бродяги не сдадутся (на их месте он бы сдаваться не стал), Хлебалову придется отказаться сразу от нескольких перспективных комбинаций. От денег сопляка Шелехова. От сурьинского наследства… Хотя тут еще можно поиграть. Если подключить хороших юристов. Его жена – наследница Сурьина, а он, как-никак, наследник своей покойной жены. Медведев, конечно, может упереться рогом… Ладно, там видно будет…
А вот Веньки ему будет, действительно, не хватать. Дьявольски трудно сейчас найти таких, как Застенов – по-настоящему преданных. А кадры, как сказал «отец народа», решают все. Может быть, следовало предупредить Мишу, чтобы по возможности щадил… Нет, ни к чему. В таком деле решительность – прежде всего.
К чести Хлебалова надо признать: возможная гибель Застенова огорчала его больше, чем окончательная потеря возможности высосать посмертный фонд Гарика Шелехова.
Глава тридцать первая
– У вас есть ровно десять минут! – проревел усиленный электроникой голос. – Если через десять минут вы все, включая заложников, без оружия, с поднятыми руками не выйдете во двор, мы будем вас гасить! Всё! Отсчет пошел!
– Доигрался! – проворчал Бессонов. – Что теперь будем делать?
В знак серьезности намерений хлебаловские подогнали к воротам грузовик, на платформе которого была установлена скорострельная бэтээровская пушка. Второе орудие, такое же, «держало» заднюю сторону дома. Эх, будь у Бессонова хотя бы гранатомет…
– Что теперь делать будешь?
– Действовать! – Исходя из ситуации Алеше следовало бы трястись от страха, но вместо этого он чувствовал невероятный прилив адреналина. Как на последнем круге скачек.
– Евгений, Монаха приведи, – сказал он. – Где он болтается? И Надежде скажи: пусть тоже спускается сюда.
– Ты что же, сдаваться собрался? – недобро прищурился Бессонов.
Алеша отрицательно покачал головой, улыбнулся:
– Все нормально, старшина, еще не вечер!
– Салабон… – проворчал Бессонов.
Но как ни странно, от этой улыбки и этих слов, совершенно безосновательных, настроение у Бессонова сразу улучшилось.
Дыня и его пацаны тоже услышали ультиматум Хлебалова. Нельзя сказать, что перспектива их воодушевила. Если по дому станут фигачить из орудий, будет кисло всем. Посечет в фарш, невзирая на служебную принадлежность.
– Уработаем их сами, – шепнул Дыня своим, и хлебаловские начали спускаться по лестнице на первый этаж. По дальней от холла лестнице. А Евгений Бессонов в это время поднимался по ближней…
…А Шелехов вызвал из памяти телефона два номера и дважды произнес два слова:
– Пять минут.
– Принято, – ответил второй абонент.
– Сделаем, – ответил первый.
Проникновение на объект Ленечкина группа – он сам и трое сурьинских, имевших навыки саперного дела плюс опыт общения с подводной сбруей, – осуществила легко. Подозрительно легко: Ленечка не любил, когда все так гладко, но не создавать же самому себе трудности. Без помех вышли на бережок, без помех избавились от снаряжения, без помех достигли назначенных точек. По крайней мере, Ленечка мог на это рассчитывать: нигде не шумнуло.
Ему самому достался наиболее ответственный объект – главная подстанция. Эти лохи, хлебаловские, даже не потрудились организовать пост у такого важного объекта. Даже нормального сторожа назначить не озаботились. Пока Ленечка прикидывал, как ему сподручнее проникнуть внутрь, из помещения подстанции вышел пузатый мужичок, задвинул засов, продел навесной замок в ушки, но даже не запер, поставил так, чтобы казалось – замок закрыт, и убыл в неизвестном направлении. Ленечка выждал минут двадцать: вдруг это все – бесхитростно слепленная ловушка? Какое там! Обычная расейская безалаберность.
Ленечка вошел на подстанцию, как к себе домой, сделал, что требовалось, и переместился на заранее выбранную позицию – за штабель пустых ящиков сбоку от магазина. Он успел вовремя: минут через десять тихая жизнь элитного поселка с бодрым названием Праздничное закончилась навсегда.
Три армейских грузовика нагло подкатились почти вплотную к шлагбауму.
Старший по посту, тот самый, кто беспечно пропустил на территорию чужих, на сей раз был начеку. Грузовики были моментально взяты на прицел.
Из кабины первой машины выпрыгнул молодцеватый боец в камуфле.
– Кто такие? – вопросил усиленный динамиком голос.
– Подкрепление, – зычно ответил боец. – Из Кургана.
– Подойди к шлагбауму!
Боец подошел.
– Пароль?
– «Лидер».
– «Война». Кто именно вас вызывал?
– Мишаня, – боец усмехнулся, – начальник ваш.
– Проверим… – пробормотал наученный опытом хлебаловец, покосился на своих подчиненных – те исправно «держали» высвеченные прожекторами грузовики. – Проверим… – Он достал рацию…
И тут в самой середке поселка не по-детски грохнуло, и все прожекторы разом погасли.
…Бессонов выматерился. Монах валялся на полу в отрубе. Его автомат и пистолет пропали. Кладовка, в которой были заперты охранники, – нараспашку. Пустая, естественно. Евгений наклонился, потрогал грязную шею Монаха: пульс был. Рядом валялась железная штуковина. Этой штуковиной мудака и отоварили.
Бессонов ощупал Монахову голову, обнаружил шишку. Монах застонал…
– Подъем, дубина! Живо!
– Бл-л… – Монах сел и потрогал затылок.
Бессонов присмотрелся к нему повнимательнее. Были бы мозги, было бы сотрясение, а так, похоже, в норме.
– Где-е он-ни… – Монах обнаружил отсутствие присутствия узников.
– Хотелось бы знать. – Бессонов упруго выпрямился. – Поднимись на чердак, возьми Сивого.
