Директива – уничтожить - Нестеров Михаил Петрович (книга жизни .txt) 📗
Самому Иванову было жаль Романова только по одной причине – тот последнее время сильно пил. Будь капитан ярым трезвенником, в грудь Иванова не просочилось бы ни капли жалости.
…Двадцать минут спустя Горшков принес Иванову официально подготовленное информационное сообщение о радиоперехвате телефонного разговора между неизвестным абонентом из Самарской области и Германом Александровичем Розеном, информативная часть разговора между которыми была хотя и полной, но очень короткой; к сообщению прилагалась вся информация на Германа Розена, которую сумел выжать за двадцать минут компьютер: телефон, домашний адрес, номер машины. И тут же с Ивановым повторно связался Фролов. Он объезжал площадь до тех пор, пока не прибыла внушительная бригада: все в штатском, большинству нет тридцати, «работают» под крутых; пожилые люди моментально покинули сквер, опасаясь, что начнется стрельба.
Фролов тоже отъехал от опасного места. Если чекисты не обнаружат в течение нескольких минут Никишина, будет проверяться весь автотранспорт, расположенный близко к скверу. А тонированные стекла машины обратят на себя внимание в первую очередь.
Двое наблюдателей заняли места по другую сторону Старопетровского проезда, а Фролов с Черкизовым вернулись к дому Никишиных.
Едва Геннадий Кожевников расположил своих парней в сквере и рядом с ним, как пришел приказ от Рябова: снять людей и блокировать район дома Никишина. Капитану ФСБ Кожевникову это не понравилось, он и так был не в лучшем настроении: группа захвата ввалилась в сквер, как стадо коров. Однако делать нечего, приказ надо выполнять.
Оперативники на шести машинах блокировали подъездные пути к дому, не понимая, собственно, смысла происходящей акции. Началась тотальная проверка документов у молодых людей обоих полов и женщин лет сорока.
Андрей Фролов, неожиданно оказавшийся в капкане, торопливо сдавал задом, пытаясь с первого раза вогнать машину в «ракушку». Это ему удалось. Они с Черкизовым поспешно вышли из машины. Оставалось сделать последнее – опустить створку, но в это время словно из-под земли рядом выросли три человека в штатском. Один из них, показав свои, потребовал предъявить документы, другой заглядывал в окна, пытаясь сквозь зеркальную поверхность рассмотреть салон; он даже приставил к стеклу ладонь.
– Документы, увы, дома забыл, – улыбаясь, ответил Фролов. – Только сели в машину, тут я и обнаружил, что оставил водительские права и техпаспорт дома.
– Где вы живете? – спросил Кожевников, теперь уже подозрительно глядя на молодого человека, хотя тот не подпадал под описание Никишина: тридцать лет, рост средний, широкоплечий, уголки губ опущены, волосы черные, волнистые, одет модно; на первый взгляд производит благоприятное впечатление.
– Вот в этом доме. – Фролов указал рукой. – Первый подъезд, квартира № 10. Меня зовут Михаил Шабунин. Вам это любой из нашего дома может подтвердить.
Кожевников все так же недоверчиво спросил:
– А Никишина вы знаете?
Он бросил взгляд на угол дома возле четвертого подъезда. Там был какой-то беспредел со стороны силовиков даже с точки зрения самого капитана ФСБ. Люди из группы захвата перегородили проезд, действуя по правилу «никого не выпускать». У большинства остановленных документов, естественно, не было, их сгоняли к микроавтобусам и запихивали внутрь. В середине двора скопилось десятка полтора человек, они нерешительно поглядывали по сторонам, пытаясь понять, что происходит. Кожевников, поглядев на них, хмурился все больше и больше. Вскоре ситуация окажется трагикомичной, подумал он и повторил вопрос:
– Вы знаете Никишина?
– Антона? – спросил Фролов. Во время короткой паузы он сумел собраться с мыслями. – Конечно. Только у него сейчас неприятности, он из части сбежал. Передавали, что убил своих сослуживцев. А ведь я знал его довольно хорошо, и мать его, Ольгу Федоровну, тоже.
Кожевников слегка успокоился.
– В последние дни вы не видели его?
– Нет. Антон умный парень, если он и придет домой, то его никто не заметит. Ведь вы по его душу, правда?
Фролов рисковал, высказывая такие предположения, но это лучше, чем просто коротко сказать «нет» и ждать следующего вопроса. Надо показать фээсбэшнику, что он в курсе дел, это лишнее доказательство, что он действительно живет в доме.
– В десятой квартире, говорите, проживаете? – спросил Кожевников, даже не прореагировав на замечание Фролова.
– Да. Шабунин. Я сейчас домой иду, за документами.
Кожевников снова посмотрел на парня. Какого черта он прицепился к нему? Они ищут Никишина, его друзей, скорее ровесников, и его мать, женщину сорока лет.
– Ну, хорошо, идите. – Кожевников чуть помедлил, принимая решение. Очередное решение. Что-то их слишком много сегодня. Еще только восемь часов утра, а он получил столько приказов и столько раз действовал на свой страх и риск, что этого хватило бы на полгода, не меньше. – Наш товарищ проводит вас. Кстати, оставьте ключи, пока вы ходите, мы осмотрим машину. Это чтобы вас потом не задерживать. Вы доверяете своему приятелю? – Кожевников перевел взгляд на Черкизова, который начал приходить в себя и стоял, прислонившись к двери машины.
– Да, конечно, – ответил Фролов.
Кожевников кивнул лейтенанту Рустему Ахманову:
– Дойди с ним до квартиры.
Андрей видел, как побледнел после слов фээсбэшника Черкизов. Он и сам не помнил сейчас, успел тот поставить на место подголовник или нет. Если не успел, тайник сразу бросится в глаза. Хорошо еще, что рации лежат сейчас в кармане. Фролов неожиданно похолодел: не дай Бог в эти секунды кто-нибудь вызовет его. Поймав быстрый взгляд Черкизова, он бросил ему ключи.
– Покажи товарищам машину. Я скоро. – И торопливо зашагал к подъезду.
– Эй, – окликнул догнавший его Ахманов, – помедленнее нельзя?
Фролов на ходу полуобернулся.
– Извини, дорогой, тороплюсь. – И первым шагнул в темный подъезд.
– Какой этаж? – спросил Ахманов, сощурив глаза и привыкая к полумраку подъезда.
– Третий, – ответил Фролов, ступая на первую ступеньку.
«Правильно, – машинально определил оперативник. – Десятая квартира находится на третьем этаже, первая слева. Квартира должна быть двухкомнатная, смежная, всеми тремя окнами выходит на противоположную подъезду сторону».
– Квартира у тебя с раздельными комнатами? – спросил Рустем, поднимаясь вверх по лестнице.
Фролов не ответил. Он неожиданно развернулся и ребром ладони ударил Ахманова в шею. Оперативник не успел ничего понять. Его голова дернулась и завалилась набок. Фролов тут же ударил его с другой руки и тоже в шею. Ноги Ахманова подкосились, он стал медленно оседать на пол, но получил еще один удар, кулаком сверху. У основания черепа лейтенанта что-то хрустнуло. Это была хорошо отработанная связка Андрея Фролова.
Подхватив Ахманова под мышки, он оттащил его к подвальной двери и метнулся к квартирам на первом этаже. Его интересовали только две из них: № 2 и № 3, выходящие окнами на противоположную сторону; если в них никого не окажется, счастья следует искать в квартирах на втором этаже – шестой и седьмой.
Поторапливая жильцов, Фролов нажал кнопки двух звонков. Но позвонил не длинно и нетерпеливо, а обычно, по одному разу.
В квартире № 2 спросили: «Кто там?», дверь квартиры № 3 распахнулась без предварительного вопроса.
Мужчина пенсионного возраста открыл дверь смело и на всю ширину. Он был полнокровным, с короткой шеей, щеки и лоб имели красноватый цвет и готовы были вспыхнуть. Фролов не потерял ни одного мгновения, вколачивая его сильным ударом в квартиру. Удар пришелся в левую сторону груди, мужчина, падая, был уже бездыханным. Закрыв за собой дверь и ударив хозяина ногой в солнечное сплетение, Андрей быстро осмотрелся и подошел к кухонному окну. Шпингалеты работали отлично, они не были замазаны краской и открылись легко. Спрыгнув на асфальт и прикрыв рамы, он быстро перешел через дорогу.
В будке телефона-автомата Андрей, сняв пиджак, перебросил его через раму разбитого стекла, рации переложил в карманы брюк. Сейчас ему необходимо было узнать, есть ли кто из его людей во дворе дома, но в первую очередь он связался с Николаем Ивановым. Говоря коротко и емко, он, поглядывая через дорогу, уложился минуты в полторы.
