«Лимонка» и пять «лимонов» (СИ) - Волознев Игорь Валентинович (читать книги без регистрации полные TXT) 📗
Пахан засунул чемодан в большую полиэтиленовую сумку, проковылял с ней мимо затаившегося Хлопа и скрылся в подвале. Дверь туда осталась открытой. Хлоп осторожно пополз к ней. Заглянув в подвал, он увидел Катка с сумкой у края ямы, вырытой для Цыганка. Свеча освещала его побагровевшее лицо, скалящееся в дьявольской ухмылке.
Каток повернулся к Хлопу спиной, и браток, пользуясь этим, быстро прополз в дверь и затаился в тёмном углу за ящиками.
Каток спустился на дно ямы, где лежал труп Цыганка с простреленной головой. Зарыть его не успели. Хлопу было видно, как Каток положил рядом с мертвецом сумку и перевернул его так, чтобы тело мертвеца легло на неё. Казалось, будто покойник обнимает сумку. Пахан вылез из ямы и постоял немного, любуясь созданной им картиной.
Дальше началось самое жуткое. Каток ходил по тёмным комнатам, брал за шиворот обессилевших, мало что соображавших, трясущихся в ознобе братков и одного за другим затаскивал в подвал. Там он подводил их к яме и сбрасывал вниз. Никто не мог выбраться оттуда, братки грудой лежали на дне, слабо шевелились и стонали. Если кто-то всё-таки находил в себе силы подползти к краю ямы, Каток бил его по голове и тот отваливался назад. «Вот уж окна зажглись… — хрипло напевал пахан. — Я шагаю с работы усталый… Я люблю… тебя, жизнь…» Он перетащил в яму всех, кто был в доме. Хлоп замирал от ужаса при мысли, что главарь сейчас хватится его и пойдёт искать. Он, как и остальные, не смог бы оказать ему никакого сопротивления. Но Каток то ли забыл о нём, то ли сбился со счёта, когда сваливал братков в яму. Как бы там ни было, побродив по комнатам и больше никого не найдя, пахан вернулся к яме, взял лопату и принялся засыпать её землей. Он засыпал ещё живых людей!
Хлоп впоследствии пришёл к выводу, что братва, может, и выздоровела бы после отравленного самогона. Ведь сам-то он не умер. Каток убил их вполне намеренно и закопал вместе с деньгами.
Все в банде знали, что милиция после недавнего неудачного ограбления сидит у них на хвосте. Поэтому, видимо, Каток решил резко со всем завязать и уйти на дно, надёжно припрятав деньги, а заодно избавившись от сообщников, как от ненужных свидетелей.
Он кидал землю на шевелящиеся тела и бурчал прилипшую к губам песенку:
— Нам нема-а-ало дано… ширь земли и равнина морская…
В ответ из ямы неслись стоны.
«Только мёртвые надёжно хранят деньги», — вспомнилось Хлопу. Пьяный Каток как-то сказал это Димычу, когда разговор зашёл о том, где лучше всего хранить деньги. Каток доказывал, что самый надёжный сторож для спрятанных ценностей — это покойник, недаром в старину вместе с кладом зарывали человеческий череп или кости. А ещё лучше, по мнению пахана, зарыть с кладом всего мертвеца. Только мертвец сможет сохранить спрятанное добро до возвращения владельца. Его словам никто не удивился. Все в банде знали, что Каток верит гадалкам и целителям, а перед каждым налётом на инкассаторов подолгу сидит над картами Таро и жжёт свечи, советуясь с потусторонними силами.
Наверняка и эти зловещие похороны имели для него какое-то мистическое значение. Вероятно, он считал, что покойники, и правда, сохранят зарытые деньги…
Засыпав яму землёй, Каток походил по ней, утрамбовывая, а потом, взяв свечу, покапал на землю воском и начертил на ней какой-то знак. И только после этого, вспомнив свой плотницкий опыт, принялся укладывать на место половицы.
Хлоп наблюдал за ним как в гипнотическом трансе и замирал от страха, когда тот проходил мимо ящиков, за которыми он прятался. Но убийца его так и не заметил. Закончив свою работу, пахан поднялся к себе в комнату и вскоре оттуда донёсся его раскатистый храп.
Чувство страха в груди Хлопа сменилось чувством жгучей ненависти. Настоящей крысой среди них был не Цыганок, а сам пахан! И потому он должен понести наказание! Кстати, и деньги в случае его смерти достанутся одному Хлопу, потому что других претендентов на них не осталось.
Хлоп не мог в ту же ночь осуществить мщение. Он был слишком слаб, болели мышцы, судорогой сводило всё тело. Когда он на четвереньках выбирался из подвала, его сознание мутилось. В иные моменты ему казалось, что он умирает, и его охватывало самое настоящее отчаяние.
Он всё-таки выбрался из подвала, а потом из дома, дополз до леса и лишь там к исходу следующего дня окончательно пришёл в себя. На третий день, уже почти оправившийся, он наведался в деревню по соседству и от какой-то старухи узнал, что хромой жилец уехал, захламив и испоганив весь дом, и что хозяйка не стала на него жаловаться, потому что он заплатил ей гораздо больше, чем был должен.
Хлоп сразу же направился в Подольск и снял там комнату. О том, что у Катка есть квартира в этом городе, знало человек пять, включая Хлопа, но они были мертвы. Три дня он следил за подъездом, часами просиживая за столиком у пивного ларька напротив, и наконец увидел Катка. Пахан вышел из подъезда, остановил частника и куда-то уехал. Вернулся он только к вечеру. Хлоп за это время успел раздобыть все необходимые инструменты для взлома двери и ночью проник в квартиру.
Каток спал в одежде и в ботинках, развалившись на тахте. В комнате горел свет. Всюду царил беспорядок, на полу валялись объедки и окурки. Воняло мочой.
События той ночи Хлоп помнил до мельчайших подробностей, как будто это было вчера. Пахан храпел. Голова его была запрокинута, короткая плотная шея, увешанная многочисленными амулетами, обнажена. Сжимая в руке нож, Хлоп приблизился к тахте. Он уже наклонялся над Катком, как вдруг тот перестал храпеть. Глаза пахана раскрылись и уставились на ночного гостя. Секунду спустя его лицо перекосилось в гримасе панического страха. Каток мог бы легко отбить от себя руку с ножом, оттолкнуть Хлопа, но его ужас перед человеком, которого считал мёртвым, был так велик, что он даже не пытался сопротивляться, только начал всем телом подаваться назад.
— Это ты, Хлоп? — прошептали посиневшие губы.
Хлопенков, внезапно осознав, что Каток парализован страхом, почувствовал себя полным хозяином положения. Он даже медлил с решающим ударом, наслаждаясь своей властью над кровожадным паханом, перед которым ещё совсем недавно пресмыкался и трепетал.
— Не ждал? — ответил он, оскалившись в мстительной улыбке. — Ты убил пацанов и сейчас ответишь за их смерть.
Каток задыхался, его щёки дрожали.
— Зачем… ты… пришёл?… — выдавил он с усилием.
Он поднял руку, словно защищался не от человека, а от призрака, и тогда Хлоп, наклонившись к самому его лицу, прошептал:
— Лежи спокойно, Каток. Пацаны тебя ждут, — свободной рукой он отогнул его голову назад. — Ждут, чтобы разобраться с тобой…
Нож ещё не коснулся шеи, а Каток уже хрипел, трясся, глаза его закатились.
— И Цыганок ждёт, и Димыч, и Федя…
Хлоп неторопясь принялся пилить горло.
Брызнувшая кровь залила алым горячим потоком лезвие ножа, пальцы Хлопа и тахту. Лезвие упёрлось в хрящ, но Хлоп продолжал пилить, потому что Каток ещё дергался.
Наконец пахан затих, вытянулся с посиневшей отрезанной головой и вываливающимся изо рта огромным прокушенным языком. Кровь текла из рваной раны не переставая. Скрюченные пальцы впивались ногтями в обшивку тахты.
Видение затуманилось. Хлоп почувствовал, что его бьют по щекам.
— Спишь? — загремело, казалось, в самом мозгу.
Зек с трудом раскрыл глаза и тут же снова закрыл их. Его голова свесилась.
Гнутый ещё раз ударил.
— Бесполезно, — крикнул он, обернувшись к Савику. — Дрыхнет как сурок!
— Ладно, оставь его, — отозвался главарь. — Давай помогай оттаскивать жмуриков!
Голоса доносились из такой дали, что Хлоп едва различал их. Он прошёл в ванную и вымыл руки. Когда вытирал их полотенцем, почувствовал, как сзади его шею обхватили чьи-то пальцы. Они были холодными и скользкими, и от их прикосновения по спине Хлопа пробежал мороз. Ещё не успев ничего сообразить, он вырвался и выбежал в коридор.
Он целую минуту не решался оглянуться. А когда наконец скосил глаза, ужасающая догадка подтвердилась: за его спиной стоял измазанный кровью пахан!
