По прозвищу Викинг - Степанычев Виктор (библиотека книг TXT) 📗
Викинг, перекатившись, рывком вскочил на ноги и коротким движением голени в область живота встретил двинувшуюся к нему фигуру. Удар был довольно серьезный и мог спокойно выключить не очень подготовленного человека, однако нападавший только утробно крякнул и опять пошел вперед на соперника. Размеры и очертания камеры в полутьме вполне определились, и Викинг начал круговое перемещение по ее периметру, оставляя бородатому центр. Попытки приблизиться, зажать противника в угол, нанести удар не удавались тому и злили его.
Через пару минут Викинг уже имел представление о тактике и возможностях сокамерника. Его можно было охарактеризовать как неплохого уличного бойца, который берет верх за счет своей природной мощи и умения держать удар. Особой подвижностью и знанием каких-либо специальных методик рукопашного боя он не обладал, а надеялся в основном на свою силу. Теперь можно было переходить к активным действиям.
Отступив и показывая, что загнан в угол, он дал противнику возможность подойти немного ближе. Когда тот по-медвежьи прямолинейно ринулся в атаку, Викинг, уйдя чуть в сторону, с разворота нанес ему сильнейший встречный выпад ногой в грудь. Более слабый боец от такого таранящего удара должен был уйти как минимум в нокдаун, однако бородатый остался стоять на ногах. Вадим, ускоряя ритм, с растяжки, несколько раз влепил сопернику пяткой в голову. Затем, уйдя на пируэт, переместился к нему за спину и, после резкого удара в поясницу, подрубил его подсечкой.
Бородатый грузно рухнул на бетонный пол. Викинг подскочил к нему, сцепив скованные руки для заключительного удара, но этого уже не потребовалось. Соперник лежал не двигаясь. Викинг отошел в сторону и уселся на пол, прислонившись спиной к стене.
Минуты через три раздался громкий стон. Сокамерник начал приходить в себя. Зная характер таких людей, можно было ожидать продолжения. Однако вместо ожидаемой ненормативной лексики, угроз и прочего Викинг услышал прямо-таки миролюбивые слова.
– Ну, парень, ты молодец! – добродушно сказал бородатый. – Никогда не думал, что меня могут один на один так отделать. Последний раз что-то похожее было лет в пятнадцать. Ты откуда такой крутой взялся?
– А ты кто такой? – хмуро спросил Вадим, не воспринимая видимое дружелюбие соседа.
– Меня зовут Жак Дювалье Второй. Вторым называют из-за того, что мой папа был Жаком Дювалье Первым. К гаитянскому диктатору никакого отношения не имею ни по родственной части, ни по политическим убеждениям.
Викинг пока не очень доверял своему сокамернику. Показная приветливость всегда могла обернуться лицемерием, тем более после такой теплой встречи. Поэтому он ограничился довольно коротким представлением.
– Меня зовут Вадим. Я русский.
– Вот кого здесь еще не было, так это ваших парней, – удивленно присвистнул Жак. – Думаю, несладко тебе придется. Пойдешь, как и я, – по политической статье.
Викингу стали надоедать идиотские загадки, которыми его кормили уже полдня.
– Ты мне можешь объяснить, куда я попал? – раздраженно спросил Викинг. – Что это за сэр Генри? Почему меня обвиняют в шпионаже против Штатов? Откуда здесь вообще могут взяться американские военные и их корабли?
– Так ты ничего не знаешь? Тебя еще и в шпионаже обвинили? Ну, парень, поддерживай штаны, чтобы они у тебя не свалились. Статья тяжелая, можно сказать, расстрельная.
– Не волнуйся за мои штаны. Постараюсь, чтобы они остались на месте и были сухими, – буркнул Викинг.
Жак начал рассказывать, в какое дерьмо нежданно-негаданно попал его сокамерник.
Генри Россет был младшим сыном в семье фабриканта Джорджа Россета из Луизианы, который занимался выпуском одноразовой посуды. Дела в компании шли неплохо, и отец имел планы расширить свой бизнес, открыв еще несколько производств, рассчитывая при этом на подраставших сыновей.
Старший Энтони вполне оправдал надежды папаши и после окончания Технологического вернулся в компанию. С младшим Генри дела обстояли неважно. Он вбил себе в голову военную карьеру и не поддавался на уговоры родителей и старшего брата. После нескольких скандалов отец скрепя сердце все-таки дал разрешение на его поступление в Вест-Пойнт.
Генри окончил военное училище блестяще. Ему предложили место в оперативном отделе Пентагона, но лейтенант Россет категорически отказался от этой должности и попросил отправить его в войска. Война во Вьетнаме была в полном разгаре, и Генри написал рапорт об откомандировании его добровольцем в Юго-Восточную Азию. Через месяц он принял под свое командование пехотный взвод.
В принципе для карьеры военного служба в действующей армии всегда положительно отражалась на послужном списке и давала перспективы дальнейшего роста. Однако Генри не повезло. В первом же бою взвод Россета попал под сильный артиллерийский обстрел. Почти полтора часа они лежали под разрывами снарядов в болоте, не поднимая голов и захлебываясь зловонной жижей. Половина его подчиненных погибла, а сам Россет был тяжело контужен.
Он пришел в себя в госпитале в Сайгоне. Глубокая амнезия, паралич ног не позволили оставить его во Вьетнаме, и Генри эвакуировали в Штаты. Более трех лет врачи бились над ним. Он научился ходить, память к нему вернулась, но выборочно. Россет так и остался жить в прошедшем времени – во вьетнамском болоте и войне.
Отец вполне мог обеспечить растительное существование для младшего сына, прекрасный уход за ним, но Генри требовалась активная жизнь. Он хотел бороться с врагами Соединенных Штатов, воевать и побеждать.
Результатом стали многочисленные скандалы. Сначала он связался с полулегальной местной организацией, боровшейся за расовую чистоту, участвовал в погромах черных кварталов. Только медаль Конгресса и заключение врачей спасли его от тюрьмы. Следующим этапом деятельности Россета была подготовка кубинских боевиков для свержения режима Кастро. Она также закончилась плачевно. Генри в порыве гнева искалечил курсанта, осмелившегося ему перечить. Этот инцидент замяли сами кубинцы. Пострадавший находился на территории Штатов нелегально, и они не захотели громкой огласки случившегося. Но от услуг Россета категорически отказались.
Оставшись не у дел, Генри стал все больше и больше озлобляться на окружающий мир. Любой пустяк выводил его из себя. Он искал врагов и находил их. Знакомые отказывались посещать дом Россетов, избегая скандалов. Появление Генри в городе обязательно заканчивалось дракой. Он становился социально опасен.
Подобное поведение наносило ущерб престижу семьи, бизнесу, и отец уже начинал задумываться об изоляции младшего сына в закрытой клинике. Для временной передышки и прекращения пересудов он решил отправить его попутешествовать, обеспечив при этом надежную охрану. Генри согласился, и яхта Россетов ушла в плавание вдоль берегов обеих Америк.
Прогулка продолжалась почти год. Неизвестно, что повлияло на психику – океанский воздух, длительное одиночество и отрыв от общества, но вернулся Генри более уравновешенным и спокойным. По возвращении сын приятно огорошил отца, заявив, что хочет заняться своим делом. Ему приглянулся одинокий остров около берегов Сьерра-Марино, на котором Генри был намерен заняться выращиванием табака. После долгих раздумий старший Россет решил выбрать наименьшее зло, рискнуть и предоставить Генри свободу.
Техническая сторона дела особых трудностей для него не представляла. Сьерра-Марино в начале семидесятых весьма сильно тяготела к экономике Соединенных Штатов. Предложение старшего Россета инвестировать серьезные капиталы в развитие промышленности республики, открыть новые совместные предприятия в обмен на долгосрочную аренду малолюдного клочка земли в океане привело правительство в совершенный восторг.
Так Генри Россет стал тем, кто он был сейчас, – хозяином острова. Положение и капиталы отца вынуждали правительство и правоохранительные органы Сьерра-Марино закрывать глаза на некоторые странности в поведении его сына, граничащие с нарушениями закона, а иногда и преступающие его.
