Группа особого назначения - Нестеров Михаил Петрович (книги онлайн полностью txt) 📗
Логинов ответил недипломатично:
– Ни хрена подобного. У меня другие планы. Это сейчас у меня русско-итальянская продукция, но вскоре я буду выпускать обувь под чисто русской маркой, никаких там подтекстов. «Сапожок» останется русским сапожком. Никаких Апеннин. Понимаешь, Дима, у меня начали появляться деньги, я уже сейчас могу привлечь к работе известных модельеров; могу послать за границу десяток молодых людей – пусть учатся. Потом они станут профессионалами. На моей фабрике.
– Н-да, – покачал головой Аксенов. – И давно в тебе проснулся патриотизм?
– Как только начали появляться деньги, – откровенно признался Логинов.
– Хороший ответ. Ну что, пойдем?
– Погоди, Дима, у меня к тебе еще один вопрос. Боюсь, за «десятку» телефоны разорвутся. Многие пожелают заработать «Жигули».
– А вот в этом так же двойной смысл, как и в названии твоей фабрики. Наравне с основной задачей мы будем собирать поступающие по телефонам данные, просеивать их. Да что там говорить, обычная следственная бодяга. Неинтересно.
Утром, еще не было семи часов, в квартире на Большой Песчаной раздался звонок в дверь. Из спальни, запахивая на ходу банный халат, появился Кавлис. Зенин бегло оглядел Николая и поздоровался:
– Привет, Шерлок!
Кавлис махнул рукой и скрылся в прихожей.
На пороге стоял Женя Ловчак. Его круглое добродушное лицо улыбалось. Он заранее переложил палку в левую руку, другую протянул для приветствия.
– Здравия желаю, товарищ майор!
– Почему так сухо и официально? – улыбнулся хозяин и, притянув гостя к себе, дружески похлопал по спине. – Здравствуй, Женя. Давай проходи.
Зенин уже подготовился к встрече, его так и распирало от самодовольства.
– Здорово, Хохол! «Купила мама мени коня, а задней ноги у него нема».
В спальне Татьяна спешно приводила себя в порядок. Юркнула в юбку, надела кофточку. Слушая, как балагурит за дверью Зенин, безнадежно огляделась: в комнате не было ни одного зеркала. Она достала из сумочки щетку для волос с зеркальцем с обратной стороны, осмотрела свое припухшее со сна лицо, мимолетно ужаснулась.
– Закрой дверь, – шепотом попросила Татьяна вошедшего в комнату Николая. И спросила, посылая на него откровенно вопросительный взгляд: – Я страшная?
Николай вместо ответа кивнул.
– Ты не умеешь врать, – констатировала женщина. – Это твой большой плюс. Друг приехал?
– Да. Я не успел его расспросить, но, по-моему, он удрал из больницы.
– Его Женя зовут? – Татьяна подняла юбку, одернув кофту. – Коля, мне неудобно в таком виде показываться. Проводи гостей на кухню, а я тем временем проскочу в ванную.
Кавлис, сбросив халат, надел спортивный костюм. Левый бицепс Николая пересекал длинный шрам, стягивая кожу. На боку справа тоже след от ранения. «Пуля пробила плевру», – неохотно пояснил Кавлис, когда Татьяна в первый раз увидела шрамы на его теле.
Она приблизилась к нему, обняла. Хотела что-то сказать, но молчала, сжимая руками крепкие плечи. Сейчас ей было хорошо, несмотря на то, что на обоих свалилось несчастье.
…Татьяна продолжала обнимать Николая, чувствуя ровные удары его сердца. В зале продолжали беззлобно переругиваться друзья. Как дети. Но у каждого за спиной десятки спасенных жизней.
– Женя такой же большой, как Миша? – спросила Татьяна, чуть отстранившись от Николая.
– Немного поменьше, – отозвался Кавлис. – Парень перенес три операции на ноге. В Таджикистане ему крепко досталось, пулями перебило сухожилия. Их ему хирурги сращивали, надставляли… Сейчас без клюшки не ходит.
Женщина вздохнула.
– Все, Коля, иди, мне нужно привести себя в порядок.
Через десять минут, опираясь на палку, навстречу Татьяне поднялся из-за стола Ловчак.
– Женя, – представился он.
– Капитан Скорин, – добавил Зенин и громко рассмеялся. – У него в палке запрятан стилет. Прибыл в Новоград в поисках некоего барона Шлоссера. В совершенстве владеет украинским языком.
Немногословный Ловчак послал на Зенина трагикомический взгляд, затем посмотрел на Татьяну. «Конченый человек», – говорили его глаза.
– Вы еще не завтракали? – спросила хозяйка. – Сейчас я приготовлю. Для начала что-нибудь легкое.
– Да, для начала побольше сала, – сказал Зенин. – Можно без хлеба.
Ваха Бараев прибыл на место встречи, как обычно, без опозданий. На этот раз Сергей Марковцев предложил встретиться в боулинг-центре Ленинского района Новограда – в прошлый раз они встречались в ресторане «Золотой теленок». Ваха был ниже среднего роста, с короткими кривыми ногами, крепкой широкой грудью; носил короткую бороду, черные волнистые волосы всегда аккуратно подстрижены. Сейчас он был одет в свободные брюки полуспортивного покроя и теплый вязаный джемпер.
На входе в боулинг-центр он – как лицо кавказской национальности – был подвергнут контролю со стороны дежуривших возле клуба милиционеров. Наслав на лицо нетерпение, не сгоняя с него устоявшейся, даже какой-то запекшейся пренебрежительности, Ваха вынул из кармана удостоверение Совета безопасности России, подписанное лично руководителем Совбеза, и раскрыл красные «корочки».
На своем веку старший лейтенант милиции Кропоткин видел массу липовых удостоверений, и чем крупнее значилась в них досматриваемая им персона, тем больше мог позволить себе усомниться в подлинности документа. Вот и с представителем Совбеза получилось то же самое. «Что, – думал старлей, внимательно рассматривая удостоверение, – в Совете безопасности действительно есть чеченцы?.. Черт их знает…» И снова помянул нечистого: «Какого черта ему понадобилось в боулинг-центре?» По идее, Кропоткин мог задержать Ваху Бараева на три часа до выяснения его личности, что, собственно, и собирался сделать, но Ваха сам помог ему разобраться в сложившейся обстановке.
– Я дам пару телефонов, где вам помогут развеять ваши сомнения, – лениво проговорил он. И мог добавить, что является еще и полномочным представителем президента Ичкерии. Что соответствовало действительности. Ваха активно сотрудничал со спецслужбами России, помогая им в поисках попавших в плен, содействовал их возвращению на родину, вел переговоры с руководителями ОПГ (организованные преступные группировки) Чечни. Через него же в достаточно большом объеме передавались большие деньги руководителям ОПГ в качестве выкупа за заложников. В Совбезе на этот счет Ваху просили особо не распространяться, но ему и самому это было не на руку.
В состав так называемой оперативной группы Бараева входило пять человек. Вольнонаемные или добровольцы – звучало пошло; энтузиасты – любой чеченец сломает об это слово язык. Да и в Совбезе понимали, что Ваха имеет пусть не прямой, но косвенный интерес к вопросу о заложниках. Качество как таковое опустили – тема борьбы за чистоту проведенных операций пока особо не обсуждалась, некогда, – может быть, она придет несколько позже, а сейчас темп и еще раз темп. По информации ГУ по борьбе с организованной преступностью, на территории Чечни (а именно Северо-Кавказского региона) незаконно удерживаются свыше трехсот пятидесяти человек. Но это только по официальной информации или по запросу СМИ, а так раза в четыре больше, так как количество военнослужащих, попавших в плен, до сих пор точно неизвестно. Плюс недоступная для силовых структур информация, когда люди, получившие предложение выкупить своего родственника, предпочитали молчать, действуя самостоятельно, вернее, по инструкции террористов; о них, естественно, ни в МВД, ни в других ведомствах не знали. В основном это были граждане Дагестана, соседнего с Республикой Ичкерия Ставрополья или самой Чечни. У этой категории «невольных молчунов», которых ни в коей мере нельзя порицать, террористы, пользуясь своей властью над ними, по нескольку раз забирали в заложники их родственников и так же исправно получали за них выкуп.
Старший лейтенант Кропоткин не пренебрег предложением представителя штаба Совета безопасности, однако вынужден был предупредить владельца удостоверения, что до выяснения его личности тому придется провести время… в боулинг-центре. Что соответствовало плану вечерних мероприятий самого Бараева. Уже через полчаса на руках у Кропоткина был указ не указ, приказ не приказ (сам он так и не разобрался, оказавшись в положении Сивки-бурки) «не чинить препятствий члену Совбеза Вахе Бараеву». Не чинить во всем, усмехнулся про себя старший лейтенант, ни в личной, ни в откровенно деловой обстановке. Он никогда не относился с симпатией к лицам кавказской национальности, вслух своих взглядов не высказывал, считая себя патриотом своей родины. Однажды не сдержался, когда в отделение привели такое вот лицо, намеренно, как впоследствии угадал Кропоткин, ломавшее язык, – говорило лицо с преувеличенным кавказским акцентом. «Повтори, – сказал ему старший лейтенант милиции, – но только не коверкай язык, не надо, я по глазам вижу, что ты можешь говорить без акцента». Обычно кавказцы намеренно демонстрировали свое плохое произношение, показывая свое пренебрежение к русским, давая понять – «кто ты, а кто я». Но когда поблизости не было никого из русских, их акцент удивительным образом куда-то пропадал. Кавказец, которого взяли на рынке, был азербайджанцем (по сложившейся традиции, азербайджанцы контролировали пищевые рынки по всей России), он не внял просьбе оперативника и продолжил совершенствоваться в произношении. Его лексикон буквально доконал Кропоткина. Старлей замкнул руки задержанного под стулом, на котором тот сидел, и жестко, натренированно приложился к нему. Кулаки у Кропоткина были крепкими, бил он, стараясь не оставить следов на теле. Потом заглянул в помутневшие глаза кавказца и терпеливо попросил: «Повтори, но не коверкай язык». Фраза, второпях сказанная задержанным, вполне удовлетворила милиционера. Улыбаясь, он разомкнул наручники на его руках. «Молодец! Тебе бы русский язык преподавать в школе. А ты урюком торгуешь!»
