Убить в себе жалость - Нестеров Михаил Петрович (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗
Как всегда при покупке недвижимости, вначале подсознательно отмечаются недостатки, покупатель заведомо настроен критически и перед продавцом имеет незначительное преимущество.
Валентина оглядела вначале высокие массивные ворота: доски были пригнаны хорошо, не наблюдалось ни одной щели. Калитка также соответствовала требованиям судьи.
Дом выходил тремя окнами на улицу, перед ним густо разрослись высокие кусты сирени, которая в этом году из-за весенних заморозков так и не расцвела. Плотные листья сплошной стеной закрывали видимость с улицы. Щербатый забор палисадника отстоял от дома примерно на два метра.
Женщина обошла сараи; в одном из них наклонилась над открытым погребком, затем решительно спустилась по металлической лесенке.
Тусклый свет от зажигалки высветил огороженный сусек, в котором лежали несколько клубней прошлогодней картошки, пустившей во мраке необычной длины ростки. В ящике гнила морковь вперемешку со свеклой. На заплесневелых полках стояли две банки с солеными огурцами, на полу кадка, накрытая марлей. Немощной хозяйке было тяжело одной, по-видимому, до погреба не дошли руки, чтобы содержать его в порядке, в каком она держала огород.
Пол был еще сырой, грунтовая вода только недавно сошла. Среди догнивающих на земляном полу овощей сидели лягушки и таращились на огонек зажигалки. Под бетонным перекрытием, из которого торчала ржавая арматура, висело облако комаров.
Зажигалка нагрелась до того, что Валентина, поглощенная осмотром погреба, внезапно почувствовав нестерпимое жжение в руке, отбросила ее.
Прямоугольника света, проникающего в погреб, было достаточно для того, чтобы женщина, не боясь поскользнуться на перекладинах лестницы, благополучно выбралась наружу.
Сверху она еще раз осмотрела погреб. Перекрытие было высоким, сверху лежал толстый слой земли. Погреб закрывался двумя крышками — внизу, где собственно кончался лаз, и наверху. Скорее всего зимой хозяева утепляли погреб, закладывая между крышками либо тряпье, либо солому.
Валентина была в чистом, поэтому эксперимент отложила на завтра. Она поместит в погреб своего помощника, закроет одну крышку, завалит доверху, потом опустит вторую и проверит, насколько слышны будут крики. Скорее всего из подземного мешка не донесется ни звука, а если что и просочится, то, в свою очередь, будет вобрано расстоянием в пятнадцать метров, которое отделяло сарай от ворот. К тому же дверь сарая будет также закрыта. Будет заделан и прямоугольный лаз в двери, который, видимо, был предназначен для кошек.
Валентина вышла на огород, удовлетворенно отмечая, что справа вдоль всего забора протянулись кусты вишни, через которые совершенно не просматривался соседский участок. Дальняя сторона изгороди заросла крапивой и высоченными побегами клена. От соседей слева дом отгораживал пустырь; раньше там тоже был участок и жилой дом, от которого остались только каменная наружная завалинка да полуразрушенная труба русской печки — результат пожара.
Валентина вошла в дом. Бегло оглядев террасу, прошла в само жилище. Кухня была большая, по городским размерам просто огромная. Справа от входной двери стояла кровать с панцирной сеткой, застеленная старым покрывалом. Между окон находился высокий прямоугольный стол, еще дальше — что-то наподобие комода, выкрашенного в белый цвет. Валентина невольно подняла глаза на потолок, на сероватый цвет которого обратила внимание в первую очередь, и сделала вывод, что, видимо, когда красили потолок, решили пройтись кистью и по убогой кухонной мебели.
Женщина ощутила легкий дискомфорт. На миг ей показалось, что в сероватом шкафу должна храниться не кухонная утварь, а списанные хирургические инструменты, местами с облезшим хромом, в пятнах ржавчины.
Не для того чтобы успокоить себя, а просто ради любопытства она открыла скрипучую дверку. В нос ударил приторный запах мяты и сахара, который тонким слоем устилал пожелтевшую от времени газету, расстеленную на дне шкафа. Хозяйка торопилась, собирая скарб, поэтому в доме царил беспорядок.
Рукомойник располагался в дальнем углу кухни, рядом с печкой, в которую был вмонтирован котел водяного отопления. Вкруговую, как на кухне, так и в гостиной, вдоль стен проходили трубы с обычными радиаторами, расположенными под каждым окном. Валентина подумала, что зимой тут должно быть тепло.
Годы еще не стерли из памяти старый домик в деревне, где печки размещались посреди помещений — на кухне и в гостиной. Зимой от них исходил жар, рядом стоять было невозможно, а спать все равно холодно: от стен и пола веяло стужей. А в этом доме, где трубы отопления располагались близко к полу, тепло, — еще раз подумала Валентина.
Она проверила работоспособность электроплитки, по-хозяйски сгребла с кроватей покрывала и матрасы и вынесла во двор.
Грач, как тень, всюду ходил за ней. За все то время, что они находились здесь, перебросились лишь парой ничего не значащих фраз.
Они вытрясли покрывала, выбили пыль из матрасов. Переодевшись в трико, женщина вымыла полы. За неимением швабры мыла руками. Отметила про себя, что теперь ей не мешает живот.
За водой ходил Грачевский. Когда он удалился в третий раз, Валентина пошла вместе с ним на огород, чтобы осмотреть колодец. Под покосившимся навесом она увидела барабан; две створки, расположенные под углом, плотно закрывались.
Когда они приехали в деревню, помощник, открыв ворота, сразу же загнал машину во двор. Пока Валентина прибиралась в доме, он, отыскав в сарае ведро, вымыл машину. Грач не ошибся, предположив, что сегодня они заночуют здесь, иначе зачем все эти хлопоты по дому.
Удалив с поверхности машины влагу мягкой тряпкой, Грач остался доволен своей работой: "Жигули" сияли, словно находились на стенде магазина.
Они нашли несколько старых мешков и набили их соломой. Валентина не стала дожидаться завтрашнего дня, чтобы провести небольшой эксперимент. Ворча, Грачевский нехотя залез в погреб, с неприятным чувством встретил стук опустившейся крышки и полную темноту. Непроизвольно представил легкие покачивания, словно действительно находился в гробу, который несут к последнему пристанищу. А Валентина тем временем сверху укладывала на нижнюю крышку мешки с соломой.
В течение двух-трех минут он молчал, затем, будто его прорвало и он действительно был смертельно напуган, закричал. Иногда его голос непроизвольно срывался на визг.
Через пять минут с видимым облегчением он увидел светлый прямоугольник над головой.
"Ну как?" — осведомился он кивком головы.
— Слышно, — ответила Валентина. — Но очень слабо, как будто комар пищит. А от ворот — вообще ни одного звука. Если бросить на погребок какое-нибудь барахло, можно спать спокойно. Кстати, как ты отнесешься к тому, если мы заночуем здесь?
— Я-то нормально, — пожал плечами Грач и после небольшой паузы, стараясь придать словам значение, добавил: — А ты?
— Не здесь и не сейчас, — ответила она. — А может быть, вообще никогда. Пожалуйста, Володя, не затрагивай этой темы даже в мыслях. Хотя бы первое время. Договорились?
Он снова пожал плечами.
Неприятное чувство, зародившееся в погребе, все еще давало о себе знать: он слышал голос Валентины как через толщу воды или одеяла. Грач непроизвольно сглотнул, ощутив характерные пощелкивания в ушах.
Не так давно Валентина вспомнила смекалистого индейца за рулем "Кадиллака", а сейчас на ум Грачевскому пришел старый жулик, с которым ему пришлось провести несколько лет в одной колонии. У того, как и положено, хорошо был подвешен язык, он знал, а порой и походя придумывал бесчисленное количество историй, в основном связанных с женским полом. Однажды он рассказывал, божась, что это чистая правда, как ему довелось ехать на Дальний Восток в купе спального вагона с одной женщиной. Та боялась всего — тоннелей, мостов, стрелок, перегонов; прижималась к соседу, когда поезд неожиданно резко тормозил. И все время повторяла, находясь в крайнем возбуждении: "А вдруг мы погибнем?!" Судя по тому, Как ее бил озноб, она действительно была возбуждена.
