Формула боя - Нестеров Михаил Петрович (читать полную версию книги .txt) 📗
Второй еще не успел встать. Опираясь об асфальт левой рукой, он непроизвольно поднял правую вверх. Антон перехватил ее, выворачивая пальцы и резко поднимая парня. Через секунду тот, стоя перед ним на цыпочках, получил сильный удар под ребра и правый боковой в голову…
Как-то Романов сказал:
«Я, Антон, учу солдат, как учил своих очень известный командир-спецназовец. Он спрашивал бойца, страшно ли тому одному ночью в лесу. Боец, подумав, отвечал: «Да». Тогда ему же говорили: «Теперь представь, что ты – волк и этот лес твой. Страшно тебе?» – «Нет», – отвечал солдат. Понимаешь, Антон, ничего не боятся только сумасшедшие. Нормальные люди, даже очень смелые, испытывают чувство страха. Но в том и изюмина: смелый человек преодолевает или может преодолеть чувство страха. Слабый не преодолеет его никогда».
…Когда второй преследователь упал на асфальт, Антон почувствовал себя волком – волком в своем лесу. Он не преодолевал страх, сейчас он просто ничего не боялся и в то же время не чувствовал себя сумасшедшим. В нем происходила какая-то метаморфоза.
«Это мой лес, и я в нем хозяин».
Как ни решительно был настроен Антон, теперь нельзя было терять ни секунды.
Прохожие шарахнулись от него, когда он ринулся к спасительному проходу. Миновав пятнадцатиметровый затемненный участок, он выскочил во двор. Теперь ему предстояло пробежать лабиринт из однотипных застроек и оказаться в 8-м Новоподмосковном переулке. Затем, уже в спокойном темпе, он пройдет еще один квартал.
Оказавшись на Новопетровской улице и на всякий случай перейдя дорогу, Антон остановился у телефона-автомата. Бросив в щель жетон, он набрал номер Светланы Рогожиной. Она взяла трубку после первого же звонка.
– Примаков звонил?
– Да, – почему-то тихо ответила Светлана.
Антон застыл, предчувствуя беду.
– Что случилось? – хрипло спросил он, отгоняя страшные мысли, разом обрушившиеся на него. Они несли в себе все – начиная от накрытого белой тканью тела Сергея Образцова, лежащего на проезжей части, до обезображенного взрывом лица. Последнее, что резануло его мозг, было связано с отравляющими веществами: посиневшее лицо с пеной у рта; Сергей широко открытым ртом ловит воздух, но кругом отравленная атмосфера.
Антон тряхнул головой: наваждение. Последнее видение было настолько впечатляющим и реальным, что осталось перед глазами.
– Что случилось? – повторил он вопрос, не слыша ответа Рогожиной.
– Я сама толком не знаю, Антон. Олег позвонил и сказал только, что Сергея взяли. Их было трое, они затолкали его в машину и увезли.
Вот и все. Антон опустил руку с онемевшей телефонной трубкой. Все… Образцов не смог уйти от наблюдения, и Примаков с Ващенко в этой ситуации оказались бесполезными, они были обыкновенными статистами. А виноват в этом только Антон, больше никто. Бессмысленно кого-то винить.
Он поднял трубку к уху, в ней звучали короткие гудки: без очередного жетона связь прервалась. Снова набрав номер Рогожиной, он сказал, что приедет немедленно.
– А где сейчас Олег? – спросил он, прежде чем повесить трубку.
– Как вы и договаривались, он будет ждать на Кутузовском. Сейчас, наверное, он на пути туда.
– Света, ты не против, если мы соберемся у тебя?
Рогожина словно готова была к этому вопросу, она ответила быстрее, чем Антон окончил фразу. Он поморщился и положил трубку. Впереди его ждут участие, жалость, которые ему не нужны. Надо будет пресечь это в самом начале, подумал он, направляясь к остановке трамвая 23-го маршрута. Эти мысли промелькнули в голове с какой-то злостью, а он по меньшей мере должен быть благодарен и самой Светлане, и Примусу с ребятами. Ничего, успокаивал он самого себя, мы еще посмотрим, кто кого. Теперь в этой фразе прозвучали ноты бравурного марша, и Антон растерялся окончательно. Он чувствовал, что ему необходимы совет, помощь. Все-таки он не был сильным: первая же неудача, пусть даже такая крупная, надломила его. «Я устал», – решил Антон, входя в трамвай. В оконном стекле он поймал свое отражение: высокий, в темных очках, с короткой стильной прической; рядом стояла женщина лет сорока на вид, внешне похожая на его мать. Он так и не увидел ее даже издали.
Не доезжая до метро «Сокол», трамвай надолго остановился. Антон даже не обратил внимания на тревожные разговоры пассажиров, которые пытались разглядеть на перекрестке расстрелянную машину, бригады «Скорой помощи» и милиции. Наконец трамвай тронулся, и спустя пять минут Антон вошел в вагон подземки.
Набирая скорость, электропоезд нырнул в черноту тоннеля, таща за собой хвост нарастающего воя и грохота.
Глава 16
Ехать на засвеченном «Фольксвагене» пришлось довольно долго. Андрей Фролов видел, как нервничает сидящий на переднем сиденье Заварзин. «Чистая» машина, неотступно следовавшая за ними от самого дома Никишиных, застряла на перекрестке, где несколькими минутами раньше звучали автоматные очереди. И останавливаться, поджидая ее, было нельзя.
Водитель вел «Фольксваген» медленно, почти не глядя на дорогу, взгляд его был прикован к панорамному зеркалу. Фролов заметил, как на его лбу неожиданно проступили капли крупного пота: сзади он увидел долгожданную машину.
А впереди, по правую сторону Волоколамского шоссе, велась стройка жилого дома. Владельцы металлических гаражей, которых тут было великое множество, освободили несколько рядов, перенеся их дальше вдоль шоссе. Место было очень удачным. Свернув с дороги и проехав вдоль металлического городка, «Фольксваген» остановился.
Заварзин нервничал больше всех. Он первым покинул машину. Почти одновременно рядом с ним возник Юдин.
– Быстрее! – торопил Фролова и водителя Заварзин, делая несколько шагов по направлению к подъехавшей машине; это были «Жигули» девятой модели. Рассевшись, все невольно повернули головы в сторону «Фольксвагена». Заварзин направил пульт в его сторону. И тут же вздыбилась бугром крыша иномарки и на несколько мгновений задрожал корпус, прежде чем вздуться изнутри и оглушительно разорваться. После взрыва «девятка» тронулась с места.
Едва они выехали на шоссе, как Заварзин громко выругался. Он повернулся назад, устремив неподвижный взгляд на Юдина.
– Где твой автомат?
Юдин открыл рот и глубоко втянул в себя воздух. Автомат был у него под курткой. Как же это он забыл про него, а? Он похолодел, широко открытыми глазами глядя на сообщника. Да что Заварзин, когда ему вскоре предстоит встретиться с другими глазами – Иванова или, не дай Бог, самого Дробова. Как же, черт возьми, так получилось, что он не оставил автомат в машине? Сейчас они едут по горячему району, а у него под курткой… «Я скажу, что это моя первая боевая операция, – уже искал оправдания Юдин. – Конечно же, я растерялся!» И еще одно «конечно»: если они вообще сумеют благополучно добраться до базы.
Да, Юдин, несомненно, растерялся, хотя был абсолютно спокоен, когда вел огонь из машины, расстреливая своего бывшего товарища; он выполнял поставленную перед ним боевую задачу. С этим делом, как ему казалось, он справился, и вот теперь, когда уже не нужно стрелять, он понял, что настал совершенно другой этап, на котором ошибки тут же затмевали прежние заслуги. И не прощались.
Все это мигом промелькнуло в голове Юдина, когда он, замирая, ответил:
– Он у меня.
И неожиданно увидел, как тень облегчения промелькнула по лицу Заварзина. Страх обострил все чувства, мозг работал в режиме стрессового состояния, и Юдину не понадобилось много времени, чтобы понять: Заварзин, старший в их группе, тоже забыл оставить оружие в машине. Неприличная буйная радость охватила Юдина, он даже не пытался скрыть улыбки. Его бледное лицо стало по-настоящему жутким, словно его присыпали пеплом; по нему катились капли пота, лихорадочно горящие глаза смеялись.
Сидящий у правой дверцы Фролов смотрел на Юдина со смешанным чувством. А тот продолжал вдыхать ставший внезапно сладким воздух: да, Заварзин тоже вынужден спасать шкуру, теперь он сделает вид, что разбил задание на этапы.
