Закон калибра 9 мм (СИ) - Поляков Владимир "Цепеш" (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .txt, .fb2) 📗
Хорошо… Вот под почти обжигающими струями воды мне стало действительно хорошо. Тело, недавно пусть коротко, но сработавшее на пределе возможного, отзывалось с благодарностью, хотя намекало ещё и на то, что после душа хорошо будет и в желудок закинуть чего-нибудь этакого, желательно мясного, да в сопровождении крепкого, горячего чая. Ну и сигареткой всё это потом сопроводить в дальний путь тоже уместным окажется.
Уже вытеревшись махровым полотенцем, переодевшись в домашнее и поставив на конфорку плиты чайник, я вновь малость призадумался относительно произошедшего. Казалось бы, совсем недавно двоих на глушняк завалил, а воспринимается всё не то что нормально, скорее буднично. Сейчас не о рефлексиях там и прочих страданиях по поводу безграничной ценности жизни человеческой — этот бред мне явно столь же близок, сколь проблемы половой жизни ленточных червей — а про отсутствие каких-либо опасений что тогда, что сейчас. Я не подозревал, а просто твёрдо знал, что и тогда действовал без особого для себя риска, и сейчас нечего опасаться возможного выхода на мой след. Почему? Отсутствие оставленных на месте случившегося следов, вот и все дела. Ну нету их и всё тут! Ни отпечатков пальцев, ни следов, по которым меня можно было бы проследить до дома. Запах, по которому пускают собачек? Хи-хикс, однако. Дождь, он, родимый, напрочь смыл все те частицы, по которым могли бы пройти эти четвероногие «друзья человека». Кстати, внезапно я чётко понял, что собак, мягко скажем, недолюбливаю и уж точно не собираюсь, чтобы одна такая живность находилась от меня на близком расстоянии.
Оружие? Сброшено, а вдобавок предварительно вымыто и протёрто. Звонок в «скорую»? Изменённым голосом, да не по прямому пути к дому. Одежду утром того, тоже выброшу, предварительно порезав так, что только на тряпки и будет похожа. Вот и всё, я полагаю, поскольку про следы ДНК тут если и слышали, то точно не применяют. Гипотеза? Да нет, уверенность из-за таки да увеличивающегося багажа имеющейся памяти. Странного сплава памяти, если честно. Ладно, в сторону пока, в сторону.
В сторону холодильника, вот куда двинулась мысль, а за ней и я сам. Кушать очень хочется, а к моменту, когда чайник вскипит, уже хотелось бы иметь что-то к нему.
Хотелось бы, да… Вот только хотелки оказались резко так урезаны, стоило мне открыть холодильник и печально уставиться на то, что находилось внутри. Хороший сыр, нежирная ветчина, сырокопчёная колбаска? А вот фигушки вамушки! Ничего из перечисленного тут и в помине не было, не говоря уж о красной рыбе или там икре, которая не «заморская баклажанная». Пришлось резко «урезать осетра» и ограничиться лучшим из худшего, а именно колбасой варёной с не бог весть каким хорошим запахом — по естественной причине, а вовсе не из-за того, что та стухла — плавленым сыром и холодной варёной куриной ногой. Хлеб же… Ну ладно, хлеб, он и в Африке хлеб. Не окончательно зачерствел, вот и годится. Но завтра, и это без вариантов, будет забег по ближайшим мало-мальски приличным магазинам на предмет закупки чего-то более радующего вкус и желудок. Деньги на гурманские радости? Да вроде как есть — те самые, трофейные. Память подсказывает, что даже если не брать в расчёт валюту, рублёвых бумажек хватит с избытком для загрузки холодильника под завязку, ещё и останется. Главное тут не пытаться их держать, а то инфляция сожрёт стоимость «деревянных» гораздо быстрее, чем удивиться успеешь.
Невольно морщусь от вновь буянящей головы, но встаю, чтоб выключить чайник. А то знаю я это порождение богомерзкое и дьяволонеугодное, он как только закипает, такой вой издаёт, что и мёртвого разбудить может. Хотя нет, это я таки да погорячился! К примеру, после перерезанной глотки или там раскинутого по поверхности стены/асфальта мозга разве что глас трубы архангела Гавриила или рёв сорвавшегося с цепи Гарма разбудить может.
Так, и где тут у нас чай? Вот она, коробочка… со слоном, мать его в самые глубины зловонного мироздания. Чай, сцуко, со слоном! Как бы индийский, а на деле разве что самую малость лучше грузинского, который и вовсе есть воняющая непонятно чем пыль… Хотя нет, есть ещё чай в разного рода столовых, пельменных и прочих… наследиях советского общепита. Тот самый, который словно из тряпки выжатый, недавно по прямому назначению уборщицей попользованной. Бр-р, придёт же в голову жуть подобная. Пусть и вполне себе реальная… имевшая место быть…
Время! Не часы с минутами, не апрель месяц, а вовсе даже год. Щ-щёлк! В голове встал на место очень важный кусочек, а именно точное время. Двадцать восьмое апреля… одна тысяча девятьсот девяносто второго года. Не просто так, а из-за взгляда, что упал на отрывной календарь, на кухне как раз на стеночке и висевший. М-мать!
Сразу стало как-то резко пофиг и на дерьмовый чай, и на абы какую к нему закуску. Я как-то механически жевал, запивал и тихо офигевал от внутреннего конфликта имевшейся полной памяти и каких-то обрывков. И вот что характерно — именно смутные обрывки, в коих не было ничего личного, лишь общее, воспринимались как настоящее, в то время как память и вообще вся жизнь Всеволода Милютина ощущались этаким фильмом с эффектом полного присутствия. Картинка, запахи, ощущения, даже испытываемые в тот или иной момент эмоции, но без того отклика, что позволил бы считать всё это своим. Сюрреализм во всей красе, он же непаханое поле для мастеров копания в чужом сознании и подсознании. Только вот я к тем мастерам, милль пардон, и на пушечный выстрел не подойду. Мозги, они мои, а не у чужого дяденьки, а значит и доступ внутрь строго ограничен одним единственным посетителем — мной самим. И точка.
Шаги. Спокойные, не те, из-за которых стоит резко вскидываться и готовиться к отражению возможной угрозы. Женские шаги… Понятно, Оксана «на огонёк» пожаловала, пусть в роли последнего и выступил наверняка горящий на кухне свет плюс звон посуды, без которой я, понятное дело, обходиться не собирался.
— Ночи доброй, — поприветствовал я вроде как давно и плотно знакомую, но в то время увиденную в первый раз девушку. — Тоже не спится, да?
— Ты сам спать и не даёшь, — улыбнулась та, присаживаясь на свободный стул. — Полуночничаешь, а время то уже два часа ночи. А мне завтра… уже сегодня на работу, хорошо ещё, что к третьему уроку. Опять ремонт этот в классах.
— Чаю? — спрашиваю, руководствуясь правилами приличия, особенно относительно прекрасной половины человечества.
— Ночь же… Хорошо, уговорил.
Оксана махнула рукой, улыбнувшись каким-то своим мыслям. А улыбалась она… красиво так. Она вообще была не то что красивой, скорее миловидной и… домашней, что ли. Создавать для семьи уют — вот что у неё получалось на все сто. А ведь предки её, согласно таки да всё быстрее всплывающих элементов памяти, те ещё зануды и вообще сухари патентованные, только и умеющие, что задалбывать всех своими нотациями. Кстати, что совсем забавно, братец мой тоже относился к этой категории занудных распространителей правильных, по его мнению, идей и мыслей. Мда. загадка! Это я относительно выбора Оксаны после того, как она с самого детства и вплоть до относительно недавнего времени жила под одной крышей с целым семейством зануд. Ах да, они ж чуть ли не с начала школы знакомы. Один класс, общие воспоминания о разных мелочах плюс, как я понимаю, родители девушки тоже лапки свои замшело-правильные приложили. Ай, пофиг, сейчас мне мало-мало не до этого.
— Вот, май бьютифул леди, извольте, — ставлю перед Оксаной чашку чая средней крепости и с двумя ложками сахара. В последний момент в голове всплыло, как именно та любит сей напиток употреблять. — Качество самой заварки, конечно, оставляет желать совсем лучшего, однако… Исправить сей печальный факт смогу только завтра.
— Спасибо Сева, — поблагодарила меня девушка, принимая напиток и уже успев отпить небольшой глоток. — Обычный чай, всегда такой пьём. И что ты вдруг на него взъелся?
— Motus est vita! Ну а в переводе на язык родных осин: «Жизнь — движение!» То есть стоять на месте вредно, нужно двигаться дальше. И не еле заметными шагами, а уверено, твёрдо. Время этому тоже оченно способствует.
