Специалист технической поддержки (СИ) - Якубович Александр (книги без регистрации TXT, FB2) 📗
Хоть Аран сбежала, старые привычки остались. Наглая, дерзкая, она довольно быстро подмяла под себя не слишком активных соотечественников и устроила круговые поборы. Как говорила сама Аран — это был коллективный фонд на случай, если кто-то угодит в беду, что южанам верить нельзя, но все прекрасно понимали, что деньги шли в карман наглой генеральской дочери и ни о какой поддержке речи быть и не могло.
— Чего вам? — спросил я, замирая посреди улицы.
Время было позднее, сегодня я чуть задержался в офисе, а потом решил прогуляться, так что людей вокруг не было. Район Хондэ на слишком жалуется коренными сеульцами, но мне, как северянину, было совершенно плевать на возможные проблемы. Что такого со мной могут сделать местные, чего не делал со мной старшина? После наказания палками и недельного карцера на одной воде, сидение в котором прерывалось только короткими выводами на «разъяснительную беседу», начинаешь совершенно иначе реагировать на опасность.
— Смелый стал? — сплюнул один из подручных Аран. — Зарплату получил уже?
— Я еще на стажировке, — ответил я. — И со стипендии в этом месяце я уже платил.
— Мало заплатил, — продолжил подручный, а другие участники банды оскалились.
Пять человек, не считая генеральскую дочурку, которая сейчас стоит за спинами своих бычков в дешевой курточке из темно-красного кожзама, сложив руки на груди и ехидно улыбаясь.
— Мы слышали, в твоей фирме даже стажерам платят по четыре миллиона вон, а то и больше, — наконец-то подала голос Аран.
— Не знаю, где вы это слышали, но я сижу на минималке, как любой стажер, — ответил я. — И платить с зарплаты не собираюсь, это мои деньги.
— Ты еще не понял, Ён Сок? Нет смысла отпираться, — улыбнулась Аран, делая шаг вперед. — С тебя миллион вон с зарплаты и полмиллиона со стипендии. Ты должен помогать своим, разве нет?
Тц! Гадство! Стипендия для перебежчиков составляет миллион четыреста тысяч вон в месяц. Это минимальная сумма оплаты труда в Южной Корее, установленная законом. Выплачивают ее на протяжении года за счет подъемных, которые выделяются правительством в размере шестнадцати миллионов вон на каждого беглеца. То есть мне осталось получать выплаты еще пять месяцев, а после — я сам по себе. У меня и так отбирали треть от этой суммы ежемесячно, еще треть шла на частичное погашение жилья, связь и другие расходы. В итоге у меня на руках оставалось чуть больше четырехсот тысяч вон или всего триста долларов США, а на эти деньги в Сеуле особо не разгуляешься, особенно, если у тебя нет даже одежды. Спасало только то, что в адаптационном центре была своя столовая, где нас кормили на завтрак и обед, а ужин был на совести самих беглецов. Хотя кормили там так, что и ужинать не надо — каждый наедался до отвала, северяне умели ценить еду.
Если Аран и ее банда прогнут меня и начнут отжимать и еще миллион из моей стажерской зарплаты — я просто не выживу. Аренда комнатушки, в которой я сейчас живу, стоит мне шестьсот тысяч вон в месяц, я и так думал перебраться из Хондэ в какой-нибудь более далекий район, но до работы и так был минимум час езды на метро и еще двадцать минут пешком в одну сторону. С такими темпами у меня просто не останется времени на что-то кроме сна.
— Повторяю, мне будут платить там минималку, полтора миллиона в месяц, — процедил я, глядя на стоящих в пяти шагах подонков. — Мне за жилье платить.
— Ты отобрал перспективное место у одного из наших и еще смеешь дерзить? — подняла бровь Аран.
— Лучше бы сдала секреты своего папаши национальному агентству, я слышал, за ценные сведения платят до миллиарда вон, — парировал я. — Или ты уже пыталась, да они признали тебя пустышкой?
— Гаденыш! — взвилась Аран. — Как ты смеешь⁈ Проучите его!
Бугаи Аран только шагнули в мою сторону, а я уже запустил руку в пакет с продуктами, судорожно нащупывая горлышко бутылки соджи. Едва пальцы нащупали стекло, я рванул руку и одним ударом разбил бутылку о стоящий рядом столб. Ладонь обожгло попавшим в порез алкоголем — бутылка была дешевой и тонкой, и треснула до самой пробки, порезав кожу. Но сейчас это было неважно. Важно — дать отпор этим ублюдкам.
— Сдохнуть хотите⁈ По одному! — крикнул я, бросая под ноги пакет, в котором осталась лежать упаковка кимчи, рис и бутылочка соевого соуса.
Разбитая бутылка соджи ощетинилась тонкими острыми краями. Я знал, что на юге все решают с помощью кулаков и очень редко — с помощью дубинок и ножей, но мы не южане. На севере все средства хороши, я понимал, с кем имею дело. Даже если сейчас они вытащат самодельные кастеты и короткие палки, одного или двоих за собой я прихватить успею.
— Ну чего встали, собаки⁈ — крикнул я еще раз, делая перед выпад «розочкой». — Давайте! Покажите свою преданность хозяйке!
Лицо Ким Аран перекосило от гнева, она уже готовилась выкрикнуть какой-то приказ, как тут из окна одного из домов высунулась голова пожилого мужчины.
— Вы чего тут устроили⁈ Я сейчас полицию вызову! — прокричал мужчина.
— Не лезь не в свои дела, старик! — крикнул один из бугаев.
— Это что тут, пукчосонцы буянят⁈ — мигом завелся дед. — С вами разберутся! Мигом разберутся!
— Валим, — сквозь зубы прошипела своим подручным Аран. — Мы вернемся за тобой, Ён Сок! Готовь деньги! Теперь ты должен полтора миллиона каждый месяц!
— Ага, жду с нетерпением, — ответил я, поднимая разбитую бутылку повыше. — Обязательно приходи.
Ким Аран цыкнула и, развернувшись на каблуках, моментально скрылась за поворотом улицы. За ней исчезли и ее подручные. Я остался стоять посреди пустой улицы в одиночестве, сжимая в руках разбитую бутылку, с которой капали остатки соджи вперемешку с моей кровью.
— Парень! Ты там как⁈ — крикнул мужик.
— Спасибо, дяденька! Все хорошо!
— Я вижу, поранился! Иди сюда! Поднимайся!
— Не надо, все хорошо!
— Иди сюда, юноша!
— Да не надо, говорю же вам! — крикнул я, подхватывая пакет. — Все хорошо!
— Ну и что? Есть у тебя бинт или пластырь? А чем обрабатывать будешь? А если зашивать. Знаешь, сколько стоит зашить рану в больнице? — хитро сообщил дядька. — Не артачься, северянин, не обижу. Поднимайся, подлатаем тебя.
Делать было нечего, в этом дядя оказался прав. Так что уже через пять минут я сидел на маленькой прокуренной кухоньке, а мужчина по имени Онг Бо Гён, держа сигарету в зубах, внимательно обрабатывал мою ладонь.
— Я в армии медиком служил, — сообщил дядя Бо. — На такие раны насмотрелся. То об штык кто поранится, кто подерется. Кто о разбитую бутылку, прямо как ты. Ничего серьезного, порез неглубокий, шить не надо, хватит повязки.
— Спасибо, дядюшка Бо, — я попытался поклониться, но сидя на табуретке получилось не очень хорошо. — За вашу помощь и на улице, и сейчас.
— Эти северяне совсем оборзели, — цыкнул Бо Гён. — Нет, ты тоже северянин, но я же сразу по человеку вижу, кто с гнильцой, а кто нормальный. Как учебный центр к университету приписали, так и начались на районе проблемы. Будто бы нам своих хулиганов не хватает, еще и ваши добавились.
— Так почему помогли мне, дядюшка?
Бо Гён затянулся, стряхнул пепел в небольшую грязную тарелочку, после чего взялся за кусок бинта и начал складывать тампон под повязку.
— Потому что молодой и сам по себе, так и живи, — ответил Бо Гён. — Я-то знаю, от чего ты сбежал, у меня родня есть на севере. И служил я на границе. Всякого через реку насмотрелись. Так что живи и радуйся, и не стесняйся просить помощи. На юге, конечно, тяжко, но тут и хороших людей хватает. Понял меня, северянин?
— Зовите меня просто Ён-кун, дядюшка, — тихо сказал я мужчине.
— Ой, вот только не надо глаза в пол прятать, меня ты не обманешь, — усмехнулся Бо Гён. — Я же видел все от начала и до конца. И как ты с ними разговаривал, и как за бутылку схватился. Ужимки свои для начальства оставь, ты же боец. И не смотри на меня так! Никому я докладывать не буду, больно надо. Тем более у кого голова на плечах есть, тот понимает, что до нас добираются только самые смелые и дерзкие. Трус сбежать не сумеет.
