Гражданин тьмы - Афанасьев Анатолий Владимирович (читаем книги .txt) 📗

Доктор смотрел на меня задумчиво.

— Случай не совсем ординарный.

— Да уж, — согласился я.

— Все-таки мне кажется, вы чего-то недоговариваете. Давайте начистоту. Обещаю, дальше этих стен никакая информация не уйдет.

Медсестра Нина притворилась глухонемой: зажала уши ладонями и закрыла глаза.

— К сожалению, мне нечего сказать.

— Хорошо, поставим вопрос иначе. Какой помощи вы ожидаете от нас? Вы не больны, насколько можно судить. Все внутренние органы на месте.

— Вы уверены в этом?

— В принципе ни в чем нельзя быть уверенным, когда речь идет о мужчинах вашего возраста. Можно сделать более тщательное обследование, положить в стационар. У нас прекрасные условия, ведущие специалисты… Но, разумеется, цены…

— Самуил Яковлевич, вы когда-нибудь сталкивались с чем-нибудь подобным?

— Сколько угодно, голубчик… Что вы, собственно, имеете в виду?

— Ну как же… Три дня провал. Потом этот шрам. Меня оперировали или нет?

— На это нельзя ответить однозначно. Думаю, мы имеем дело с некоей фантомной реальностью. Но это уже не мой профиль. Возможно, вам следует обратиться в соответствующие органы.

Мне пришла в голову мысль, что кто-то из нас сильно лукавит. Судя по открытому, доброжелательному взгляду Самуила Яковлевича, он подумал то же самое.

— У нас в доме есть один, — неожиданно вмешалась медсестра Нина. — Кличка Циклоп. Наркоман, пьяница — жуть. В аварию попал, ему ногу отчекрыжили. И все под кайфом. Ничего не помнил. Извините, Самуил Яковлевич.

— Ниночка! — строго заметил доктор, — Тебе лучше не встревать с разными глупостями.

По некоторым штришкам я понял, что отношения у Айболита и его белокурой помощницы более чем доверительные. Пора было отчаливать.

— Сколько с меня за консультацию? — спросил я бесцеремонно, но доктор ничуть не смутился, хотя как бы немного загрустил.

— Да что же, голубчик, лечения как такового не было… Обычно мы берем дороже… С вас, пожалуй, достаточно триста долларов.

Лучше бы ударил по башке колуном. Но внешне я не дрогнул, сказал:

— Хорошо, сейчас…

Вышел в коридор к Маше и назвал сумму. Моя любовь встретила разорительное известие геройски. Слегка побледнела, покопалась в сумочке и достала несколько зеленых бумажек.

— Не расстраивайся, Толечка. Каримов за своего оболтуса заплатил сразу за три месяца.

— Выходит, ты знала, какие тут цены?

Она невинно моргала глазами, и в них проступили две прозрачные слезинки.

Обедали дома, уже в третьем часу. Маша торопилась, ей надо было бежать в школу, но она боялась оставить меня одного.

— Не волнуйся… Я полежу, отдохну, поразмышляю.

— Толя, мне страшно.

— Не вижу повода.

— Постараюсь пораньше вернуться…

Как только ушла, я позвонил Витюше Званцеву. Больше и звонить было некому. Из всех прежних друзей он остался единственный. Зато надежный, безобманный. Такой же вольный стрелок, как и я, но преуспевающий. В рынок он не вписался, крысиную породу новых хозяев жизни на дух не переносил, но это ничего не значило. Витюша смог бы обеспечить себе сносное существование при любом режиме. Даже сейчас, когда он, как и я, приблизился к последнему возрастному перелому, сила жизни била в нем через край. Он был из тех русских мужиков, которых мало убить, их еще надо повалить. Занимался последние годы тем же самым, что и я, то есть груши околачивал, но с большим успехом. Перед его интеллектуальным напором мало кто мог устоять, не говоря уж о женщинах. Витюша их в определенном смысле фетишизировал, уподобляясь одному из своих любимых писателей Гиде Мопассану. С годами это свойство его неукротимой натуры приобрело маниакальный оттенок, поэтому, чтобы избежать недоразумений, я старался не оставлять с ним Машу наедине дольше чем на десять минут. Забавно, что при таких-то наклонностях Витюша ни разу не женился.

О моей трехдневной отлучке он, разумеется, уже знал, но без подробностей и горел желанием услышать их от меня.

— Сейчас приеду. Выпить есть у тебя?

— Выпить есть, но сперва сделай одну вещь.

— Зайти в аптеку? Да у меня всегда с собой.

— Узнай, пожалуйста, что это за фирма "Реабилитация для всех", чем занимается, кто хозяин — и так далее. Сможешь?

— Толяныч, нет проблем. Ложи трубку, перезвоню… Кстати, сколько ей лет?

— Кому?

— Ну, куда ты нырнул на трое суток.

— Приедешь — расскажу.

— Хорошо, жди…

Я полагал, что при его связях в деловых кругах и при том, что Витюша по три-четыре часа в день гулял по Интернету (уверял, что сшибает в день минимум по полтиннику! баксов), для него не составит труда навести справки. Так и вышло, но результат оказался, как я и думал, неутешительным. Витюша отзвонил через минут сорок и доложил, чтo такой фирмы в природе не существует, хотя есть ночной клуб "Экзотикус нормаликус", где можно за сто долларов…

— Ты не мог ошибиться?

— Нет, не мог… Так вот, за сто долларов целый комплекс услуг, включая именно реабилитацию. Догадайся, имеется в виду?

— Вить, приезжай, поговорим не по телефону.

— Мария Семеновна в каком настроении?

— Она на работе.

— Ох, Толяныч, не мне осуждать, но как-то это… неосторожно, что ли… Она чуть с ума не сошла. А женщина святая. Говорят же, что имеем, не ценим. Я ее, правда, успокоил. Что, говорю, с Толянычем может случиться, у него же башка деревянная?.. Он же…

— Витя, приезжай… Ей-богу не до трепа.

Явился ровно через час (от метро "Каховская"), и за это время я успел совершить неадекватный поступок. Прогулялся несколько раз по аллее от нашего дома до магазина. Чего искал, самому непонятно. Но — потянуло. Как преступника на место преступления. Поспрашивал у завсегдатаев про девушку по имени Сашенька. Никто ее не знал, не видел, не помнил. Единственной, кто представил ее по моему описанию, была молдаванка Тамара, у которой я иногда покупал яблоки и апельсины. С ней разговор получился чрезвычайно продуктивным. Молдаванка сказала:

— Как же, как же, помню… С вас ростом, да… Такая чистенькая вся… Вы с ней во-он туда пошли, за те кустики.

— Вы видели?

— Да.

— А что дальше было?

— А что было? Неужто воровка?

— Я хочу спросить, прежде она тут бывала, эта девушка? Или после того?

— Что-то не приметила….

— Тома, повидать мне ее надобно.

Молдаванка смущенно потупилась.

— Где ее искать, дамочку эту?

— Компания у ней не больно хорошая. Вам вряд ли подходит.

— Какая компания? Она вроде одна была.

— Что вы как одна! С ней двое были, мужчина и женщина В летах обои, женщина ничего еще, пьяненькая, но не шибко, а мужчина, ох серьезный. Глаз зоркий, развратный — и кулачищи по арбузу каждый.

— Надо же, а я не углядел.

— Глаза она вам отвела, дамочка эта. Умеют они. Вы за ней потянулись, как на веревочке.

— А они что, эти двое?

— Сперва попрятались, после за вами устремились. Я еще посочувствовала. Не иначе, думаю, на абордаж возьмут. А человек вы хороший, культурный… Груши купите?

— Тамара, пожалуйста, припомните… После из них никто не вернулся? И на другой день не было?

Молдаванка уже, видно, жалела, что поддержала разговор, раскраснелась, опасливо оглядывалась. Ее можно понять.

— Больше не приходили, нет… Господи, да что они вам учинили?

Ответить я не успел, подошел милиционер Сережа. Тоже по-своему примечательная личность. Он тут часто болтался сам по себе. Его появление не вызывало переполоха в торговых рядах: по статусу он не принадлежал ни к бандюкам, ни к органам правозащиты. Может, где-то и принадлежал к тем или другим, но не в нашем районе. Просто жил неподалеку и в свободное время забредал на подкормку по собственной инициативе. Никогда не хамил, не беспредельничал. Его не опасались, а многие, как и молдаванка Тамара, относились с состраданием, как к заблудшей овце.

— Здравствуй, Сереженька… Вон возьми кисточку, какая на тебя смотрит. Сладкий виноградик, кишмиш.