Никто, кроме тебя - Воронин Андрей Николаевич (читать онлайн полную книгу .txt) 📗
– Гипс снимется, тогда видно будет. Я больше всего перетрусил, когда понял, что к врачам меня везут. Здесь сейчас непонятно, кто этим занимается – приличные хирурги давно разъехались кто куда.
От ковров пахло пылью, от темно-багровых узоров начинало рябить в глазах. Монотонный, убаюкивающий, ленивый Восток – когда-то он, наверное, был таким. Только не сейчас.
– Я одного не понял. Ты сказал: “Пока Шаин не переиграл”. Что там он мог переиграть?
– Засадить тебя обратно.
Недоразумение быстро выяснилось. Оказалось, что “мюэллим” просто не успел выпустить пленника.
– Поторопился ты, – покачал головой Комбат. – Была бы теперь пожизненная индульгенция.
– Обидно, конечно. Постелили бы ковровую дорожку, типа вон той, сыграли бы туш. Да нет, не люблю я шерсти, особенно в большом количестве. Сейчас начну чихать и кашлять. Пошли лучше на свежий воздух.
– Погоди, – Рублев оперся спиной на гору рулонов с бахромой. – Никто нас здесь с тобой не потревожит, кроме моли. Скоро стемнеет, тогда и выползем.
– Кстати, насчет передвижения по местности. Ты какие тачки предпочитаешь?
– Любые! Лишь бы слушались!
– Тачка у нас будет. Осталось решить, куда ехать.
– Теперь тебя баксы не отягощают, проблема отпала. Мотанул бы на время к своим в Махачкалу.
– А кто тебе сказал насчет бабок, сам Шаин? – хитро прищурился Ворона. – Значит, еще пребывают в блаженном неведении.
– В смысле?
– Фальшивку я им подсунул. Купил за семь штук настоящих пятьдесят липовых. На случай, если захомутают. Упаковал как были, одну сотку только вытащил – так правдоподобнее. Я ведь на самом деле сотку разменял.
– Что тебе после этого сказать? Я за него прошу уважаемого аксакала, а он опять выкинул черт знает что! Теперь ты уж точно Шаину – кровный враг.
– Думаешь я сам не боюсь? Но ты прикинь – пятьдесят штук! В кои веки прилетела жар-птица, и ты станешь от нее отмахиваться?
– Ты будешь с птичками развлекаться, а я должен задницу тебе прикрывать?
– Извини подвинься! Кто кого прикрывает? Если бы не я, ты бы сейчас гордо шел по коридору в тельняшке, с завязанными за спиной руками.
– Парень ты веселый, – заметил Рублев, когда выбрались на улицу. – Но мне, честное слово, не до шуток.
Он снова вспомнил об Алле. Сегодня или завтра у нее мероприятие в “Каравансарае”? Забыл как назло.
– Где твоя тачка?
– Любую выбирай, какая на глаза попадется, – Ворона сделал широкий жест здоровой рукой.
– Ну да, сейчас мы еще угоном займемся. – Ходи пешком, если тебе так больше нравится. А я поехал, – Ворона извлек откуда-то небольшой ручной пульт. – Универсальная открывалка. Эти козлы даже обыскивать как следует не научились.
– Не такой ли ты дверь в подвале открыл? – усмехнулся Рублев.
– Там я вообще с дверью не связывался. Потом расскажу как-нибудь.
Время от времени Ворона быстро оглядывался по сторонам, оборачивался. Вроде бы никаких признаков опасности. Он заодно придирчиво оценивал автомобили. Остановился на “ауди” вишневого цвета.
– Как тебе “аудюха”?
– Где тут у вас “Каравансарай”? – поинтересовался “не в тему” Рублев.
Алле может не поздоровиться, если его начнут разыскивать.
– Отметить хочешь? Тогда точно “аудюху” берем.
Рублева поразила легкость, с которой Ворона вырубил противоугонную систему. Осталось только усесться на мягкое сиденье, включить зажигание. Перед ветровым стеклом покачивалась на пружинке миниатюрная ладонь с надписью “Аллах, Мохаммед йа Али”.
– Не помогли хозяину святые заступники, – кивнул Ворона. – На Бога надейся, а за тачкой присматривай.
Глава 8
Бурмистров не стал рвать не себе волосы из-за того, что “объект” в последний момент ускользнул. Не его, Ибрагима, дело – взрывать, стрелять, ловить, выпускать кишки. Для этого есть другие. Свою задачу идентификации он выполнил блестяще.
Связавшись с санаторием у озера, узнал свежие новости. О человеке, обошедшем несколько фирм со странными запросами по поводу благотворительности. О таможенном инспекторе, перепуганном насмерть. След тот же самый. Пусть теперь другие принимаются за работу, спускают свору. А ему потом передадут несколько снимков для коллекции.
И все-таки странно повел себя этот фээсбэшник. Не в традициях своей конторы. Действовать в одиночку и переть практически в открытую? Его ведь не акцию возмездия осуществить послали, а только справки навести.
Вот те трое действовали грамотнее. Впрочем, и задание они имели четкое и ясное. Им точно указали место, где должна происходить приемка партии ручных зенитных комплексов – на этот раз не “Стингеров”, а российских “Иголок” с оптической головкой самонаведения, с блоком игнорирования ложных целей и отсева помех. Конечно, не на борту сухогруза и не в порту. Ночью – на пустынном клочке Апшерона, в окружении старых нефтяных вышек. В Москве разнюхали, что за личности производят приемку, и решили использовать свой шанс. Ну что ж, получили три трупа.
И вот сейчас, не сделав для себя никаких выводов, прислали какого-то жлоба, напрочь лишенного терпения. Остается только руками развести.
В очередной раз Алла высказала “содержателю” свое недовольство затворничеством.
– Ты ведь мужчина, ты должен быть уверен в себе. Если кто-то не выпускает женщину даже в магазин через дорогу, такой человек в себе сомневается, низко сам себя ценит. В конце концов мне надо постричься – есть вещи, которые я не могу сделать в этой чертовой квартире.
– К тебе приедет парикмахерша. Холеное лицо Эфендиева, большого чиновника из мэрии, можно было бы назвать красивым, если бы не полные капризные губы. Сейчас он сидел в кресле в белой сорочке с расстегнутой верхней пуговицей и ослабленным узлом галстука, не глядя нащупывал и отправлял в рот чищеный миндаль, уже опротивевший Алле.
– Не сможет она меня постричь по-человечески, – окончательно разозлилась Космачева. – Ей нужно зеркало, к которому она привыкла. Здесь она будет чувствовать себя не в своей тарелке и обязательно напортачит.
– Не напортачит, – невозмутимо пообещал хозяин квартиры. – Из кожи вон будет лезть, стараться.
– Знаешь какие у нее клиенты, чьи жены у нее стригутся? – и Космачева пустилась в перечисление.
В середине своей речи она вдруг расслышала шаги на лестничной площадке. Кто-то приблизился к входной двери… Сразу вспомнила о “двоюродном брате” и о другом человеке, который потом приходил насчет Бориса. Тогда она рада была возможности поболтать и не сразу ощутила дуновение угрозы. Сейчас наоборот: пришлось сделать над собой усилие, чтобы не сбиться, не позволить измениться голосу.
Привычка к одиночеству развила у Аллы слух, сейчас она отчетливо представляла происходящее на площадке. Неизвестный затих, подслушивая, потом отступил назад. Этот точно насчет “родственника”. Что-то “братец” все-таки выкинул и теперь ей тоже не поздоровится.
Сразу стали рисоваться картины: вот она с петлей на шее, а ему послали ультиматум. Или с ней захотят сделать что-нибудь похуже: изуродовать лицо, изнасиловать особо садистским способом?
Пока не решаются сунуться. Ждут, чтобы она осталась одна? Зачем им применять силу к большому начальнику или даже пугать его? Зачем платить чрезмерную цену за то, что можно взять по дешевке?
– Мы скоро отправляемся?
– Попозже. Надо решить еще несколько вопросов, заехать домой.
– Куда еще позже? Уже половина девятого.
– Не волнуйся, “Каравансарай” работает до пяти утра.
– Ну, конечно, ты показываешься со мной только тогда, когда, все порядочные женщины ложатся спать.
– Нравится тебе пустословие. Сколько раз я тебя возил в магазин, на море.
– На море! На такой пляж, где нет ни души.
– А сегодня… Я ведь не прячу тебя от друзей.
– Потому что каждый притащится со своей. Только на меня не рассчитывай, меня сегодняшняя программа не устраивает.
Эфендиев привык к непродолжительным сценам и рассматривал их как женское кокетство, желание привнести остроту в их отношения. Но сейчас претензии Аллы выходили за рамки капризов – не столько по существу, сколько по тону.
