Профи крупного калибра - Нестеров Михаил Петрович (лучшие книги онлайн TXT) 📗
Он не ошибся, и разговор со стариком состоится. Только вот что он может принести Олегу? Выгоду или снова неприятности? Поляков и так едва терпел его выходки, а сегодня утром в его голосе прозвучала неприкрытая угроза. Олег еще раз вернулся к прежним мыслям, представил себе Диму Валеева, свой труп в лодке, камень, привязанный к ногам. Похоже, шутки кончились. А этот старик, возможно, поможет.
– С чего ты решил, что я приехал по делам? – спросил Шерстнев открыто, последовав примеру собеседника. За долгие годы в разведке он научился распознавать, что скрывается за той или иной фразой, как опытный ювелир с поразительной точностью определяет чистоту драгоценного камня. И если бы Олег опустил извинения за «львиный» интерес, все равно Шерстнев поступил бы так, а не иначе.
Прежде чем спросить: «Говори, что тебе известно обо мне», – бывший чекист с неудовольствием подумал о Руслане и Вадиме – они не сдержали своего слова. Его в лоб спрашивают – зачем он явился? Ясно, что этот Олег справляется по собственной инициативе, а не по заданию Полякова – такой откровенной глупости не сыскать даже в зверинце. Однако в вопросе Олега Василий Ефимович не видел праздного любопытства.
– Ну, говори, что тебе известно обо мне.
«А старикашка с гонором», – довольно улыбнулся Олег. Улыбнулся оттого, что оба сразу поняли друг друга и перешли на открытый обмен данными.
– Известно достаточно, – ответил Олег, – например, то, что Борис Левин не до конца посвящен в ваши планы. Хачиров велел мне держать язык за зубами, если разговор с Левиным коснется Араба.
– А сейчас кто тебя дернул за язык?
– Девушка, дочь Радзянского. Может, вы не в курсе, Василий Ефимович, но вчера, например, по приказу Полякова я пристегнул ее наручниками к спинке кровати, и Вадик изнасиловал ее.
Шерстнев подался вперед.
– Он что сделал?!
– Изнасиловал, – спокойно повторил Олег. – А чему вы так удивляетесь? Вы думаете, проститутку нельзя изнасиловать? Насилуют даже бабушек вашего возраста.
Шерстнев пропустил намек на оскорбление в свой адрес, ненадолго задумавшись. Сухими пальцами он теребил пуговицу на рубашке и смотрел прямо перед собой, не замечая, казалось, водителя, к этому времени полуобернувшегося к нему со своего места. Смотрел и не замечал стройных рядов пальмовых деревьев, протянувшихся по обе стороны дороги, свечи кипарисов, видневшихся в просвете пальм, машин, проносящихся мимо с огромной скоростью. Он думал о том, что его, Василия Ефимовича Шерстнева, грубо проигнорировали и никто его не боится.
Похоже, власть его заканчивалась. Полякова он почти не знал, а при первой встрече посчитал, что мозгов у того с гулькин хрен. Тогда, выходит, Вадим на одном инстинкте сумел разобраться, что перед ним не старый авторитет, а куча догнивающего дерьма, способного, однако, помочь на определенном этапе. Иначе как объяснить его поведение? Если только этот парень не врет. Хотя зачем ему врать?
– Ты говоришь правду? – на всякий случай спросил Шерстнев.
– Да мне плевать, верите вы мне или нет, – пожал плечами Олег, не подозревая, что тот, на чью помощь он рассчитывал, прикидывает, ехать ли ему дальше или попросить развернуться и отвезти обратно в аэропорт, больше думает о собственной безопасности, о том, что трудно удержать авторитет, который, кроме солидного стажа и собственной репутации, абсолютно ничем не подкреплен. Он оказался тараканом, тараканищем, которого до поры до времени все боялись; но вот прилетел воробей, клюнул – и нет великана. Поляков и был похож на воробья – маленький, серый, невзрачный. Именно от него можно было ожидать неприятностей. И ничего не было удивительного в том, что мысли Шерстнева совпали с мыслями Радзянского, который довольно четко определил, что из всей этой компании самым опасным является Поляков. А вот до Шерстнева, обремененного собственным авторитетом, этот факт дошел слишком поздно.
Он знал ответ на вопрос, но все же задал его:
– Поляков сказал девушке, что Лев ее отец?
– Угадайте с двух раз.
– Так... А что еще говорил этот мерзавец? Этот ублюдок что ей говорил? Не ей, а вообще.
– Да много чего. – «Сдавать, так по всем параграфам», – все еще не теряя надежды выпутаться и обезопасить себя от Полякова, решил Олег. – Во-первых, Вадим пригрозил Арабу отдать девушку в обработку сифилитикам, завести на нее уголовное дело. В общем, в таком вот духе.
Шерстнев не верил своим ушам. Ведь он запретил Полякову вступать в контакт с Радзянским, поскольку факторов давления на Льва было предостаточно, с этим справился бы один Хачиров. А они...
– ...мать их, устроили цирк! – в продолжение мысли зло выругался старик. – Когда это было?
– Что? – не понял Олег.
– Когда Поляков угрожал Радзянскому?
– Когда Араб приехал из командировки и докладывал Хачирову. В тот же день Руслан и раскрыл перед ним все карты. А во время разговора Полякова, Араба и Хачирова я стоял позади Радзянского и слышал каждое слово.
– А ну-ка расскажи подробней, – потребовал Шерстнев; и по мере того как углублялся в детали Олег, все больше представлял себе дальнейшие действия Радзянского. И на душе у него становилось спокойней, потому что поможет ему не кто иной, как Левушка Радзянский. А сам Шерстнев в очередной раз докажет Руслану Хачирову, что головы у них набиты дерьмом, что они не способны додуматься до чего-нибудь полезного. Без Шерстнева, то бишь без головы, они – задницы. Даже больше: они трупы. И только Василий Ефимович в состоянии предотвратить еще одну трагедию. Пусть Руслан не уповает на надежную охрану, крепкие стены и цепных собак – Араб убьет его. Но прежде устранит Полякова, поскольку угрозы из уст начальника милиции прозвучали недвусмысленно. И ответ Араба будет только один. Его не зря назвали планировщиком, он уйдет от любой опеки, сколько людей ни приставляй к нему, он останется также и вне подозрений. Поляков усложнил ему задачу, но невольно расширил фронт действий, а где больше простора, там больше комбинаций. Сейчас бесполезно гадать, каким образом Лев Радзянский собирается устранить Полякова, время и обстоятельства обязательно наведут его на определенную мысль.
Василий Ефимович достаточно знал своего ученика, чтобы встать на его место и с высокой точностью представить его настроение, ход мыслей, что он и сделал, не забыв похвалить себя старой истиной: «Умные люди приходят к одинаковым мыслям».
Он мог предупредить Полякова о смертельной опасности, нависшей над ним. Однако в этом случае все, что пришло на ум старому чекисту чуть ранее, потеряло бы свою силу.
Жизнь снова возвращалась к старику, лицо посвежело, глаза ожили, губы тронула легкая улыбка. И она не ускользнула от Олега. Он молча, кивком, словно они с Шерстневым были старинными приятелями, спросил: «Ну, чего ты там надумал, старина?»
– Так, – Шерстнев приободрялся на глазах, – я все понял. Осталось выяснить твой интерес в этом деле.
– В смысле?
– Будем называть вещи своими именами, Олег. Почему ты сдаешь мне Полякова? – В эти слова Шерстнев вложил ту интонацию, которая стала понятна оперативнику: фраза «сдаешь мне» говорила едва ли не о всесилии старика, о его непререкаемом авторитете, о его влиянии и на Хачирова, и на Полякова, которые если и признавали авторитеты, то предпочитали молчать об этом.
– Последнее время у нас с ним натянутые отношения, – ответил Олег.
– Это не ответ.
– Хорошо. Откровенность за откровенность: я не хочу получить пулю в затылок.
– И ты рассчитываешь на мою помощь, – то ли спросил, то ли резюмировал Шерстнев. – Что ж, это справедливо. Пожалуй, я могу гарантировать тебе безопасность. Если ты согласишься и дальше помогать мне. А относительно меня не беспокойся, через недельку я уеду, и ты можешь сказать самому себе: «До бога высоко, до царя далеко».
– Но Поляков останется, – осторожно напомнил Олег.
– Я этого не говорил. – И снова улыбка тронула сухие губы старика.
От этой улыбки Скачкову стало не по себе. Если физиономию Полякова он сравнивал с крысиной, то весь облик старика напомнил ему ядовитую змею, которая своим шипением успокаивает, чтобы нанести разящий удар.
