Из России за смертью - Рогожин Михаил (мир книг TXT) 📗
— Удивительное место.
— В Африке все удивительно, — поддержал профессор. — Вы, русские, поймете это не скоро. Потому что не желаете понять. Сейчас вы ведете себя так, как мои предки два века назад. В вас сидит дикарское самомнение первооткрывателей. Первые миссионеры тоже считали, что несут чернокожим племенам счастье веры и цивилизации. А в результате породили рабство, бесконечные войны и ненависть. Сколько же времени понадобилось нам, европейцам, чтобы научиться уважать африканцев. И вот пришли вы и одним махом решили осчастливить их новой верой. Ерунда. Ваша азиатско-социалистическая утопия не считается ни с историей, ни с культурой, ни даже с географией. Вы уверены, что поддерживаете прогрессивные преобразования. Но вам невдомек, что в Анголе идет давняя борьба между племенами и народами. Когда-то имбангала воевали с мбунду, сейчас выясняют между собой отношения кимбунду и овимбунду. Они сами решат свои споры. А вы наперекор здравому смыслу путаете их своим социализмом. Неужели вам мало кубинцев? Посмотрите, во что превратились веселые, беззаботные люди на Кубе? Благодаря вам они стали головорезами. За какие идеалы Фидель заставляет их гибнуть здесь? Ну, допустим, у кубинцев и ангольские корни, и предки имеются. Но вы-то зачем? Представляете, что будет, если завтра португальские военные советники отправятся в Россию помогать татарам бороться за независимость?
Найденов невольно рассмеялся. Профессор завелся еще больше.
— Смешно?! Но вас даже нельзя назвать расистами, потому что ваши сердца здесь не принадлежат никому — ни белым, ни черным.
— А вашим предкам со своими крестовыми столбами было небезразлично? — вставил, как бы оправдываясь, Найденов.
— Святая церковь во главе с папой римским предоставила право на колонизацию Африки Португалии. Почему? Потому что мы несли веру, в отличие, скажем, от голландцев, которые укореняли работорговлю. Помяните мои слова — Россия никогда не утвердится в Африке. Нельзя изменить ход истории. Нельзя на полном ходу останавливать поезд цивилизации. Можно только пустить его под откос. Пойди, спроси вождя бушменов, что он думает о социализме?
— Да он вообще не думает.
— Ошибаетесь. Каждый народ думает. Но думает о своем, а не о вашем.
Найденов молча кивал головой. Не хватало только, чтобы профессор полюбопытствовал, что сам майор Найденов здесь конкретно делает. Пришлось бы долго рассказывать о материальных трудностях, приведших его сюда. Но профессор тактично не полюбопытствовал. Должно быть, из любви к собственной дочери.
Найденов в который раз пожалел, что согласился участвовать в экспедиции.
Разговор прервался неожиданно, принеся облегчение майору. Порыв ветра донес шум винтов вертолета. С разных сторон к столу подбежали Санчес и бушмены. Задрав головы, все смотрели в направлении шума.
— Нас засекли унитовцы, — мрачно предположил Санчес.
— Тогда почему с той стороны? — не согласился профессор.
САНЧЕС
Долго спорить не пришлось. Из-за леса появился МИ-8. Вертолет шел низко и несколько уклоняясь от стоянки бушменов. Потом неожиданно зашел на вираж и завис над пальмами. Летчик приступил к снижению. Стало ясно, что прилетел кто-то из своих. И действительно, через несколько минут, не дожидаясь остановки винтов, из люка на землю спрыгнул Рубцов. За ним показалась медсестра Хасанова. Все молчали, ожидая объяснений. Но подполковник был взбешен и не собирался никому ничего докладывать. Решение воспользоваться вертолетами пришло тогда, когда выяснилось, что угонщики, за исключением подстреленного Рубцовым, сбежали в лес. Стало быть, догонять отряд Сантуша лесом значило получить пулю из-за любого дерева. Рубцов приказал советским летчикам поднимать машины и лететь обратно в Менонгу. А сам, получив по рации от Сантуша координаты стоянки группы Санчеса, решил махнуть на одном вертолете прямиком к ним, чтобы побыстрее разобраться с кубинским полковником.
Найденов первым подошел к Рубцову и поразился необычной бледности его лица. Наскоро пожав протянутую руку, Рубцов резко спросил:
— Где Санчес? Нужно поговорить.
— Я здесь, — мрачно ответил появившийся из-за вертолета кубинец.
Рубцов не удостоил его взглядом. Направился к столу, за которым еще недавно бушмены угощали гостей. Санчес с достоинством последовал за ним.
— Оставьте нас наедине, — приказал подполковник, обведя присутствующих тяжелым взглядом. Профессор подошел к Найденову.
— Что происходит?
— Им нужно поговорить тет-а-тет, — уклончиво объяснил майор. И предчувствуя неприятности, добавил:
— Скажите бушменам, чтобы они на всякий случай спрятались за свои перегородки.
Вентура раздраженно пожал плечами и что-то прокричал возникшему перед ним вождю. Тот с трудом отогнал возбужденно разглядывающих вертолет соплеменников. Рубцов подождал, пока все скрылись из виду. Потом развернулся, схватил рукой отворот куртки Санчеса: «Ну, рассказывай, полковник». И бешено заглянул ему в глаза.
Санчес спокойно накрыл своей ладонью руку Рубцова и молча принялся разжимать его кулак. Пальцы Рубцова впились намертво. Санчес упорствовал. Никто из них уступать не собирался. Не выдержав натяжения, треснула ткань куртки, и кубинец освободился от захвата Рубцова. Но второй рукой подполковник нанес Санчесу удар по голове — лишь моментальная реакция позволила Санчесу слегка уклониться, и кулак едва задел его челюсть. Ответный короткий удар кубинца по корпусу застал Рубцова врасплох. Подполковник тяжело осел на стол. И вдогонку получил еще один прямой удар. Потрясенный, он потерял ориентир. Санчес дождался, пока подполковник оклемается, и в момент, когда Рубцов попытался встать, ребром ладони провел в направлении шеи завершающий удар. Но рука лишь со свистом рубанула воздух, потому что Рубцов умудрился пяткой с разворота достать кубинца точно в печень. Санчес рухнул на колено, упершись обеими руками о землю. Сохранив вертикальное положение, он, превозмогая резкую боль, привстал и отступил несколько шагов назад. Рубцов успел принять защитную стойку.
Потрясенные обоюдными ударами, противники испытующе смотрели друг на друга затуманенными глазами.
— Рассказывай, пока я тебя не убил, — прохрипел Рубцов.
— Вряд ли удастся, — с достоинством ответил Санчес.
— Мне жаль тебя разочаровывать... с этими словами подполковник пошел в атаку.
Кубинец хорошо держал дистанцию. Сначала рука, а потом и нога Рубцова не достигли цели. В ответ же ему самому пришлось уклоняться от серии ударов. Желая восстановить силы, противники снова разошлись.
— Ты дал приказ уничтожить наших летчиков? — с трудом регулируя дыхание, спросил Рубцов.
Санчес предпочитал молчать.
— Мне признался один ублюдок, которого я подстрелил. Они не солдаты народной армии, они люди Оливейры...
— Да. Это переодетые люди Оливейры, — глухо повторил кубинец. И, помолчав, добавил:
— Емельянов продал ему ваши вертолеты.
Это известие Рубцов воспринял как еще один коварный удар. Он несколько расслабился и раскрылся. При желании Санчес одним прыжком мог бы наказать его за эту оплошность. Но кубинец не шелохнулся.
— Не верю... не верю... не верю... — упрямо повторил Рубцов.
— Мне врать не имеет смысла.
— Но ведь ребят непременно убили бы...
— Здесь каждого из нас могут убить в любой момент. Я отвечаю за своих кубинцев, — безразлично произнес Санчес. — Емельянов хотел подставить меня...
Рубцов потерял всякую охоту продолжать драку. Он повернулся спиной и направился к столу. Медленно усевшись на него и вытянув ноги, подполковник задумчиво объяснил вслух сам себе: «Знаю, был сговор. В госпитале. Когда вы говорили по-испански».
— Сговор у твоих командиров. Я лишь исполняю приказ. Как и ты.
Санчес подошел к столу и сел рядом.
— Твое счастье, что я сумел ребят отбить. А Емельянов ответит передо мной лично. По моему уставу.
Трудно было не поверить Рубцову. Санчес осторожно добавил:
