Оперативное вторжение - Нестеров Михаил Петрович (список книг txt) 📗

«Вот дальше будет по-настоящему страшно!»

«Как же ты, смертница, боялась смерти? Где логика?»

Но смерть – она разная. Если я взорвусь, то все произойдет мгновенно, не больно, а я попаду в рай и стану гурией. А если поймают при побеге, то я опозорюсь, и еще неизвестно, как со мной расправятся [[20]].

«Всего сорок один человек...»

Вместе с шахидками – сорок семь. Минус один убитый и... этот тоже труп. Сорок пять. Как у Дюма.

«Здесь помогал земляк – Саид Нуралиев. Это его магазин. Еще военный комендант – его имени я не знаю...»

«Пиши, пиши!»

Еще одна надпись, сделанная Жулебиным:

«Саид Нуралиев».

Досье. Кирпичом на железе.

Ровно через минуту туда добавилась еще одна запись: номер телефона, который продиктовал Жулебину дежурный по городу.

– Все, – подвел итог Чила, – здесь мы закончили. – Он склонился над боевиком и двумя пальцами пережал ему сонную артерию.

«Готов».

– На место его.

Место – возле окна приема и выдачи багажа.

Чила бросил взгляд под ноги и подобрал гильзу от своего пистолета. Глянув на Утенка, подмигнул ему и положил гильзу на край прилавка.

«Зачем?» – взглядом спросил Утенок.

– На наблюдательность боевиков рассчитываю. Пошли отзвонимся начальству.

Чила держал наготове трубку полковника Артемова. Поднимаясь по горизонтальной шахте, находясь на складе «Погребка» и дальше, вплоть до этого момента Ильин мобильник не включал. Мало того, Николай несколько раз проверял, не включился ли он случайно. Излишняя предосторожность, однако входящий звонок мог выдать группу с головой, причем в самый неподходящий момент.

Набрав номер, Ильин попросил к телефону руководителя штаба. Кудряшов только что закончил короткий разговор с дежурным и ждал этого звонка.

– Товарищ генерал-полковник! – приветствовал его Николай. – С вами говорит матрос Ильин – спецназ ВМФ...

33

Генерала мелко трясло. Рука выписывала на чистом листе бумаги какие-то кренделя, и Кудряшов не узнавал своего почерка. Он писал одно, а звуковое сопровождение было иного толка, все сводилось к одному восклицанию: «... в рот!» Генерал скопировал пилота падающего «Ту-154», только возглас летчика, навеки юркнувший в чрево «черного ящика», был обреченным, больше походившим на всхлип, последним глубоким вдохом: «... в рот!» Именно на вдохе, наполняя легкие разреженным воздухом разгерметизированной кабины. И еще больше сотни голосов всхлипнули позади пилота обреченного воздушного судна.

Сотни, сотни голосов.

Обреченное судно.

«Что делать, что делать?..» – звучал в голове генерал-полковника многократно «заигранный» вопрос.

Взяли «языка». Допросили. Собираются подбросить его труп. Сука, они подлянку подбросили! Это же провал! Это полный трындец! За это голову снимут! Ему же лично придется докладывать Путину.

«В России 93 федеральных органа исполнительной власти». Так, а это откуда? А, из недавнего собрания. Кудряшов понимал, что начинает сходить с ума.

У полковника Артемова нет связи. Дамаскин тоже говорил про плохую связь. Немудрено. Однажды Кудряшова пригласили на передачу «От первого лица» на «Радио России». Он опаздывал, пришлось начинать в машине по телефону. Но связь прервалась при входе в здание, вещавшего на всю Россию. Аномалия.

Совсем недавно это было. Кудряшов опять же на всю Россию заявил: «Накануне президентских выборов пресечена попытка проникновения террористических групп в центральные регионы России». А ведь пользовался проверенными данными, оперировал тем, что знал наверняка.

Сейчас выходило совсем уж трагикурьезное: не сумели пресечь сразу две попытки – одна исходила от чеченских боевиков, другая – от российских осужденных спецназовцев – РОС, короче, рота особой специализации. Все разом проникли на стратегический объект. Такое заварят, ни одна «Альфа» не разгребет. И в ушах прокатилось эхо этого слова: гребет... И – затихло по затухающей.

– Аховое положение, – бросил генерал помощнику, записывая номер сотового телефона, по которому с ним связался Ильин. Если бы Кудряшов заглянул в зеркало, он бы увидел себя – постаревшего на добрый десяток лет, с ввалившимися глазами, бледного до болезненной желтизны. Некоторые частенько сравнивали его с Русланом Хасбулатовым, вот сейчас цветом лица он точно походил на некогда высокопоставленного чеченца. – Стой, стой! Кого вы не можете держать? Приемщика? То есть как – принимайте?! Эй, как там тебя... – Кудряшов, записывая имена и фамилии чеченок, напрочь забыл, как представился этот матрос-спецназовец из ВМФ. Вот маза факер! – Алло! Алло! – Кудряшов в сердцах бросил трубку, не попадая на рычаг – в «обратку» он услышал короткие гудки.

– Что там? – спросил помощник.

– Там полный п...ц. Сейчас прибежит какой-то приемщик с какой-то дверью. Там, говорит, все написано... Так, всем группам спецназа приготовиться. По полной...

34

Кемаля привлек голос Магомеда Тумриева, снайпера, взявшего под контроль оба южных выхода: центральный и тот, что вел из «минус первого этажа» на площадь. Стрелок находился в помещении билетных касс. Справа от него (восточная сторона) – глухая несущая стена, слева – две распахнутых настежь двери: одна вела в комнату старшего смены, вторая – в общее отделение с изолированными кабинками. Через приоткрытое окно, по отношению к площади расположенное на высоте трех метров, Тумриев увидел выбежавшего на площадь человека. Он лишь на миг показался из-за какого-то щита, который тащил на спине. Затем, повернувшись, устремился к Комсомольскому шоссе.

Вообще сбежавший заложник – рядовое событие, его даже происшествием не назовешь. Но этот заложник убегал из перекрытого и, казалось, надежно охраняемого помещения. Где в данное время должны находиться Юсуф Умаров и Владимир Юнусов. Минут двадцать прошло с тех пор, как они дали знать о себе короткими очередями, отвечая на огонь неугомонного приемщика.

Кемаль не дошел до билетных касс нескольких шагов. Он остановился там, где совсем недавно стояла толпа заложников, превратившихся вскоре в кровавое месиво. Отсюда были видны и искореженные машины «Скорой помощи», и пропитавшиеся кровью куски ткани, которыми кое-как были укрыты фрагменты тел. И к ним, и к расстрелянным милиционерам Кемаль приближаться запретил под стандартной угрозой расстрела заложников.

И вот именно к тому месту кто-то бежал, прикрываясь дверью. Снайпер, не спрашивая разрешения на выстрел, дважды спустил спусковой крючок штурмовой винтовки. Однако пули отрикошетили от металла. И не было никакой возможности попасть хотя бы в ноги беглецу: издавая жуткий грохот, дверь волочилась по брусчатке. За ней беглец был, как за танковой броней.

Он не повернул ни влево, ни вправо, а попер по прямой через шоссе к Комсомольской площади. Вот он миновал один пассажирский автобус, стоящий за внутренним кольцом площади, потом второй – это произошло уже внутри кольца. Между джипом отряда МЧС и спецмашиной отряда взрывотехников силы его, видимо, иссякли, и он бросил свой железный щит. Но сумел обезопасить себя на сто процентов, забегая за джип и находя за ним еще более надежную защиту.

Кемаль смотрел на «броненосца» завороженным взглядом. В голове не нашлось даже мысленного комментария к его действиям.

Али был знаком с тактикой спецподразделений. Он наверняка знал, что снайперы и наблюдатели заняли выгодные места. Их нельзя увидеть, разве что определить их позиции. То же самое происходило здесь, на захваченном объекте. Обмен любезностями.

Кемаль понимал, что ликвидация главаря террористов – одна из главных задач штаба, но только в точном просчете с последствиями и контрмерами, которыми ответят боевики. И все же Али обходил опасные места стороной. Пострадал купол, не такие серьезные разрушения были среди оконных стеклопакетов. Образно говоря, Кемаль, как вампир, сторонился тех мест, на которые падал солнечный свет из прохудившейся крыши. Он всегда находился в тени и лишь иногда подходил к краю. Чтобы сбить наблюдателей с толку, надевал маскировочную шапку и раскатывал ее до подбородка. В таком виде главарь не отличался от собратьев по оружию.