Ликвидатор - Тамоников Александр Александрович (книги хорошего качества TXT) 📗
Но Николай перебивает меня:
– Не найдут. Об этом есть кому позаботиться. Ты же его все равно бросишь?
– Брошу.
– Ну вот, а я подработаю неплохо.
– Разборка?
– Тебе какая разница?
– Никакой.
– Так оставляешь?
– Забирай вместе с Катиной «бэхой».
– Вот и отлично.
Оба автомобиля я загоняю во двор Николая. В семь тридцать он везет нас в соседний областной центр на своем стареньком авто. Истинную причину поспешного отъезда мы объяснять не стали. Просто сказали, что необходимо отбыть на неопределенный срок. Николай не стал задавать лишних вопросов. Надо – значит, надо.
Дашка сидит сзади у правого окна, любуется новым телефоном, не видит больше ничего и никого. Катя в середине, я – слева. Николай занят дорогой, а мы негромко переговариваемся.
– Стас, у моего покойного мужа были влиятельные знакомые, – шепчет молодая женщина. – Может быть, сообщить им о нашей проблеме и попросить помощи?
– Самая распространенная на свете иллюзия – это будто бы кому-то до кого-то есть дело. Никто из бывших друзей твоего мужа нам не поможет. Уверяю, первой реакцией на твой рассказ станет колоссальный испуг и куча отговорок.
– А правоохранительные органы?
Я смеюсь и говорю:
– Самый порядочный мент в России – полковник Глухарев. Но он обитает очень далеко, где-то в телевизоре, в зазеркалье НТВ. Со стражами порядка вообще лучше не связываться.
– Что же ты предлагаешь?
– Свалить. Далеко и надолго. Кстати, у вас с Дашей есть загранпаспорта?
– Есть.
– Надеюсь, ты их прихватила?
– Разумеется. Но нас ведь могут обнаружить. По дороге или в аэропорту.
– Ты проходила в школе теорию вероятности?
– Конечно, как и все.
– Так вот, вероятность того, что мы спалимся, уж извини за жаргон, составляет ноль процентов и восемь нулей после запятой.
– Почему ты так уверен в этом?
– Да потому, что генерала Семирядова нет в живых уже двадцать восемь часов. А его заместитель ловить нас по всей стране не станет. Ему сейчас тоже не до этого.
От Клещевки до соседнего областного центра было около ста пятидесяти километров.
– Вам куда в этом городе? – спрашивает Николай, когда за окнами машины начинают мелькать домишки пригородных кварталов.
– Если не трудно, то поближе к аэропорту, – прошу я.
Дальний родственник Екатерины вскидывает брови, но молчит.
Город уже проснулся, люди спешат на работу. До аэропорта нам приходится ехать еще с полчаса.
– Вот мы и на месте, – говорит Николай и поворачивает на свободную стоянку. – Так куда же вы все-таки собрались?
– Дружище, нам необходимо улететь как можно дальше, – отвечаю я, пожимая его руку.
– А зачем?
Переглянувшись с Катей, я вполголоса сообщаю:
– Понимаешь, до нас дошли слухи, что автокатастрофа, в которой погиб твой двоюродный брат и племянник, была не случайна.
– Вы серьезно? – Улыбка слетает с его лица.
– Абсолютно. Такими вещами не шутят. А посему у нас к тебе большая просьба.
– Буду рад помочь. Что нужно сделать?
– Ничего. Просто если у тебя кто-нибудь о нас спросит…
– Я ничего не скажу!
– Напротив, скажи все как есть. Отвез, дескать, в соседний областной центр. Только про аэропорт упоминать не стоит. Высадил у остановки общественного транспорта и больше не видел. Договорились?
Он яростно трясет мою руку, и по его уверенному виду я понимаю, что этот человек нас ни за что не сдаст.
Попрощавшись, мы подхватываем вещицы и спешим внутрь скромного аэровокзала. Предстоит выяснить расписание, купить билеты, дождаться регистрации на рейс и обязательно перекусить в ресторане. Я ведь со вчерашнего вечера ничего не ел.
Вынужденное купание в холодной осенней реке надоело мне до чертиков. Но деваться было некуда, приходилось терпеть. Ныряя раз за разом, я снижал вероятность того, что меня обнаружат телохранители и друзья покойного Макеева. К слову сказать, их число росло на глазах. К этому моменту у баржи стояло более десятка автомобилей и толпилось не менее пятидесяти человек.
Последний раз я заставил себя задержать дыхание и уйти с головой под воду, когда до яхты оставалось метров пятнадцать. Небольшое судно тихо шло под одним парусом против течения. На борту гулял народ, играла музыка, слышался чей-то смех.
Я плыл на глубине метра и посматривал туда, откуда должно было появиться белоснежное тело яхты. Заметив его, я резко повернул к поверхности, всплыл перед самым носом судна и ухватился за ребро форштевня, выступающее над гладким пластиковым корпусом. Яхта поволокла меня вверх по реке, и скоро я опять оказался напротив проклятого «Брудершафта».
На набережной происходило столпотворение. К автомобилям Витиных дружков добавились машины с мигалками. Народ разделился на две группы. Одна активно суетилась, другая стояла чуть поодаль и глазела на происходящее.
«Поскорее бы отсюда убраться», – подумал я и дважды приглушенно кашлянул.
Теперь время работало на меня. Яхта все так же неспешно боролась с течением, парус легко покачивался под слабыми дуновениями ночного воздуха. Автомобильный мост, маячивший впереди, приближался очень медленно. Но все же яхта шла гораздо быстрее, чем это делал бы я, полагаясь на растраченные силы.
Вскоре некое оживление началось и на другом берегу. Три легковых авто прощупывали фарами набережную. Несколько мужчин метались в пучках света, осматривали прибрежные воды.
«Ну-ну, ищите! – подумал я и криво улыбнулся. – Мы еще поборемся. Целая ночь впереди. Мое преимущество в том, что Витины бандюки и сотрудники полиции не знают, куда я намылился: вверх или вниз по течению. А силенок у них недостаточно для того, чтобы обшаривать и держать под контролем оба берега. Слава богу, пока не видно катеров! А то они давно прочесали бы всю реку».
Над моей головой нависли бетонные сооружения моста. Казалось, яхта вот-вот зацепит верхушкой мачты монолитные пролеты.
Наконец-то суденышко вырвалось на свободу из тесного мостового плена. Сверху вновь вспыхнули звезды. Яхта пошла дальше, к окраине Петровска.
От форштевня мне пришлось отцепиться и энергично грести к берегу, когда сзади появились огни двух патрульных катеров. В район «Брудершафта» они подошли со стороны центра города, где имелось множество причалов. По пути катера ощупывали прожекторами темную воду, теперь же один из них начал обследовать акваторию напротив клуба, а второй пустился догонять яхту.
К этому времени парусное судно оттащило меня от траверза плавучего клуба километра на полтора. В этом месте река сужалась метров до двухсот, и плыть до берега мне пришлось недолго. Катер настиг яхту, едва я успел выбраться на низкую бетонную плиту.
На окраине Петровска берег не выглядел столь ухоженным, как в историческом центре. Ни ровного парапета, ни белых подсвеченных фасадов на фоне черного неба, ни бесконечных рядов желтых фонарей на столбах. Лишь скромная неоновая вывеска какого-то магазинчика мигала в робком одиночестве на другой стороне пустынной асфальтовой дороги.
Я перебежал проезжую часть, юркнул в проулок, примыкающий к набережной, быстрым шагом преодолел подъем, пересек еще две улочки. Затем свернул влево и плутал какими-то дворами, пока не набрел на тихий закрытый скверик, окруженный спящими домами.
Я решил, что пора передохнуть, упал на скамейку, стащил с себя рубашку с брюками и принялся выжимать их. Но долго торчать в скверике я не собирался. В ближайшие часы все кварталы, прилегающие к набережной, будут прочесаны. К утру начальство поставит на уши все подразделения полиции, и мои преследователи возьмутся за другие районы.
Я восстановил дыхание, поднялся и, воровато оглядываясь, побрел в сторону дома. Добираться до него по узким закоулкам предстояло не меньше часа.
Первая ликвидация запомнилась мне на всю жизнь. Я старался избегать встреч с прохожими и редкими авто и удачно добрался до квартиры. Там высушил одежду, напился крепкого горячего чая и завалился спать.
